Биотеррор - Сергей Ковалев

— Изя, вот что мне в тебе всегда нравилось, так это твой оптимизм!

— Ладно, мальчики, я на минутку всего заскочила, что бы с Изей повидаться. Извини, в аэропорт не смогу прийти — буду работать. Поцелуй за меня Розочку.

Владимир проводил Лизу и вернулся. Изя сидел с каким-то странным выражением лица.

— Что?

— А? Да ничего, ерунда какая-то. Знаешь, мне все эти годы не дает покоя мысль, что я откуда-то знаю Лизу.

— Изя, ты что — пил? Конечно, ты ее знаешь!

— Нет, нет. Я когда еще впервые ее увидал, мне показалось, что где-то уже видел… А, да не важно! Слушай, а насчет «пил» — это неплохая мысль, а? У меня тут в сейфе припрятана бутылочка коньяка. Представляешь? Настоящего! Еще с тех времен!

От коньяка Изя как-то стремительно и беспощадно опьянел, Владимир поймал «бомбилу» и отправил друга домой отсыпаться. Сам он совершенно не чувствовал опьянения, словно чай пил.

Вернувшись в лабораторию, включил компьютер — предмет зависти остальных коллег — и открыл таблицы с результатами последних анализов взаимодействия спор и клеточной плазмы.

Да, теперь у него были споры: тот самый таинственный «препарат» Райзера. Организовать экспедицию в новую Гвинею не вышло. Но Лиза подсказала другую идею и вновь оказалась права. Она предположила, что если архивы Райзера были вывезены и сохранены, возможно, сотрудники НКВД позаботились и об образцах «препарата»? Она оказалась права. Лабораторию эвакуировали в Москву, где она некоторое время переходила из рук в руки, пока не осела на складе одного из «ящиков». Моргунчик договорился о передаче ее исследовательской группе, которой к этому моменту руководил Владимир. Среди прочего оказался и контейнер с пробирками, в которых были споры неизвестного науке растения. Давнее предположение Владимира подтвердилось — изменения организма вызывались симбиозом.

И по-прежнему это взаимно полезное сожительство было смертельно для человека. Владимир был уверен в этом, хотя ни разу не испытывал «препарат» на человеке. Сумел избежать ловушки, вывернулся, эмпирически определив по записям Райзера механику процесса, а потом подтвердил ее на донорском материале. Оказавшись в организме, споры прорастали и выбрасывали в кровь новые пакеты спор. Размножение происходило волнообразно, кровь разносила споры по всему организму, клетки перестраивались, адаптируясь к паразитам. Но разные клетки перестраивались с разной скоростью, начиналась реакция отторжения измененных тканей, и человека убивал его собственный иммунитет. Казалось бы, ответ напрашивался — на время трансформации подавить иммунитет. Но выяснить, сработает ли это, можно было только экспериментальным путем. Инфицировать человека спорами и вводить иммунодепрессанты, надеясь, что ткани перестроятся до того, как человек умрет. Владимир не мог пойти на это. Два последних года он фактически саботировал работу лаборатории, благо в его возможностях было создавать видимость объективных трудностей. Об истинной причине никто не догадывался.

Владимир закончил обработку данных, написал отчет. Посмотрел на часы. Половина седьмого, Лиза, наверное, уже беспокоится, что он так задержался.

Владимир оделся и вышел, тщательно заперев кабинет. Конечно, основные тайны хранились в большой лаборатории этажом ниже. Но зато в компьютере Владимира хранились ключи к пониманию общей картины. Вот он и прятал все данные под пароль и никому не давал копии ключа от кабинета.

Он спустился по лестнице, рассеяно скользнув взглядом по парочке, поднимавшейся ему навстречу. Мужчина и женщина, оба в белых халатах и очках — просто ожившая карикатура на ученых. К тому же женщина была очень высокой и худой, а мужчина напротив — невысокого роста, похожий на старшеклассника. Возраст выдавала только седина в коротко подстриженных волосах. Владимир их не знал, но это было и не удивительно: в последнее время в институте постоянно кто-то увольнялся, приходили новые люди, которые, впрочем, долго не задерживались.

Изя ведь тоже ушел…

Владимир спустился еще на пролет и почувствовал слабость, тело словно налилось свинцом, поднять руку или сделать шаг стало неимоверно тяжело. Сердце пронзила острая боль.

«Инфаркт… как некстати… — успел подумать Владимир. — Лиза…»

Мужчина в белом халате бросил взгляд вниз, туда, где на ступенях лежало грузное тело Владимира, вокруг которого уже собиралась толпа. Снял с большого пальца тонкую металлическую трубочку одноразового арбалета. Крохотная игла из желатина с ядом попала жертве точно в артерию и уже растворилась. Через полчаса обнаружить следы яда будет невозможно. Да никто и не станет искать — инфаркт после сорока вполне обычное дело в наши дни. Жизнь-то какая нервная и опасная пошла. Не всякое сердце выдержит.

Чтобы вскрыть замок женщине понадобилось десять секунд. На скачивание информации и форматирование дисков и сервера — пятнадцать минут. Пока женщина занималась компьютером, мужчина аккуратно обыскивал кабинет. «Дверь в Нарнию» от его внимания не ускользнула, и лабораторию Бронштейна он тоже осмотрел.

— Ален?

— Четыре контейнера с пробирками были в сейфе.

— Думаю, это все. Он знал, что это — смертельная угроза для всего живого. Вряд ли где-то на столе в лаборатории лежит забытая пробирка.

Мужчина кивнул, и они покинули институт никем не замеченные.

У подъезда хмурые санитары грузили в «скорую» закрытое простыней тело на носилках. В собравшейся толпе ученых перешептывались, кто-то плакал.

* * *

Толстый китаец, из-за оранжевого пуховика и кепки с большим козырьком похожий на огромного цыпленка, спокойно созерцал серую поверхность реки. Лиза знала, что это спокойствие не наигранное — он действительно не испытывает ни гнева, ни разочарования. Ее же до сих пор трясло от бешенства.

— Ты слишком вжилась в роль. Я тебя предупреждал — нельзя привязываться к смертным. Он бы все равно скоро состарился и умер.

— Сим, хватит! Я ни к кому не привязывалась. Просто десять лет работы уничтожены одним ударом. И ведь нам оставался последний рывок!

Китаец иронично вздернул бровь, спросил:

— Разве ты не скопировала все наработки нашего протеже?

— Да, — машинально кивнула Лиза, потом спохватилась и пристально посмотрела на собеседника. — Погоди-ка! Сим, а почему это ты мне именно вчера сказал сделать копию? Ты… ты знал, что Володю убьют?

— Ну вот. И ты будешь говорить, что не привязалась к нему?

— Я не привязалась к нему в том смысле, который ты подразумеваешь, — отрезала женщина. — Но я испытывала к нему определенные чувства. Как бы я жила десять лет бок о бок с мужчиной, к которому совершенно равнодушна? Ты вообще как себе это представляешь?

Китаец пожал плечами и уже серьезно ответил:

— Я знаю, что это невозможно. Потому и заставил тебя признать свои чувства. Не хочу, что бы это осталось внутри тебя и разъедало душу. Ты выговорилась и можешь рассуждать непредвзято. А теперь подумай — смог бы Владимир сделать этот рывок, о котором ты говоришь? Последние два года он занимался ерундой, не решаясь проверить свои идеи на практике.