Сети любви - Мэри Бэлоу

– Она же сказала, что это не так. И он… отец… не возражал.

– Когда ваша мать ждала вас, мне даже в голову не приходило спрашивать, от кого младенец. А ведь будь у меня хоть какое-то сомнение, уж я бы спросил, верно? Я всегда знал, когда у нее кто-то появлялся. Но в то время у меня не возникло никаких подозрений. И потом ваша матушка была осторожна. Она бы постаралась не наживать ребенка не от меня. Вы были у нас первым и – как оказалось – единственным ребенком. Вам следовало бы родиться мальчиком, Элли. Моим наследником. Я думаю, что вы моя дочь.

– Но зачем же она так сказала? – спросила Эллен.

– Чтобы сделать мне больно. Только это. Она знала, что вы единственная, кого я люблю по-настоящему. И ей хотелось настроить меня против вас. Вам этого знать не полагалось. Но я пришел и сказал вам, да? Наверное, в ту минуту я почувствовал себя обманутым. А потом ваша мать сбежала с Фенчерчем, и больше я никогда ее не видел. В последний раз, когда я слышал о ней, она находилась в Вене с кем-то, кого я совершенно не знаю. Мы не были с ней славной парой, детка. В том, что случилось, виновата не только она. Но вы пострадали больше всех.

– Да, – сказала она, – это так. Но наверное, все в жизни не случайно. Если бы я не поехала в Испанию, я не познакомилась бы со своим будущим мужем. Даже подумать страшно, что я могла бы прожить жизнь и не встретиться с ним.

Он похлопал ее по руке.

– Скажите-ка еще разок то слово, – попросил он, – то слово, что недавно у вас сорвалось. Так приятно было слышать, Элли.

Она взглянула на него и сглотнула.

– Папа?.. А знаете, я никогда не называла его так.

Он снова похлопал ее по руке.

Она посмотрела на него как бы мимо налитых кровью глаз, красных в прожилках щек и двойного подбородка. Он был ее отцом. Она лежала клубочком на широких коленях и играла цепочкой от его часов. Тогда казалось, что ничто в мире не может угрожать ей.

– Я жду ребенка. – Она сама удивилась, когда вдруг произнесла эти слова. – И не от мужа. Я зачала его от любовника меньше чем через месяц после смерти мужа. А теперь я позволила всем думать, что он от Чарли, и вот не знаю, что мне делать.

«Поделись с папой всеми своими трудностями, Эллен. Сядь к нему на колени, и он все уладит».

– Вот как, Элли? – сказал он, поглаживая ее по спине теплой широкой ладонью. – Важно, счастливы ли вы были при этом. Вы его любили?

– Да, любила, – ответила она. – Страстно и беззаветно папа. Целую неделю никого не существовало в мире. Всего лишь неделю. Даже меньше. Это друг Чарли и мой друг. Внезапно, прежде чем кто-то из нас понял, что происходит, мы стали любовниками. Но все это было очень странно. Я любила Чарли. Или думала, что любила. А теперь я чувствую себя такой виноватой и смятенной, что перестала понимать, что же такое любовь.

– Успокойтесь, детка, – сказал он, похлопав ее по руке, – скоро появится дитя, Элли, вы полюбите его и поймете. А он знает?

– Нет. – Она стиснула руки. – Я не могла ему сказать. Я даже не хочу, чтобы он знал об этом.

– Это грустно, Элли, когда тебя лишают твоего ребенка. Он вас любит?

– Нет. Ах, он любил меня в течение недели, как и я его. Но любовь – не то слово. Это была не любовь. И больше он ко мне не испытывает… как бы оно ни называлось. Он скоро покидает Лондон.

– А вы остаетесь, – сказал он, – с родственниками мужа и ребенком от любовника. Ну что же, детка, вы сами выбрали себе будущее. Вы всегда так поступали. Я очень верю в вас. Знайте, что вы всегда можете прийти сюда, Элли. Этот дом всегда будет вашим домом. И я – вашим отцом, пусть даже не я произвел вас на свет. Но думаю, именно я был им.

– Ох, – сказала она, поднимая их соединенные руки так, чтобы коснуться губами костяшек его пальцев, – если бы вы знали, какая тяжесть свалилась с моих плеч, когда я все вам рассказала! Все же я думаю, что в вас действительно есть что-то от святого Георгия.

Он засмеялся, довольный, и она улыбнулась, глядя ему в глаза.

– Вы еще придете? – спросил он. – Вы не исчезнете снова, Элли? Вы придете навестить меня?

Она кивнула и поднялась.

– Я пробыла у вас гораздо дольше, чем намеревалась, – сказала она. – Я рада, что пришла, папа. Вы действительно единственный близкий мне человек. Больше у меня никого не осталось.

– Идите сюда, детка, я обниму вас, – сказал он, обнимая и баюкая ее в своих объятиях. А она вспомнила давно забытое: ей пора в постель, а матери, слишком занятой своим туалетом, когда она отправлялась куда-то развлекаться, некогда было заглянуть в детскую и поцеловать на ночь дочку. Ее окутал знакомый запах – некая волшебная смесь бренди, нюхательного табака и одеколона, которая ее успокоила.

– Ах, папа, – проговорила она, с головой погружаясь в жалость к себе и на мгновение утрачивая способность думать о чем-либо, – как же я выношу дитя, если он уезжает навсегда?

– У вас останется ваше дитя, – сказал он, – и ваш папа. Все будет хорошо, детка. Поверьте, все будет хорошо.

* * *

Граф Эмберли сидел, откинувшись на спинку дивана, в комнате рядом с детской и с полуулыбкой смотрел, как жена баюкает дочку.

– Она уснула, – сказал он.

– Я знаю. – Александра вздохнула. – И надо уложить ее в кроватку, да? Пора малышку отнимать от груди. Ей уже семь месяцев. Но это не правильно, Эдмунд. Дети должны оставаться грудными младенцами гораздо дольше.

– Ну что ж, – отозвался он, – когда Кэролайн будет отнята от груди, мы с вами, Алекс, постараемся поместить внутрь нового младенца, хорошо?

Она вспыхнула.

– Ах, Эдмунд, от ваших слов у меня мурашки по коже бегут.

Он усмехнулся.

– Это просто позор, что мы теряем время.

– Мы действительно возвращаемся в Эмберли на следующей неделе? – спросила она улыбаясь. – Я не верю, что мы вскоре окажемся дома. Какое блаженство!

– Я немного удивился, когда лейтенант Пенворт согласился приехать к нам вместе с Мэдлин, а вы?

– Удивилась, – ответила она, – но я рада. Мне хочется узнать его поближе. А Мэдлин так старательно ограждает его от всего.

– И в результате вся ситуация становится ужасно неловкой, – заметил граф. – Эмберли пойдет ему на пользу. Мне кажется, если лейтенанта предоставить самому себе, он научится успешно справляться со своими трудностями.

– Вы хотите сказать, если Мэдлин перестанет с ним так носиться?

– Не хочу говорить о ней дурно, – сказал он, – судя по всему, она совершенно ему предана. В жизни не видывал, чтобы Мэдлин так мало занималась собой, посвящая себя другому человеку.

– Они будут счастливы? – спросила Алекс.