Между ветром и песком - Ольга Антер

Почти любой.

Встречные гвардейцы провожали изменяющих долгими взглядами. Они обжигали, словно кислота, но Сиэ легко, светло улыбалась, будто и не замечала ничего. Опустив голову, Аори топала следом.

Они ведь могут сделать так много! Они могут помочь всем, кто попал в беду, они могут отвести эту беду прежде, чем она случится. Почему… ну вот почему?

Вокруг острова вспыхнуло болезненно-голубое сияние защиты. И еще один пояс – вокруг Магистрата. Внешний можно отключить в любое время, можно даже пройти сквозь него наружу, если ты – человек, но внутренний не опустится прежде, чем закончится гон.

И никакого отношения не имеют сияющие щиты к изменяющим. Люди сами решили, кто из них достоин жить.

Жители пустыни не чурались подобных решений, оставляя буре тех, на кого указывал Харру или жрицы. Или, если молчали облеченные властью, – тех, кто докучал им самим.

Если, конечно, могли.

Как сложно проснуться, когда снова оказываешься на мягкой постели после дней и недель, проведенных в песках. Кажется, что плывешь, убаюканная шелестом волн, и прохладный воздух ласкает обнаженное тело, не успев еще напитаться жаром дня. Аори потянулась изо всех сил, до хруста, до боли, и снова расслабилась, с наслаждением ощущая, как сладкая истома разливается по мышцам.

Приторный голос прозвучал над самым ухом, и она, подпрыгнув, едва не свалилась с узкой кровати.

– Как вчера повеселилась? Не разочаровала тоо?

Аори почесала шею. Солнце успело закрасить бледную полоску, но Дафа, конечно, отлично ее помнит.

А глаза у арашни снова злые-презлые. В них горит голод неутоленного чувства, голод, который не заглушить объятиями послушных рабов. Желание сопротивляться и быть покоренной тем, кто сильнее, желание исполнять чужие приказы каждой клеточкой тела и души.

– Нет, не разочаровала, – Аори закинула руки за голову и потерлась щекой о плечо. – Он доволен тем, что в этот раз не пришлось скучать.

Согнув ногу в колене, она беззаботно закинула на нее вторую.

– Когда ты ошибешься, мои губы первыми огласят приговор!

– Да, да, – Аори скучающе покачала ступней в воздухе. – Я помню, погонщица. Не пора ли тебе заняться караваном?

– А чем займешься ты?

– Буду выполнять приказы тоо, – Аори медленно провела ладонью по бедру и рассмеялась в ответ на яростное шипение Дафы.

Никаких приказов Шуким, конечно, не оставил. Он проводил Аори, обращаясь с ней так почтительно, будто чужачка внезапно превратилась в одну из жриц, не меньше, и попросил быть осторожной, гуляя по улицам Ше-Бара.

Чем, собственно, Аори и планировала заняться, дождавшись, пока вечно недовольная арашни ее покинет.

Дорожный наряд, вычищенный до скрипа безвестными рабынями, обнаружился на спинке кровати. Застегнув последнюю пуговицу фарки, она снова превратилась в безликую путницу. С легким вздохом Аори подняла с пола белоснежное платье и, посмотрев на него, бросила на кровать и метнулась к столу, на котором ее дожидалось блюдо с холодными жареными пирожками.

Как же есть хочется!

Стоило спуститься по неприметной винтовой лесенке, как ее окликнули. Не помог даже капюшон, скрывший лицо в глубокой тени. Аори обернулась на глубокий мужской голос с невольной улыбкой, но тут же нахмурилась, увидев совсем другого араха.

– Доброго утра, ши! – Орхон поклонился ей, как равной, но в голубых глазах сверкнула озорная искра.

– И тебе доброго.

Аори обошла караванщика, намереваясь продолжить путь, но тот пристроился рядом, заложив большие пальцы за широкий пояс. На спине светло-серой фарки раскинула крылья вышитая синими нитками птица. Тонкие складки ткани появлялись и исчезали на каждом шагу, и казалось, что перья шевелятся от ветра.

– Тебе понравились танцы? – спросил Орхон, сверкая белоснежной улыбкой.

– Да.

Аори бросила на него косой взгляд из-под кромки капюшона.

– Прекрасно! Позволь тогда предложить тебе пусть не столь роскошное, но не менее сакральное зрелище. В полдень у храма Верховные исполнят молитву солнцу.

– Я подумаю.

Ступени гостиницы закончились, и теперь они шагали по узкой улочке, пыльной, пусть и украшенной цветами.

– О чем тут думать, танец скоро начнется! Пойдем, ты не пожалеешь! – Орхон схватил Аори за руку, не давая улизнуть.

Она вывернулась одним движением, с трудом удержавшись, чтобы не врезать в ответ.

– Не прикасайся ко мне!

– Прости, ши… – он низко склонил голову под осуждающими взглядами арахов, обернувшихся на ее крик. – Прошу, не сердись… Я всего лишь хотел доставить тебе удовольствие.

Орхон сложил украшенные перстнями пальцы в молитвенном жесте, и Аори стало не по себе от его покорного, униженного поклона. Ничем она не заслужила такого… Орхон ее почти не замечал в караване, что же изменилось за один вечер?

Ах, вот оно что. Наверняка, тоо приказал развлекать ее и не спускать глаз. Вот караванщик и пытается выслужиться. Как умеет.

В конце концов, полчаса-час ничего не изменят.

– Хорошо, – сдалась Аори. – Куда идти? Направо, налево?

Птица на спине качнула крыльями, когда Орхон расправил плечи.

– Следуй за мной.

Толпа перед ступенями храма не походила ни на какую другую, виденную Аори прежде. Даже толпой назвать эту компанию сложно было – арахи сидели на принесенных с собой циновках небольшими группками, мигрируя из одной в другую по малейшему зову сердца или друга с наполненным вином армуду.

Гвалт стоял, как на базаре, и в хоре голосов уверенно солировали уличные разносчики. Они лавировали между циновок, встряхивали заполненными снедью лотками, как трещотками, и зычно нахваливали свой товар. Над площадью плыл медовый аромат, и разнокалиберная мелюзга мигрировала следом за торговцами, выпрашивая лакомство у всех встречных арахов. Иногда те усмехались и протягивали монетку попрошайке, порой – хватали за ухо и приказывали сидеть смирно и не позорить родителей.

Аори надвинула капюшон поглубже, догадываясь, что ее узкое, бледное в сравнении с арахами лицо вызовет не меньший ажиотаж. Орхон, ничуть не смущаясь, напролом добрался к самым ступеням. Перед ними уже не сидели – стояли, задрав голову, но караванщик каким-то чудом нашел свободный пятачок у одного из потухших факелов. Жестом подозвав торговца, он бросил на лоток пару монет и ткнул пальцем в дешевые жестяные армуду.

Арах тут же наполнил их из крохотного кувшинчика. И только он заметил, как Орхон вытряхнул из кольца пару светлых крупиц в один из сосудов.

Заметил и понимающе ухмыльнулся.

Прищурившись, караванщик положил на лоток еще одну монету, покрупнее, и подхватил стаканы. Не сказав ни слова, торговец растворился в толпе.

– Я не хочу.

– Это лишь чай, ши, – голубые глаза обиженно моргнули.

Вот привязался… Аори взяла армуду из рук араха, и он тут же опустошил свой стакан.

Орхон вопросительно посмотрел на спутницу, и та, вздохнув, сделала глоток, другой… собственно,