Искупление вины - Евгений Сухов

Аверьянов, с некоторых пор считавший квартиру Маруси своим домом, вернулся усталым, напряженным. Волновала неопределенность собственной судьбы, заглядывать далеко в будущее не хотелось, неблагодарное это дело. Хотелось жить сегодняшним днем, наслаждаться близостью с любимой женщиной, радоваться подрастающему сыну. Очень хотелось увидеть, каким он станет через год, через пять лет, а если повезет, так и через двадцать. Но все это потом. Важно было выжить сейчас.

Притянув к себе Марусю, он произнес:

– Может получиться так, что через некоторое время я уйду.

– Надолго? – встревоженно спросила Маруся.

– Не знаю, – честно ответил Михаил.

– На два дня?

– Думаю, что побольше, – печально улыбнулся он.

– На неделю? – едва ли не в ужасе спросила Маруся.

– Не знаю, Маруся, это не от меня зависит.

– Я тебя уже один раз потеряла и не хочу терять снова. Если с тобой что-нибудь случится, я этого просто не перенесу.

– Все будет хорошо, ты только не волнуйся. Если мне придется задержаться… с вами все будет в порядке. Ты только должна верить, что я вернусь. Знай, я всегда буду о вас помнить, каждую минуту, каждую секунду, я буду делать все возможное, чтобы у нас все было хорошо.

– Ты меня пугаешь, – произнесла Маруся, прижавшись к Михаилу. – Очень боюсь, что ты однажды уйдешь и больше никогда не вернешься.

– Здесь ты не права, милая, я всегда возвращаюсь к тебе и к нашим сыновьям, – погладил ее по голове Михаил и тихо добавил: – Даже из могилы. У меня там в сумке макароны, тушенка, хлеб… Приготовь что-нибудь.

– Конечно, – встрепенулась Маруся, – чего это я все о себе, ты ведь проголодался.

Сентябрь 1942 года

Настроение в Ставке Гитлера заметно упало. Прежние победные речи как-то поумолкли, и теперь все больше говорили об армии Паулюса, застрявшего под Сталинградом. Его передовые части, не знавшие поражения в Европе, столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист, принявший командование группой армий «А», застрял где-то в Кавказских горах и не смог выполнить приказ – прорваться вдоль побережья Черного моря к Тифлису и захватить Бакинский регион. Единственное, что сумела сделать его пехота, так это взобраться на верхушку Эльбруса и водрузить на ней штандарт Третьего рейха. Сообщение о таком «подвиге» у фюрера вызвало лишь едкую усмешку:

– Похоже, они подражают спортивному честолюбию англичан. Или они думают, что я захлопаю им в ладоши? Такие достижения нельзя использовать в качестве горючего для танков.

Вскоре фюрер снял Вильгельма Листа с поста командующего и отправил в командный резерв. Свое смещение генерал-фельдмаршал переживал невероятно болезненно, он пытался объясниться с фюрером, но Гитлер, продержав несколько часов Листа в приемной, так его и не принял.

На следующий день Гитлер вызвал к себе начальника Генерального штаба Франца Гальдера.

Заметно волнуясь, строгий, с пенсне в металлической оправе на сухощавом породистом лице, генерал-полковник, гордо распрямив спину, как и подобает потомственному военному, вошел в просторный кабинет рейхсканцлера.

Фюрер принял начальника Генерального штаба сухо.

– Как вы себя чувствуете, Гальдер? – вяло поинтересовался он.

– Немного простыл, мой фюрер, но это скоро пройдет.

– Я так и думал, что с вами что-то неладное, – понимающе кивнул Гитлер. – А не пора ли вам взять длительный отпуск, чтобы поправить здоровье… А то, знаете ли, Третий рейх очень нуждается в таком военачальнике, как вы… Садитесь, – указал он на стул, на котором еще вчера сидел смещенный с должности генерал-фельдмаршал Лист. – Вы догадываетесь, зачем я вас вызвал?

– Полагаю для того, чтобы выслушать, как обстоят дела на Волге и на Северном Кавказе.

– Все так. И я хочу услышать от вас причины наших неудач за последние месяцы. Вы как начальник Генерального штаба несете ответственность за все, что происходит на фронтах. Это же вы разрабатываете стратегию или за вас это делает кто-то другой?

Франц Гальдер заметно побледнел. В какой-то момент ему даже подумалось, что он сидит на раскаленной сковороде. Никогда прежде Гитлер не разговаривал с ним в столь резком тоне.

– Мы не ожидали встретить такого ожесточенного сопротивления русских в районе Сталинграда. По данным нашей военной разведки, близ города были сосредоточены незначительные силы русских, бо́льшая часть их войск направлена на Ленинградский и Волховский фронты. В действительности все оказалось с точностью до наоборот. В районе Сталинграда они собрали мощнейший кулак!

– Получается, что вы просмотрели значительную концентрацию русских войск, и армия Паулюса просто увязла в этих боестолкновениях!

– К русским ежедневно продолжают поступать свежие части…

– Ваше сообщение меня совершенно не радует! – перебил Гитлер. – Вы как начальник Генерального штаба должны были все это предвидеть.

– Мой фюрер…

– Знайте, что я отправляю вас в командный резерв! Думаю, у вас будет достаточно времени, чтобы подлечиться, а заодно и разобраться с собственными мыслями. Вы свободны, Гальдер! – хмуро заключил Гитлер.

Попрощавшись, Франц Гальдер вышел. Несмотря на возраст, спину он держал вызывающе гордо. В какой-то момент Гитлеру даже показалось, что генерал-майор сделался немного выше. Вот она, аристократическая смесь! Смотрят на него, как на выскочку из низших чинов.

Как только за Гальдером закрылась дверь, в комнату вошел личный адъютант Отто Гюнше.

– Мой фюрер, я по поводу завтрашнего совещания, оно состоится, как и было запланировано, в два часа дня?

– Вот что, Гюнше, перезвони генералам и скажи, что я переношу совещание на послезавтра… Объяснять ничего не нужно, я просто не хочу никого видеть. Все те люди, которым я доверял, предали меня! Я разочарован в Гальдере! Он поступил как вышедший из ума сельский учитель. Кроме того, он очень медлителен… Пока произнесет слово, ситуация на фронте меняется. Мне следовало предвидеть, что Гальдер совершенно не подходит для такого важного места! На должности начальника Генерального штаба должен быть человек, в котором жизнь бьет ключом, который не боится ответственности! Знаете, Гюнше, теперь я, как никогда прежде, понимаю Фридриха Великого, – во время Семилетней войны его постоянно предавали соратники, которым он безмерно доверял. Я так же, как и он, чувствую себя обманутым… Окружение собак для Фридриха Великого было куда предпочтительнее, чем общество генералов, включая его родного брата принца Генриха. Но, в отличие от короля, у меня нет даже собаки, моя бедная Блонди умерла… Вот что, Гюнше, достаньте мне овчарку, может, тогда я не буду чувствовать себя таким одиноким.

– Хорошо, мой фюрер, я обязательно достану вам хорошего пса.