Я тебя никому не отдам - Анастасия Франц

— Хорошо, — обняла его, прильнув к нему всем телом.

На мою макушку легла большая ладонь, а вторая оплела сильнее мою талию. Давид склонил голову ниже, зарывшись в копну моих волос.

— Ты моё самое дорогое сокровище, — от его слов по моей коже побежали мурашки. Я сильнее прижалась к нему.

Я не смогла ответить что-либо — горло сдавило в тиски. Тяжело вздохнула, потёрлась носом о его грудь, на что меня с нежностью поцеловали в макушку. Я знаю, что Давиду не нужны мои слова о любви, потому как он и так всё чувствует, как, собственно, и я сама.

Дни довольно быстро сменяли друг друга, и к нам приближался Новый год. Зима в этом году была по-настоящему холодная, и, хотя в нашем доме было тепло, я всё сильнее и ближе каждую ночь прижималась к теплому мужскому телу, что держал меня в коконе своих жарких и нужных рук.

С первого дня моего пребывания в доме Давида мы жили в одной комнате, спали вместе и всё свободное время проводили тоже вместе. Нам было хорошо вдвоём, а я себя чувствовала как никогда счастливой и нужной.

Но иногда, когда я дома оставалась одна, тоска скрючивала меня. Я скучала по матери, которая ни разу не появилась ни в клинике, ни тем более не позвонила, отчего на сердце давил тяжелый камень, и казалось, что я вот-вот задохнусь. Мне было больно и обидно. Но ещё больше я скучала по отцу. Он снился мне, говорил, что любит своего маленького Хвостика и что дико скучает. Но я должна быть сильной и стойко вынести испытания, что мне уготованы.

Говорил, что Давид сделает меня счастливой, и чтобы я ему верила — он никогда меня не обидит. Впрочем, я и сама это чувствовала, знала, что он не сможет сделать мне больно. Сводный брат иногда так смотрит на меня, что у меня дыхание задерживается, а потом сердце начинает громко стучать.

Я упорно занималась и всё больше и лучше стала ощущать свои ноги. Однажды я попросила Инессу Павловну не говорить Давиду о моих успехах, желая сделать ему сюрприз, и она с восторгом поддержала мою идею.

— Саша, тебе нужно попробовать двигаться. Ты можешь попробовать сесть на кровати и свесить ноги? — я кивнула, хоть и было совсем страшно. Я боялась, что мне будет дико больно, я не смогу сдержать свои эмоции и закричу, но Инесса уверяла меня, что мышцы разработаны, и я не буду ощущать сильную боль.

Я придвинулась к краю кровати и попробовала свесить сначала одну ногу, потом другую. Сначала я почувствовала покалывание в пальцах ног, затем оно стало пониматься выше, подбираясь к коленям, а потом и к тазу.

Я заулыбалась, но тут же сделала серьёзное выражение лица, чтобы не спугнуть тот миг счастья и удачи. Боль была, но лишь её легкие отголоски, что ещё больше меня радовало. Тяжело вздохнула и сделала этот рывок — у меня получилось. Сидеть без поддержки было тяжело всё равно — моя спина напрягалась, а руки впились в край кровати. Подскочив к мне, Инесса придержала мою спину, а я рвано выдохнула.

— Молодец, девочка, — услышала рядом с собой приятный голос доктора, благодаря которому я наконец могу двигаться. Пусть ещё не ходить, но и это всё временно.

— Мы ещё немного с тобой позанимаемся, а через пару дней я принесу костыли, и мы попробуем с тобой встать. Хорошо?

— Я боюсь, — я вся сжалось, страх сковал меня, и постепенно я стала чувствовать нарастающую боль в теле.

— Так, успокойся. Дыши глубоко. Давай вместе со мной, — Инесса говорила мягко, обволакивающе. — Вдох-выдох. Вдох-выдох, — и я дышала вместе с ней, проделывая простые упражнения. — Ничего не бойся. У тебя всё получится.

— Эй, народ, — внезапно услышала я звонкий голос подруги, который разнесся по всему дому.

На губах заиграла улыбка.

— Мы здесь, Мил, — позвала подругу.

Через мгновение девушка влетела в нашу с Давидом комнату, да так и остановилась. И я понимала её шок и всё то, что она чувствует.

— Вот это да, ты сидишь! — потрясенно, но в то же время радостно проговорила подруга. Я кивнула смущаясь. — А Давид знает?

— Нет, — покачала головой. — И не хочу, чтобы он знал.

— О’кей. Я молчок, — и, приблизив к губам пальцы, сделала движение, будто закрывает губы на замок, а ключ выкидывает. Я рассмеялась.

Инесса Павловна с помощью Милки помогла мне прилечь и сказала, что придёт завтра, оставив нас наедине с подругой. Подруга меня покормила и уселась со мной рядом болтать без умолку, рассказывая, что вчера с ней приключилась: когда ехала от меня к себе домой, то познакомилась с каким-то мужчиной, который предложил её подвезти. Она, конечно, сначала не согласилась, но тот был настойчив и сказал, что так просто от неё не отстанет.

— Вот и сегодня он сказал, что заедет за мной.

— Я рада за тебя, Милка.

— Я тоже, Аль. Ты должна ходить и наконец быть счастливой. Вон как смотрит на тебя твой Давид, будто съесть хочет, но и в то же время защитить и никому не отдавать. Он любит тебя, — её голос стал тише, а в моих глазах собрались слёзы от её слов.

Я знала, что мужчина очень дорожит мной, но любовь ли это? Хоть мне будет и просто привязанности достаточно, потому что я его по-настоящему люблю.

— А если нет? — покачала головой.

— Любит, Сашка. Поверь, если бы не любил, он бы с тобой так не нянчился. Любит, — а я на её слова просто крепко обняла подругу, загадав желание, чтобы то, что она сказала, было правдой.

Потому что без него я просто пропаду, умру. Меня просто не станет. Я поняла, что он намного важнее балета, которым я грезила с самого детства. Он стал важнее всего на свете. Мой сильный мужчина, которого я люблю. Люблю так, как ещё никто и никогда не любил.

Только ради него я пытаюсь встать на ноги и жить, дышать. Дышать Давидом. Жить этим мужчиной, который стал для меня центром моей вселенной.

Сводному брату мы, как и договорились, не стали ничего говорить, а продолжили дальше заниматься. Скоро Новый год, и я хочу сделать для него подарок — выйти ему навстречу своими ногами, пусть и с поддержкой в виде костылей.

Первое время было неудобно, больно, но терпимо. Я передвигалась медленно, словно черепаха, и заново пыталась ходить, хоть и давалось всё это с трудом. Шаг — глубокий вдох. Ещё шаг — выдох. Инесса говорит, что я меньше должна волноваться и переживать, а просто расслабиться, и тогда мне будет легче.

И с каждым шагом я чувствовала себя легче, даже лучше. С того дня мы всё больше стали ходить. Мила и Инесса, которая стала мне очень дорога, были рядом, поддерживали меня, чтобы я не упала. На первый этаж мы не спускались, потому как пока это было опасно из-за лестницы, но на втором этаже скакали как ламы. Хотя это было далеко не так. Но всё лучше и лучше я ходила.

В тот день я проснулась раньше Давида и просто лежала рядом, не шевелясь, рассматривая любимого. Не удержавшись, протянула руку к его лицу, очерчивая каждый его контур тонкими пальчиками, улыбаясь. Мужчина лежал с закрытыми глазами, но его дыхание сбилось, что говорило о том, что он уже проснулся и наслаждается каждым моим касанием.