Миры Роберта Чамберса - Амброз Бирс

class="p1">Набережная Мойки, Миллионная, Троицкий мост — Джерри летел сквозь город, ни мгновения не раздумывая над маршрутом. Улицы сами вели его. Мёрзлая, стальная Нева провожала тысячей взглядов — это смотрели из — под её поверхности те, что уже явились на коронацию. Многие другие прибудут до полуночи. Король умер, да здравствует король! Сегодня на престол взойдёт наследник и Джерри сможет увидеть его своими собственными глазами! Ему позволят, потому что он докажет свою преданность, сослужит верную службу, убьёт, убьёт, убьёт чужаков посмевших осквернить священное место.

Миновав Дивенский сад, Джерри свернул на одноимённую улицу. Ещё поворот. Ещё один. Здесь ночь заканчивалась, уступая тусклому предрассветному безвременью. В просветах меж строений он различал тяжёлые тучи, ползущие с востока. Последние приготовления. Осталось только очистить тронный зал от грязи.

Окружённый дом показался ему смутно знакомым, но вспоминать и приглядываться времени не было. В серых утренних тенях застыли фигуры его соратников, верных роялистов, явившихся сюда по зову жёлтого голоса. Мужчины и женщины, молодые и старые, стояли на тротуарах вокруг, задрав головы, не сводя глаз с тёмных окон.

От толпы отделился высокий парень в джинсах и криво застёгнутой фланелевой рубашке, сжимавший в посиневших от холода руках небольшой продолговатый свёрток. Подойдя к Джерри, он коротко кивнул, сказал:

— Мы ждали тебя, пастух, — и передал ношу. — Буря приближается. Пора начинать.

Джерри развернул ткань. Внутри оказался электрический фонарик с костяной рукоятью. По молочно — белой поверхности ползли изящно вырезанные символы. Ни один из них не был ему знаком, но, несмотря на это, Джерри знал, что они означают. Жёлтый голос не скупился на объяснения.

ЛИШЬ СЛЁЗЫ ПИТАЮТ ХАЛИ. ВСЕ СЛЁЗЫ ПИТАЮТ ХАЛИ.

Так называлось озеро, в водах которого отражаются чёрные звёзды. Озеро, на берегу которого высится древний город, где прямо сейчас хоронят короля.

— Буря приближается, — повторил соратник. — Веди нас, пастух.

Джерри взвесил фонарик в руке, поднял над головой, словно угрожая им небу и направился к парадной окружённого дома. Собравшиеся последовали за ним. Только теперь Джерри заметил, что почти все они вооружены: ломиками, кухонными ножами, отвёртками, молотками. У некоторых были топоры и это заставило его улыбнуться — в Питере человеку с топором не избежать ассоциаций с классикой. Раскольников наверняка находился бы среди этой толпы, раз и навсегда определившись с тем, тварь ли он дрожащая или право имеет.

Вход преграждала стандартная серая дверь с домофоном. Джерри набрал случайную комбинацию цифр, переждал гудки.

— Да? — раздался из динамика сонный старушечий голос. — Кто это?

— Домоуправляющая компания, — сказал Джерри. — Впустите, пожалуйста.

Старуха пробормотала что — то недружелюбное, но дверь открыла. Разве примитивная форма жизни сможет отказать представителю власти? «Домоуправляющая компания» ворвалась внутрь, шумной многоголосой волной покатилась вверх по широким ступеням. На стенах, среди обычных для подобных жилищ оскорблений и признаний в любви, мелькали зловещие символы чужаков, бесформенные, словно их плоть, отвратительные, словно их помыслы.

Выше, выше, пролёт за пролётом — тело знало, куда двигаться и Джерри полностью доверился ему. Фонарик дрожал в его ладонях, предвкушая жестокую схватку. Тьма сгущалась. Приближалась буря.

