Ребёнок от босса. Научи меня любить - Полина Довлатова

От мгновенно нахлынувшего страха меня начинает дико трясти.

— Вы хотите их забрать. Я угадала? Как удобно! Ведь в суде будет так легко доказать мою якобы несостоятельность. Но знаете что, Глеб Викторович? Я вам не позволю! — судорожно качаю головой, обхватив себя руками, потому что мне резко становится холодно, хотя в помещении довольно тепло. — Это... это мои дети! И они будут мои! Я не инкубатор. И мои дети это не игрушки! Так что я не допущу подобного. Это вообще какой-то бред...

— Да, — тяжело вздыхает Воронцов, на мгновение прикрыв веки и сжав пальцами переносицу. — С последним предложением я согласен. Это полный бред то, что ты сейчас несёшь. Впрочем, я уже даже привыкать начал. А теперь слушай внимательно, — он чуть наклоняется вперёд, отчего на моих губах остаётся след его дыхания. — Я не собираюсь забирать детей. Ясно?

Сглотнув, я киваю.

— Не собираюсь лишать их матери. Обоих. Это тоже ясно?

— Я...ясно.

— Хорошо. И я рад, что их двое. Да хоть трое. Потому что я хочу детей. Вот так всё просто. Разобрались?

Прикусив губу, снова киваю, вжав голову в плечи.

— Вот и отлично. И перестань придумывать себе всякую чушь. Не хватало ещё, чтобы ты в обмороки падала из-за того, что сама в своей голове сочинила.

— Я просто.. — хочу сказать, что испугалась, но вовремя прикусываю язык.

Не стоит делиться с ним своими страхами, потому что я понятия не имею, как он может это использовать. Наверняка, это станет очередным аргументом против меня.

Если я скажу, что не была готова и сейчас тоже не готова стать мамой двух малышей, Воронцов, вполне вероятно, снова начнёт давить на то, что у меня неподходящее для воспитания детей жильё, и вообще всё не то и не так.

Конечно, я испытываю облегчение в связи с тем, что он не собирается забирать малышей, но ведь я не могу быть до конца уверена в его честности, и в том, что он не передумает.

Никогда не стоит забывать — я ему чужой человек. Вряд ли его беспокоило бы моё здоровье и условия жизни, если бы не дети.

— Что "просто", Инна? Говори.

— Нет... Ничего...

— Ничего? Надеюсь, ты не успела себе ещё что-нибудь придумать? Твой панический мыслительный процесс у тебя в глазах отражается.

— Я в порядке. Всё нормально, Глеб Викторович. Главное, знайте, что я в любом случае буду бороться.

Мужчина выгибает бровь и качает головой.

— Всё-таки придумала... Ну, ладно. Разберёмся потом. Мы на иглотерапию уже опаздываем. Пошли.

Сеанс иглотерапии длится примерно сорок минут. Расслабиться мне так и не удаётся. Я постоянно думаю о том, что буду делать дальше. Куча мыслей пчелиным роем кружатся в голове, и это буквально сводит с ума.

К концу сеанса я становлюсь похожа на один сплошной оголённый нерв, за что получаю замечание от терапевта.

— Ваше состояние так не стабилизируется. Вы без конца дёргаетесь.

— Простите... У меня тяжёлый период в жизни.

— Постарайтесь не принимать трудности близко к сердцу. Сейчас самое главное это ваше здоровье и здоровье ребёнка.

— Детей, — машинально поправляю врача и тут же краснею. — У меня будет... двойня.

— Это же прекрасно, — улыбается врач — приятная женщина средних лет.

— Да... Наверное.

Плохо, что я даже порадоваться нормально не могу, потому что паника полностью перекрывает клапан для всех остальных чувств.

Спустя примерно двадцать минут мы усаживаемся в машину босса и отъезжаем от клиники.

Он, оказывается, успел записать меня на очередной приём к Тамаре Васильевне на конец недели. Её необходимо уведомить о том, что беременность у меня не совсем обычная.

— Сейчас заедем в магазин. Посидишь в машине, а я пока куплю продукты. Потом отвезу тебя домой и дальше на работу. Вечером поговорим, если удастся освободиться пораньше, — заявляет Воронцов, выруливая на дорогу.

— О чём поговорим?

— Считаешь, не о чем? — хмыкает мужчина.

Я не отвечаю.

Меня, честно говоря, мысли о предстоящем разговоре вообще не радуют, потому что я практически на сто процентов уверена, что Воронцов заведёт речь о том, в каких плохих условиях я живу. А теперь, когда мы знаем, что я жду двойню, он наверняка будет давить на меня этим фактом. Правда, не представляю, какую альтернативу он может предложить. Снять жильё получше? Не хочу ничего лишнего от него принимать. И пока дети не родились, не вижу в этом смысла.

— Так и будешь молчать?

— Я не настроена на разговоры. Потрясений на сегодня и без того хватает.

— Ну, то есть лучше не обсуждать ничего вслух, а позволить тебе сочинять обо мне и моих планах мифы и легенды, в которые ты упорно хочешь верить?

— Порой, это лучше, чем выслушивать ваш бесприкословный тон.

— Не заметил, что ты не способна дать мне отпор. Во всяком случае, в последнее время, Инна. Правда, частенько это бывает не по делу, и опять же из-за твоих персональных тараканов, — босс на мгновение отрывает взгляд от дороги и переводит его на меня.

— Вы мне чужой человек. Я не обязана вам доверять. То, что я вынашиваю ваших детей, ровным счётом ничего между нами не меняет.

— Ошибаешься, Инна, это очень многое меняет. И тебе придётся с этим смириться.

Фыркнув, я отворачиваюсь к окну, достаю из сумки блокнот с ручкой и начинаю чиркать в нём всякую ерунду. Это мой способ абстрагироваться от присутствия Воронцова. Раньше я так делала на работе, когда долго приходилось находиться в его обществе.

— Так у тебя есть сестра-двойняшка?

Да уж. Не надолго удалось абстрагироваться.

— Есть. Мы... почти не общаемся. Она далеко живёт.

Усилием воли подавляю колющую боль в сердце. Мы с сестрой это как раз тот случай с абсолютно непохожими друг на друга близнецами. Она полная противоположность мне, начиная от цвета глаз и волос и заканчивая характером. Сестра рано сбежала из дома, избавившись таким образом от диктатуры отца. Она с самого начала могла за себя