Ты моя фантазия - Катрин Корр

не работает эта штуковина, потому что батарейка села. Или я её сломала, пока дезинфицировала.

– О, нет, – смеется она, – эта штуковина как раз работает. Иона водонепроницаема. Во сколько ты включила её?

– Минут сорок назад.

Ирэн смотрит на свои электронные часы и усмехается.

– Что ж, минут через пятнадцать-двадцать эта крошка начнет работать. Я установила режим, когда изучала её сегодня. Решила, что если когда-нибудь через три века ты рискнешь надеть её, то будет лучше, если работать она начнет не сразу. Пусть для тебя это станет неожиданностью.

– Через три века? – поднимаю я бровь. Ирэн тихонько смеется и пожимает плечами. – Обалдеть. Какая же у меня добрая и понимающая подруга.

– Ладно тебе! Говорю же, я приятно удивлена твоим решением! На тебя это совсем не похоже, – обнимает меня, будто я совершила какой-то подвиг. – Скоро эта горошинка будет держать твою горошинку в тонусе. Обязательно расскажешь о своих ощущениях! Закажу себе такую же.

– А я думала, что тебе хватает этих ощущений и эмоций с твоим Мстиславом-длинный-член. И ты говорила, что у тебя такая есть.

– Хватает сполна! Но, как я уже сказала, мышцы влагалища нужно регулярно держать в тонусе, – шепчет Ирэн мне на ухо. – И хорошо, когда это происходит во время обыденных дел. Делаю я уборку в квартире, а сама ношу это чудесное вибро-украшение и оздоровляюсь! Здорово ведь, согласись? А у тебя, кстати, последняя модель. Судя по информации на упаковке, эта крошка посильнее моих.

Наконец, подходит наша очередь. Прикладываю телефон с QR-кодом к терминалу, который держит мужчина. На нем строгий черный костюм и матовая объемная бабочка. Красивая, кстати.

– Добро пожаловать, леди, – приглашает он нас жестом руки, а другой мужчина открывает темные двери. – Приятного вечера.

– Спасибо, – благодарим мы с Ирэн и обмениваемся предвкушающими взглядами.

Внутри нас встречает девушка в белом костюме. Освещения здесь не так много, но всё, где есть белый, светится. На её губах белая помада, на веках белые тени, на ногтях белый лак… Она приветствует нас и раздает каждой буклет с номерами и названиями картин, а так же местом их расположения.

– Здесь целых три секции! – говорю, пробегая глазами по названиям: «Нежность», «Страсть» и «Одиночество». Вижу общее число картин, представленных на выставке, и вытаращиваю глаза: – Сорок шесть?!

Ирэн тянет меня за руку, чтобы мы не мешали другим только что вошедшим гостям.

– Поразительно! – всё ещё не могу прийти я в себя. – Роберт над одной картиной мог месяцами возиться, а тут вдруг целых сорок шесть! На прошлой выставке их было не больше десяти.

– Семь, – кивает Ирэн. – И они мне не понравились.

Мы спускаемся в главный зал, где основное освещение – это напольные лампы, отбрасывающие оранжево-красный неброский свет. Впрочем над головами в темноте будто парят в воздухе небольшие шары с крошечными желтыми лампочками, но они служат больше для декора. Из-за отсутствия света мне сложно оценить масштабы этого зала. Темные рейки делят его на несколько зон, за ними скрываются другие и так до бесконечности. Гости общаются между собой, выпивают. В полутьме сложно различить лица.

– Выпьем? – поддевает меня плечом Ирэн. – Прежде, чем отправимся в… – опускает глаза в свой буклет, где буквы написаны белыми шрифтом и их без труда можно прочесть, – «в путешествие по удовольствию, которое никогда не будет изведано до конца». Интригующе, не правда ли?

– У тебя зубы светятся, – смеюсь, глядя на её белый рот. – И ты за рулем. Куда пить?

– Так я газировку возьму, а ты что-нибудь покрепче.

– Спасибо, обойдусь. Хватило уже.

Заказываем в баре две колы, которые нам наливают в тяжелые стаканы с широким дном, и направляемся к первой секции. Благо, здесь имеются указатели. Я всё высматриваю знакомое вытянутое лицо и взлохмаченную копну каштановых волос, как вдруг мой взгляд улавливает…знакомое лицо, но покрытое колючей щетиной. Сощуренный взгляд, дерзкая ухмылка…

– А он что здесь делает? – шепчу я, дернув Ирэн за руку. Мы останавливаемся в сторонке, чтобы не мешать другим.

– Кто? – оглядывается она.

– Да не вертись ты так явно! – шепчу с раздражением. – Марк. Здесь Марк и… О! Ясно! Мстислав тут как тут. Ты его позвала?

– Я лишь сообщила о своих планах на этот вечер, – объясняет Ирэн, выглядывая своего любовника. – Он хотел встретиться, но я сказала, что уже занята.

– Допустим, тогда, что здесь делает Марк?

– А чего ты так завелась? – оглядывает меня. – Вчера ты пулей залетела в квартиру, не сказав никому «до свидания», и Марк сказал, что наверное ты будешь до понедельника отходить. А я сказала, нет, завтра вечером ты должна быть бодренькой, как огурчик, потому что мы идем на выставку картин в «Тайное место». Кстати, этот ресторан принадлежит Лейле.

– Класс!

– Что не так?

– Мы сегодня полдня провели вместе и ты не могла мне об этом рассказать?

– Я забыла. К тому же… А что рассказывать-то? К этому ресторану он отношения не имеет, ты вчера надралась, а учитывая твое отношение к нему, то «до свидания» от тебя он точно бы не дождался.

– Ладно! – отмахиваюсь я, уже сама не понимая, почему налетаю на нее с вопросами. Острожно смотрю на выразительное лицо Марка, которое будто окутано тайнами в этом непроглядном пространстве… – Идем. Нам, кажется, туда.

– Стой, а мы что, не дождемся их? Пойдем поздороваемся?

– Уверена, у вас с Мстиславом-Длинный-Член будет ещё много времени и возможностей сделать это в течение ближайшего часа. Нам нужно поздороваться с Робертом, но сначала – найти его.

– А-а! – её губы растягиваются в коварной улыбке. – Хочешь убедиться, что я права и их с Огневой связывает интимная…

– Да, да! – тороплю. – Что-то вроде того. Идем.

Вообще-то мне становится нечем дышать. Ползем за кучкой гостей и чем ближе подходим к первой секции «Нежность», тем ярче становится свет. Впрочем, не настолько, чтобы четко видеть лица вокруг и уж тем более представленные картины. Последнее, кстати, поражает. Я всегда думала, что ценителям искусства важен свет, чтобы увидеть мельчайшие детали, над которыми художник может работать месяцами, чтобы довести их до совершенства. А здесь же кругом полутьма и… Я моргаю один раз, потом второй, третий. В горле моментально становится сухо и кола точно не восполнит в миг утерянную влагу. Секция «Нежность» начинается с большой картины почти в человеческий рост. И на ней изображено…мое лицо. Краски смазаны, будто фотограф запечатлел меня в момент движения. Моя голова чуть опущена, запястье упирается в лоб. Несколько прядей падают на лицо и от этого оранжево-красного света лампы светятся перламутром золота и глубиной гранатового зерна. Как такое возможно?

– Селин! – шепотом ахает Ирэн. – Это же ты!

– Я вижу.

– Черт возьми, это же ты.

– Я вижу, – рычу, хотя