У нужной квартиры, на четвёртом этаже, Джерри замешкался, но только на мгновение. Его смутила заурядность этого места: потрескавшаяся матовая плитка, которой был выложен пол на лестничной площадке, криво намалёванные цифры возле шахты лифта, окурки в консервной банке, прикрученной к перилам проволокой. Показалось, что судьба человечества не может, не должна решаться вот здесь, среди пыльных банальностей.

Однако размышлять времени не было. Чужаки уже почуяли опасность. За дверью, обитой обшарпанным чёрным дермантином, раздавались шорохи и встревоженные голоса.

— Домоуправляющая компания! — взревел кто — то у Джерри за спиной. — Открывайте!

Лестничная площадка взорвалась злым, кровожадным хохотом. Некоторые неистово матерились, не в силах справиться с возбуждением. За дверью наступила тишина.

— А вот я уже здесь, — пробормотал кто — то позади.

— Уже здесь. Не ломайте только ничего. Дайте пройти, мальчишки…

Джерри обернулся. Толпа расступилась, пропуская к нему невысокую пожилую женщину с коротко стрижеными седыми волосами. Хозяйка квартиры. Ничего необычного не было в ней — невзрачная пенсионерка, каких пруд пруди в любом дворе, на любой улице. Но, призванная жёлтым голосом, она изменилась, обрела смысл, стала ангелом смерти — безразличной и неотвратимой.

— Три месяца назад заехали, — поясняла она, перебирая ключи во внушительной связке. — День в день. Сразу мне показались подозрительными. Да, подозрительными. На людей вроде бы похожи, но вот приглядишься — прозвучало как «приглядисся» — и понятно: что — то с ними не ладно. Слишком уж вежливые.

Наконец нужный ключ был найден. Хозяйка, не переставая бормотать, вставила его в замочную скважину и трижды повернула по часовой стрелке. Раздался щелчок. Дверь открылась. Сразу за ней оказалась узкая неосвещённая прихожая, полная густого смрада. Пахло гниющей палой листвой.

Пенсионерка посторонилась и Джерри вошёл в квартиру. Тишина встретила его затаённой ненавистью. Там, в этой тишине, кто — то ждал удобного момента, чтобы нанести удар. Ковёр чавкал под шагами, на обоях виднелись тёмные, влажно поблёскивающие потёки. Хозяйка пару раз щёлкнула выключателем, но люстра не зажглась.

— Лампочки выкрутили, — сказал один из роялистов на лестничной площадке. — Вот суки.

— Не то слово, — ощерился Джерри. — Просто пидарасы.

Он откуда — то знал, что из прихожей можно свернуть в кухню, а дальше в глубине квартиры находились две больших, почти одинаковых по площади комнаты. К ним вёл длинный узкий коридор, дальний конец которого терялся в абсолютной тьме. Чужаки никогда не любили свет. Свет был им непонятен и страшен. Они предпочитали копошиться и плодиться во мраке, скрывать в нём свои членистые конечности и продолговатые мягкие тела. Джерри ясно ощущал их совсем рядом. Одно неосторожное движение — и тень пожрёт тебя.

Держа фонарик на вытянутой руке, он заглянул в кухню. Посреди стола возвышалась огромная кастрюля, полная рыхлой субстанции, покрытой тонким слоем плесени. Наверняка, деликатес. На линолеуме виднелись царапины, оставленные чем — то вроде когтей. Плитой, судя по всему, не пользовались давным — давно. Джерри скользнул к холодильнику, потянул на себя дверцу. Внутри не было ничего, кроме пары странных сосудов цилиндрической формы. На их гладких металлических боках виднелись разъёмы и надписи, сделанные на языке, переводить который жёлтый голос не спешил.

В прихожей завизжала хозяйка. Пришлось возвращаться.

Его появление заставило пенсионерку умолкнуть. Стали слышны доносящиеся из коридора слова, раздробленные, словно пропущенные через мясорубку:

— Договор. Не сразу. Трансатлантический. Экли. Вьюга. Трубы. Третья орбита, — а следом за словами из темноты надвигалась высокая, грузная фигура. Фонарик в руке Джерри пару раз мигнул и загорелся ровным светом.