На метле двоим не место, или Ведьма для жреца - Наталия Журавликова

не поменялось. Потому что это вы его призвали, правда?

– Ларисоль, что ты такое говоришь! – возмутился Омерфор.

– Вполне разумные вещи!

Все обернулись к говорившему. Это был иноземец, широкоплечий, очень высокий мужчина с обнаженным торсом и перепончатыми крыльями.

– Вард Крамебер, драконий граф, – представился он, – герцог Уртыга вел с нами переговоры о передаче Рианурта в наши владения, как пустоши, которую можно использовать в промышленных целях. Ему явно не выгодно процветание вашего города.

Над площадью поплыл возмущенный гул, кажется, бедолагу герцога сейчас свергнут, не зря ему карта дурака выпала, решение он не самое мудрое принял.

– Хватит! – крикнул герцог, и по привычке ему повиноваться, местные смолкли. – Никто не докажет, что я имею отношение к ритуалу призвания Дагаюла. Вон, жрецы его сколько раз это делали, вдруг да у них наконец получилось? Ведьма отвлекает вас от главного. Ни капли не упало с небес! Палач, делай свою работу!

Я не сопротивлялась. Дала себя привязать к столбу. Народ волновался, но молча. Мастер лишения жизни принялся похваляться своей незатейливой огненной магией, когда в толпе что-то изменилось.

Первыми к художественно оформленной куче хвороста подошли Рейбель и Дариз, за руки.

– Мы тайно встречаемся и решили пожениться! – сказали они чуть ли не дуэтом.

Затем вперед выдвинулся глава огнеборцев.

– А я всегда боялся огня. И на самом деле обычно жду, когда все само погаснет.

Потом словно лавину прорвало, люди выходили и делали какие-то признания.

– Молчать! Всем молчать! – закричал Уртыга. – Поджигай!

В мою сторону метнулось два огненных шара, ветки под ногами затрещали. Дымок защекотал ноздри. Быть сегодня барбекю.

Я закрыла глаза и снова их открыла, услышав удивительные звуки. Словно волны прошли над площадью. Я почувствовала сильную вибрацию. Прямо под разгорающимся костром стояла Алисад с одухотворенным лицом, и била в свой “угол”. И это было прекрасно! Так мощно и мистически! Мурашки прошли по коже, я даже забыла, что вот-вот загорюсь.

А над моей головой вдруг раздался голос Омерфора:

– Я тоже хочу кое в чем признаться.

С трудом развернувшись, я увидела, что верховный жрец парит надо мной на метле!

– Я спасу тебя, Ларисоль, – сказал он решительно и толпа взорвалась аплодисментами, – потому что люблю, и мне все равно, ведьма ты, попаданка или посланница Оделаморы.

В то же время, пламя разгоралось все сильнее. Я уже чувствовала его жар. Неужели жрец не успеет? Да чем он будет меня спасать, таранной магией?

За всеми этими событиями никто не обратил внимание на то, что небо над площадью затянулось тучами.

Когда Омерфор опустился рядом со мной и лихорадочно принялся развязывать веревки, ударила молния и прицельно на костер полило как из ведра, словно небо решило выдать нам месячную норму осадков. Точечно.

Безудержные струи били по языкам пламени, моментально их сбивая. Рианурт получил дождь.

ФИНАЛ

– Можешь не торопиться, никто уже не сгорает, – я старалась перекричать шум дождя, глядя, как Омерфор сбивает себе в кровь пальцы, пытаясь развязать неподатливый узел. Этому палачу надо в моряки идти, очень качественно у него с веревками все получилось.

Верховный жрец посмотрел на меня, и на лице его расцвела совершенно неподобающая сану улыбка.

– Ты метлу мою в костер не уронил, когда на спасение моей персоны кинулся? – спросила я, чтобы не показать своей неловкости.

– Нет, к столбу прислонил.

Мы оба посмотрели туда, где должен стоять мой транспорт. Он там был. Но творилось с ним что-то странное. По черенку пробегали тонкие молнии, голубые и золотые. А сама метелка сияла, озаряя пространство вокруг себя. Постепенно это сияние стало настолько нестерпимым, что нам пришлось отвести глаза.

А потом и вовсе их закрыть. Но сквозь сомкнутые веки я увидела ярчайшую вспышку. Публика, та что не разбежалась от ливня, ахнула с утроенной силой. Открыв глаза вновь, я увидела на месте своей метлы девушку в бело-голубых одеждах. Взгляд ее лучился неземным спокойствием.

– Оделамора! – выдохнули все в едином порыве.

Мне стало очень неловко. Выходит, все это время я летала верхом на богине Луны? А уж на Омерфора я даже смотреть боялась. Что с ним будет, когда он сообразит, что десять минут назад восседал на своем божестве.

Богиня вела себя типично для человека, который провел долгое время в неудобной позе. Разминала шею и кисти рук. Слегка притопывала ногами. А потом обратила внимание на меня, щелкнула пальцами правой руки, и веревки упали на площадку. Я была свободна.

Затем Оделамора развернула ладони вверх, и ливень сбавил интенсивность раза в четыре, превратившись в легкий дождик.

– Я могу совсем его убрать, – предложила богиня, – а могу оставить затяжным. Наконец-то ты сообразила, как увязать концы с концами, Ларисоль. Я уж боялась, что ничего не получится.

– Герцог, мы его упустили! – сообразила я.

– Нет, валимея, я его поймал! – посмотрев вниз, на площадь, я увидела, как дракон по имени Вард крепко прижимает к себе Амосфея Уртыгу, чей нос утыкался гиганту ниже подмышки.

Вот и хэппи-энд подогнали.

Через час мы сидели в храме Оделаморы, под ее изображением. Богиня с интересом его рассмартривала, находя множество несоответствий. То ей морщинка под носом лишней показалась, и мы с Омерфором доказывали, что это просто пятнышко, то узор на платье не понравился.

– Перерисовать? – с готовностью спросил жрец.

– Да не надо, пусть так остается, – махнула рукой богиня, – я лучше себе такое же платье наколдую.

– Расскажешь, что вообще случилось? – попросила я. Омерфор боялся так по-свойски обращаться к божеству.

Богиня кивнула и поведала странную и местами дикую историю.

Если коротко ее изложить, дело было так.

Папаша Габаюл, спавший сотни лет, неожиданно пошевелился во сне (тут я подпрыгнула, надо же, как угадала). И дети заволновались. Что он скажет об их деятельности за все эти века, когда проснется? На самом деле, братья и сестры себя лишней работой не утруждали, хихикали над посвященными им церемониями, считая, что природа сама по себе прекрасно справляется.

– Уж извини, Омерфор, особенно мы над твоей мантией потешались, – призналась Оделамора, – хорошо, что она у тебя обгорела на костре сегодня, не носи ее больше, пожалуйста.

Щеки верховного жреца обрели цвет томатного супа.

Братья и сестры переругались не на шутку. Особенно Горин с Иналуру. Она всегда бравировала тем, что может подражать его силе. Да и вообще всем нашим силам. Менять форму воды, ветра и бури устраивать, потому что все это связано с фазами активности солнца.

– Захочу, вообще выключу все осадки! – заявила она как-то раз.

Мальчики ее, конечно высмеяли. Сказали,