Отныне моя - Анна Зубавина

Она вешала заправочный шланг на место, когда сзади раздался удивленный голос:

— Кать, это ты?

Она резко обернулась:

— Максим?! А я заправиться решила, а то утром некогда будет, — в растерянности выговорила Катя.

Ее вдруг охватило смятение: «Почему он встретился мне именно сейчас?! Я не готова к разговору с ним!»

Она натянуто улыбнулась, но Максим как будто не заметил.

Прислонился к ауди и подозрительно спросил:

— Чья?

У Кати неприятно заныло в груди, но она не опустила глаз:

— Димина.

— Статус свой решила повысить? Давно пора! Не пристало деловой леди на замшелой «семерке» раскатывать. Неправильно поймут! — усмехнулся Максим. В неоновом свете фонарей сверкнули холодным блеском его ярко-голубые глаза.

— А ты здесь откуда? — спросила Катя сквозь сбитое дыхание.

Максим рывком притянул ее к себе:

— Не о том мы с тобой говорим! Я гадаю, ты на заправке или не ты? И никого вокруг, — перешел он на горячечный шепот: — Поговорить хочу! Никто нам с тобой здесь не мешает. — Он внимательно посмотрел ей в лицо: — Срок, который я тебе дал на раздумья, истек. Ну, приеду я за тобой с Соней в субботу, а что это изменит!? Не нужен я тебе! — голос его вдруг страдальчески дрогнул: — А я … только тебе венок плету, Кать, только тебе, — он отвел взгляд от ее лица и замолчал.

«Слышала я уже про венок, слышала», — напряглась Катя. В памяти ярко вспыхнуло воспоминание: Дима шептал ей про венок, когда они поднимались по лестнице в загс подавать заявление на регистрацию брака.

Острая жалость к Максиму густым туманом заволокла сознание. Катя обвила его шею руками, уткнулась лицом в распахнутую на груди куртку. Он не отреагировал, даже не шелохнулся. Катя постаралась заглянуть Максиму в лицо, поймать его взгляд, но ничего не получилось. У нее больно сжалось сердце.

— Максим, я люблю тебя, ты же знаешь, — заговорила она прерывающимся голосом, — но не могу я жить с тобой вместе и замуж за тебя не могу выйти! У меня обязательства… Я не в праве их нарушить, пойми! Разве нам плохо с тобой сейчас?

Он осторожно высвободился из Катиных объятий:

— Мне — плохо! Я семью с тобой хочу, детей! Я не пацан безусый, чтобы тебя по ночам в окошко выманивать. А если вместе не быть, тогда зачем все?! — Максим упрямо вскинул голову. — Ты же не пускаешь меня в свою жизнь, от слова совсем. Дочкой только отговариваешься. Она обо мне даже не знает, я уверен! И знакомить ты нас с ней не собиралась.

— Ты… бросаешь меня? — спросила Катя мертвым голосом.

Максим долго молчал. Она решила, что не дождется ответа, но он заговорил:

— Думаю, что ты со мной не просто так, что-то у тебя ко мне есть! И как с мужиком тебе со мной в кайф, чувствую! Однако не складывается у нас, — он обжег ее отчаянным взглядом. — Чем-то держит тебя свекор и крепко держит! Признайся, деньгами?! Продалась, значит! Любовь побоку, главное — богатство Озеровых из своих цепких рук не выпустить! Скажи, правильно я догадался?!

Кате показалось, что горло ей сдавило стальным обручем.

— Что молчишь? Ответь, может, я не прав! — настойчиво требовал Максим.

Катя, наконец, разлепила пересохшие губы:

— Ты не прав и в тоже время в чем-то прав. Одновременно…

Он жестко усмехнулся и произнес:

— Вот когда определишься, тогда и поговорим.

Кате очень хотелось плакать. Но слезы куда-то исчезли, как тогда, пять лет назад, после их с Максимом тяжелого разрыва.

«Сейчас он уйдет, и все закончится. Как же мне жить без него?! Зачем мы начинали все с чистого листа?» — промелькнули у нее в голове отчаянные мысли.

Максим с пронзительной тоской посмотрел ей в глаза и глухо сказал:

— Поезжай, тебе еще до Порецкого добраться надо! Уже почти стемнело. А я заправляться буду, сейчас машины пойдут одна за другой, — он кивнул и тяжело зашагал по снежной каше к своей «японке».

Катя на автомате села в ауди, осторожно развернулась и выехала со стоянки. В груди разрастался ледяной ком безысходности. Она почувствовала, как он коснулся сердца, и оно откликнулось острым болезненным покалыванием. Так обычно покалывают пальцы, когда отходят от мороза.

Катя свернула по трассе на Порецкое, когда вдруг перед глазами поплыли радужные круги. Она съехала на обочину и заглушила мотор. Откинула сиденье, легла поудобней и закрыла глаза.

«Не буду думать сейчас о Максиме, а то сойду с ума. А мне нельзя сходить с ума — у меня завтра комиссия. Полежу немного, и все пройдет, — уговаривала она себя. — Просто последнее время я сильно нервничаю и устаю. Дима всегда говорил, что у меня слабые сосуды и мне нельзя переутомляться. Но ничего, завтра пройдет комиссия, и на неделю предоставлю себе отпуск».

Катя свернулась калачиком и погрузилась в тяжелое забытье. Очнулась она от шума проезжавших мимо машин. Резко села, в панике взглянула на панель приборов и облегченно вздохнула. Всего двадцать минут прошло, а показалось, что уже наступило утро!

Память услужливо подсунула картину разговора с Максимом на заправке. Грудь вновь начала разрываться от острой пульсирующей боли.

«Нет, — приказала себе Катя, — никаких терзаний, особенно на людях! Переживу, мне не привыкать. Максим не причем, я сама во всем виновата, знала, что не нужно начинать, а вот поди же ты…»

Она упрямо сжала дрожавшие губы и рывком тронула машину с места.

***

— Баба Люб, когда мы с Димой жениться собирались, он мне про венок говорил. Это зачем? Положено так, что ли? — спросила Катя после ужина, наблюдая, как баба Люба тщательно протирает стол полотенцем.

Старая женщина замерла и с удивлением взглянула на Катю:

— Что это ты вдруг сейчас поинтересоваться решила?

Катя пожала плечами:

— Да так, что-то вспомнилось.

Баба Люба вздохнула и тяжело опустилась на табуретку:

Катя

— Когда-то в нашей округе обычай был такой. Сплетет парень девке венок, наденет на голову — значит, сватов собрался засылать, — разъяснила старая женщина. — Да кто же в наше время плести чего будет? Вот только и осталось от обычая, что слова: дескать, тебе одной плету венок. Без этих слов у нас девушек в загс не ведут! — Баба Люба опустила глаза и грустно вздохнула: — Мой перед сельсоветом, как списываться пришли, тоже шептал в ухо. Куда деваться, принято так!

Она убрала вымытую посуду и засобиралась домой.

— Завтра в школу не поведу Соню, посидишь с ней? — попросила Катя. — Мне в Артемьевск рано выехать нужно. Да и забрать дочку вовремя не смогу. Вообще неизвестно, когда вернусь!