Аромат от месье Пуаро - Наталия Миронина

– Потому что я решилась отправиться в путь, не имея запасных сапог. И я знала, что отступать некуда. И что я должна выстоять любой ценой. А такие, как вы, ждали бы «режима наивысшего благоприятствования». И ждали бы, пока «подгонят» вам лишние сапоги. А потом бы забраковали их и ждали других, более удобных, теплых. А потом вам бы не понравилась бы подошва на третьих сапогах. И опять бы вы ждали – как же так, не по правилам отправляться в путь без крутых запасных сапог. Поскользнуться можно. – Северцева сделала паузу, а потом продолжила: – А я вам скажу, что и в отличных сапогах можно упасть. И что, не рискуя, никуда никогда не уйдешь.

– Очень красиво, но это лирика.

– Это быль. Это реальность. Точно такая же, как, например, мой кабинет на этаже, на котором нет ни одного свободного номера на месяц вперед.

Северцева выдохнула. Судя по всему, она сейчас отыгрывалась за всю ту нервотрепку, которую ей доставили не только эти проверяющие, но и вообще вся Ассоциация независимых отельеров за последние несколько лет.

– Впрочем, вернемся к истории. Так вот, денег явно могло не хватить. И я все равно начала реконструкцию. Чем дальше продвигались работы, тем очевиднее становилась проблема. Но я не разрешала себе ни на минуту останавливаться. Я каждый день подсчитывала траты, сверяла с плановыми цифрами, отчаянно торговалась за каждый кирпич, за каждый мешок с цементом. Я понимала, что иначе нельзя. Пока я не нашла недостающих денег.

– Но у вас были какие-то планы? Вы хоть представляли, что будете делать, если не найдете деньги? – спросил Зимин.

– Затрудняюсь ответить. Я просто не помню этого. Я помню только ужасное напряжение. И как же тяжело мы тогда жили! Мне именно тогда показалось, что вся моя жизнь была одной большой проблемой. Отсутствие отца, уход мамы, бабушка и тетя, отчаянно из-за этого переживавшие, болезни, отсутствие денег. Да, потом было замужество, ребенок – это были светлые периоды, но покоя и тогда не было. Не потому, что быт заедал, а потому, что велико было желание двигаться у стреноженной обстоятельствами женщины. Мне было ужасно тяжело в тот момент! Впрочем, стоило мне только увидеть отремонтированные стены, восстановленную лепнину и чугунное кружево лестниц, как настроение менялось. Я начинала верить в чудо. Или – в себя. Я верила, что решу все проблемы. «Слушай, на счету остались деньги для экстренных случаев», – сказал однажды мне муж. И я поняла, что вот наступил он, этот самый страшный день. И что как только смолкнут голоса строителей на «лесах» вокруг здания, можно считать, что я провалилась в яму. «А если мы их потратим?» – спросила я. Муж сказал, что да, можем, но в его голосе было сомнение. Из чего я сделала вывод: поблажек больше нет, надо выходить из ситуации любой ценой.

– Это безрассудство, – пожал плечами Зимин, – это даже безответственность.

– Может быть, – согласилась Северцева, – только я точно знала, что найду недостающие деньги. Мне просто надо было немного сосредоточиться. Я никогда не ждала чуда. И всегда надеялась на себя. Но, наверное, где-то в глубине души жила мысль о справедливости. Я, никогда ни в чем не нуждающаяся и выросшая в любви, все-таки считала себя обделенной, а значит, претендующей на какую-то высшую справедливость. Это звучит наивно, но, мне кажется, такое происходит со многими людьми, пережившими даже небольшие потрясения. Согласитесь, ведь необъяснимый уход матери – это событие неординарное.

– Пожалуй, – кивнул Зимин.

– Конечно, в этой реставрационной суматохе я о таких вещах не думала, но однажды поздно вечером раздался телефонный звонок. Но я не кинулась снимать трубку. Я стояла и смотрела на него. И вы не поверите, у меня в душе вдруг наконец-то появилось спокойствие. Я поняла, что выберусь из этой ситуации. Нет, я не связала это внезапное настроение со звонком, я просто на секунду опомнилась и взяла себя в руки.

– Кто это был? – не удержался от вопроса Зимин.

– Мама, – улыбнулась Северцева, – понимаете, она не задала ни одного вопроса, она ни о чем не спросила, она не завела беседу издалека, с намеками. Она сказала: «Мне надо с тобой встретиться. Как можно быстрее. Давай через полчаса у «Маяковки». Я тогда удивилась, но бросилась собираться. Когда я подошла к метро, мама была уже на месте. Она припарковала свою машину и пригласила меня внутрь.

– Что-то случилось? – спросила я, потому что мы не виделись целую вечность.

– Все нормально, – спокойно ответила мама и протянула мне большой конверт.

Я открыла его и вытащила несколько листов бумаги с печатями нотариуса, какие-то платежные поручения, письмо на официальном бланке.

– Что это? – спросила я, пытаясь прочесть мелкий шрифт.

– Это пожертвование, сделанное одним уважаемым частным лицом на восстановление культурного наследия города. Другими словами, это деньги, которые поступят на твой счет совершенно официально. Благотворительность. Ты можешь ими воспользоваться для восстановления здания.

– Ты знаешь про отель? Откуда?

– Ты всегда думала, что я не интересуюсь твоей жизнью? – со вздохом спросила мама. – Напрасно. Я не звонила, да. Но всегда все о тебе знала.

Я почувствовала, что у меня кружится голова. Я ничего не поняла про эти сумасшедшие деньги, а тут еще признание мамы о том, что она, оказывается, всегда была в курсе моих дел.

– Мама, можно наконец мне все рассказать? – спросила я.

Мама промолчала.

– Хорошо, ОК! Не хочешь все рассказать, тогда объясни хоть что-нибудь. Совсем немного! Мама, я уже очень взрослая, ты даже не представляешь, насколько я взрослая!

Мама посмотрела и улыбнулась:

– Есть вещи, от которых и у взрослых волосы встают дыбом. Так что твой возраст здесь ни при чем. Я надеюсь, что с твоим отелем теперь все будет в порядке. Ну а на тот случай, если и этого не хватит, вот тебе маленький довесочек. – Мама вытащила другую бумагу, из которой следовало, что мне по дарственной переходит небольшой участок земли в ближайшем Подмосковье. Дарителем была мама.

– Мама, когда ты успела купить эту землю? – не удержалась я от вопроса, вспоминая жуткий дом и маленькую квартирку в Строгине.

– Я не покупала, мне подарили.

– В этом месте?! Подарили?! Ты хоть представляешь, сколько там сотка стоит?!

– Представляю, – невозмутимо ответила мама.

Я замолчала. Я уже осознала, что в моих мечтах наступил перелом. Я поняла, что все осуществимо, и не такой кровью, не такой болью и не такими нервами, как это могло быть еще день назад. И эти перемены произошли благодаря маме. Но я никак не могла уяснить, откуда все это богатство пришло в нашу семью. Мы сидели, молчали, смотрели, как мимо пролетают машины, как движутся по тротуару прохожие. Мы сидели, молчали и опять не знали, что сказать друг другу. «Черт! Что между нами такое стоит, что не дает развязаться языкам и потеплеть душе?! Что это может быть?! Какая тайна, какие секреты?! Что это за наваждение, преследующее нас столько лет?!» – подумала я и вдруг, показав бумаги из благотворительного фонда, спросила с отчаянием: