Идеальное убийство - Дороти Ли Сэйерс

— Понимаю. Одержав победу, не добивай противника. Конечно! Простите, что потревожил вас. Я вынужден спешно откланяться — у меня назначена встреча с друзьями. Еще раз огромное вам спасибо. Теперь я тревожусь гораздо меньше. А то было так тяжело на душе!

Мистер Тредголд смотрел вслед незнакомцу, пока тот пробирался меж надгробными памятниками. «Надо же, — думал он, — до чего приятный человек. Такой трогательный, и вдумчивый, и такой не приспособленный к жизни — стоит только ему оказаться за пределами своего круга! Насколько же они нервные и чувствительные, эти аристократы. Все-таки нелегко им живется. Надо помянуть его в молитве на завтрашней мессе».

Будучи человеком практическим, мистер Тредголд немедленно завязал узелок на своем носовом платке, чтобы не забыть об этом богоугодном решении.

«Вмешиваться или нет — ничего себе проблема! Конечно, для полицейского тут все ясно. Но для простого человека — как сложно не впутывать сюда личные мотивы! Интересно, что же все-таки привело его ко мне? А что, если… Нет! — остановил себя викарий. — Я не должен строить никаких предположений». Он снова вытащил носовой платок и завязал еще один узелок — в напоминание о том, как он чуть было не впал во грех любопытства, о чем необходимо было упомянуть на следующей мессе.

Зигфрид. Что это значит?

Айзеренд. Похищение — только и всего.

Беддоу. «Детективные рассказы»

Паркер был разочарован не меньше Уимзи. Похоже, мисс Уиттакер не только не любила фотографироваться: она будто специально уничтожила все свои портреты, какие только смогла найти, сразу же после смерти мисс Доусон. Конечно, друзья девушки могли располагать ее снимками — в частности, мисс Файндлейтер. Однако Паркеру пока не хотелось поднимать шум в стоячем болоте Лихемптона. Он решил, что мисс Климпсон сможет помочь ему с фотографией, и отправился на Нельсон-авеню. Мисс Климпсон не оказалось дома; до него ее уже спрашивал другой джентльмен. Глаза миссис Бадж вспыхнули от любопытства: вряд ли она поверила в историю с «племянником» своей постоялицы и его друзьями. Паркер обошел местных фотографов — их было пятеро. У двоих нашлись групповые снимки, на которых присутствовала и мисс Уиттакер — совершенно неузнаваемая, — сделанные во время церковных распродаж и любительских спектаклей. Ни разу за все время пребывания в Лихемптоне она не снималась в студии.

Тем не менее, ему удалось обзавестись несколькими превосходными портретами Веры Файндлейтер — белокурой девицы сентиментального вида, пухленькой и довольно симпатичной. Паркер переслал их в Лондон, попросив распространить по полицейским участкам вместе с описанием платья, в котором ее видели в последний раз.

Единственными членами экспедиции, пребывавшими в хорошем настроении, когда все собрались в ресторанчике «У Георга», были второй полицейский — он приятно провел время, обходя гаражи и беседуя с их владельцами, — и главный констебль, утвердившийся в собственной правоте и потому торжествующий. Он обзвонил полицейские участки в районе Кроу-бич и узнал, что в прошлый понедельник какой-то мальчишка видел «Остин-7» на дороге к пляжу. Лондонские пришельцы с их предположениями оказались посрамлены — как выяснилось, поездка на Кроу-бич действительно имела место. Уимзи и Паркер, хотя и без особого воодушевления, согласились поехать туда и провести расследование.

Тем временем один из фотографов, чей кузен работал в газете «Лихемптонский Меркурий», позвонил в редакцию сего злободневного печатного органа, последний номер которого был готов к выходу. Последовало объявление об отсрочке номера, а затем в свет вышел специальный выпуск с сенсационным сообщением; кто-то из местных жителей немедленно сообщил об этом в лондонскую «Ивнинг Ньюс», разразившуюся крикливой передовицей, и на следующее утро все газеты пестрели заголовками, посвященными таинственному исчезновению двух девушек.

На Кроу-бич, респектабельном водном курорте, никто слыхом не слыхивал ни о мисс Уиттакер или мисс Файндлейтер, ни о машине с номером XX9917. В отелях не было записей о том, что они останавливались там, ни в одном гараже не чинили и не заправляли их машину. Главный констебль придерживался своей версии о несчастном случае, поэтому приказал разослать по окрестностям поисковые партии. В Скотленд-Ярд потоком хлынули телеграммы из Дувра, Ньюкасла, Шеффилда, Винчестера и Регби.

Две молодые женщины — весьма подозрительного вида — пили чай в Фолкстоне; какая-то машина с грохотом пронеслась через Дорчестер поздно ночью в понедельник; темноволосая девушка, «сильно расстроенная», зашла в паб в Нью-Олресфорде прямо перед закрытием и спросила дорогу на Хазельмир. Однако внимание Паркера привлекло сообщение бойскаута, который утверждал, что утром в субботу видел машину и двух девушек, устроивших пикник на холмах близ Шелли-Хед. Машина была марки «Остин-7» — мальчик был уверен в этом, так как увлекался автомобилями (вот где крылась причина подобной наблюдательности). На машине был лондонский номер, правда, цифры он не запомнил.

Шелли-Хед оказался весьма уединенным местом — как это ни удивительно с учетом его близости к популярному курорту: до Кроу-бич оттуда было не больше десяти миль. Узкий безлюдный песчаный пляж ограничивался подступающими утесами, на которых не стояло ни одной постройки. Известняковые скалы густо заросли жесткой травой; они переходили в пологие холмы, покрытые вереском. За ними шла полоска сосняка, а дальше — узкая ухабистая дорога, которая вела к бетонированному шоссе, соединявшему между собой Рэмборо и Райдерс-Хис. Туристы редко заезжали на эти холмы, хотя там было немало дорог, вполне пригодных для передвижения на машине, если, конечно, пассажиров не очень заботили соображения комфорта, а водителю не было жаль рессор.

Следуя указаниям бойскаута, полицейский вел машину по колдобинам одной из этих дорог. Найти там следы других автомобилей не представлялось возможным: известняковая порода была твердая и сухая, а на травах и вереске не оставалось никакой колеи.

Местность была испещрена небольшими лощинами — совершенно одинаковыми, в которых запросто могла скрываться маленькая машина, не говоря уже о следах недавнего пикника. Прибыв на место, которое их маленький гид ориентировочно определил как «то самое», они разбили территорию на пять участков и разошлись, чтобы обследовать их.

В тот день Уимзи навсегда возненавидел вереск. Кустов было так много, и все — ужасно плотные. Под любым могла найтись сигаретная пачка, обертка от сандвича, лоскуток ткани или какая-нибудь другая улика. Питер обреченно брел между ними, сгорбившись и не отрывая глаз от земли. С пригорка вниз, потом опять на пригорок, поворот — он старался не выпускать из виду полицейскую машину, ориентируясь по ней; снова вниз и вверх, на следующий пригорок…

Да. В лощине что-то было.

Нечто заостренное выглядывало из-за верескового куста. Светлое… напоминает ногу… Уимзи ощутил тошноту.

— Кажется, кто-то прилег подремать, — вслух произнес он.

Потом подумал: «Как странно, почему всегда торчит именно нога…»