По ту сторону фронта - Георгий Брянцев

Кто-то высказал предположение, что Дорофеев сам подорвался по неосторожности. Но караульный начальник и бойцы заявили, что у Дорофеева, кроме автомата, ничего при себе не было: ни пистолета, ни гранат. Кроме этого, все знали, что Дорофеев был кадровым бойцом Красной армии и вряд ли мог допустить оплошность.

Потом возникло другое подозрение: может быть, немцы заминировали землянку? Но Рузметов и Багров до прихода отряда проверили тщательно все помещения и нигде ничего подозрительного не нашли.

При осмотре землянки в стенах ее обнаружили осколки противотанковой гранаты.

— Все ясно! — перебил Беляк Багрова. — Бросил гранату не кто иной, как предатель Василий. Он решил уничтожить пленного, боясь своего разоблачения. Понимал, что дело его плохо, и в отчаянии пошел на все. Так что след теперь потерян?

Багров молча кивнул головой.

Беляк, в свою очередь, сообщил Багрову городские новости. В городе произошли большие перемены. После смерти Чернявского немцы посадили заместителем бургомистра совершенно неизвестного в городе человека, белогвардейца по фамилии Скалон. Бургомистр, дряхлый и ни на что не способный старик, по-прежнему оставался не у дел. Коменданта города майора Реута уже нет. Вскоре после похищения Шеффера и Бергера майора отозвали из города, и судьба его пока неизвестна.

— Я ведь приехал на подводе за газетой, — сказал Багров. — Выпустили без Кудрина?

— С трудом, но выпустили и даже распространили сегодня, — ответил Беляк. — Остались экземпляры для отряда.

— Вот я их и заберу, — произнес Багров.

— Ты один приехал?

— Нет, Снежко еще. Он на постоялом дворе, с подводой.

— Смотрите, не вздумайте ночью выносить газеты, — предупредил Беляк. — Только днем, когда кругом народ, а то время сейчас пошло тревожное.

Обстановка в городе действительно осложнилась. Взрыв гостиницы, похищение офицеров, уничтожение Чернявского, регулярный выход в свет подпольной газеты — все это не на шутку встревожило оккупантов и их приспешников.

Обыски, облавы, аресты не прекращались. Были усилены патрули на улицах. Если раньше свободное хождение по городу разрешалось до десяти часов вечера, то теперь жителям запрещено было выходить из домов с наступлением темноты. После этого времени по улицам ходили только лица, имеющие специальные пропуска, выдаваемые управой и зарегистрированные в комендатуре. За последние дни, когда часть войск гарнизона была выведена на операцию против партизан, охрана города еще больше усилилась.

— Надо быть сейчас особенно осторожным, — провожая Багрова, еще раз предупредил Беляк. — Где ночуешь?

— Пойду к Микуличу, соскучился по старику.

Утром, перед самым уходом Беляка на работу, к нему прибежал взволнованный Микулич.

— Беда!… Беда, Карпыч!… — Схватившись за голову, он забегал по комнате.

Беляк дрогнул.

— Говори, в чем дело? — строго спросил он.

— Сами погибли и дело погубили. Пойдем ко мне. Найденов у меня лежит… поранили его… Он сам тебе все расскажет.

Боль так сильно сдавила грудь, что стало трудно дышать. Сразу пересохло во рту. Беляк посмотрел на часы. Нет, идти на кладбище было нельзя. До начала работы оставалось двадцать минут. Можно было опоздать в управу на пять-шесть минут, но не более.

— Говори, что знаешь, нельзя мне идти… — глухо, не своим голосом сказал он Микуличу.

Старик рассказал о происшествиях этой ночи. Еще вечером пришел в сторожку Багров ночевать, но потом появился Найденов и стал звать его на ночь к себе. Это было часов в девять. Они распрощались и ушли, а через два часа Найденов, раненый, еле-еле добрался до кладбища и сейчас лежит в сторожке. Найденов признался Микуличу, что, уходя с кладбища, он уговорил Багрова прихватить с собой газеты для отряда, спрятанные под каменной плитой. Багров не соглашался, но Найденов успокоил его: «Пройдем так, что ни одна душа не заметит». Багров спрятал газеты на груди, под рубахой, и они пошли. По переулку прошли благополучно, но когда завернули за угол и оказались в рабочем поселке, наткнулись на патруль. Патрульных было шестеро или семеро. Они приказали поднять руки. Тогда Багров бросился в сторону, к калитке какого-то двора, но калитка оказалась запертой. Солдаты настигли его и сбили с ног. Это Найденов хорошо помнит. А он сам, повернув назад, бросился в переулок. По нему выстрелили несколько раз, но догонять не стали. Пуля попала ему выше поясницы, под правое ребро.

— Как он добрался до меня, ума не приложу, — заключил Микулич.

Беляк обессиленно опустился на стул. «Катастрофа! — мелькнуло в голове. — Провал! Багров, живой, в руках у гестапо, с газетами, Найденова в сторожке, конечно, найдут, а тогда найдут и типографию».

— Неужели ты не мог спрятать Найденова под церковью? — с укором спросил он Микулича. — Теперь же везде будут искать. Как же ты, всегда такой осторожный, не подумал, чем это грозит?

Старик растерянно развел руками и объяснил, что хотел это сделать, но не смог. Одному не под силу, да к тому же Найденов очень плох.

Беляк вновь глянул на часы — оставалось пять минут до начала работы в управе. Он уже опаздывал.

— Иди… — сказал он Микуличу. — Выбери время и вместе со старухой обязательно перенесите Степаныча под церковь. Хотя бы в коридор. Где лежать — ему ведь безразлично, да и не холодно там. Осмотри все тщательно кругом, не ведут ли следы крови к кладбищу. Больше сюда пока не приходи. Встретишь меня на улице, когда буду идти с работы. Выживет Степаныч?…

— Плох, но думаю, что не сдастся, — произнес старик. — Эх, кабы доктора! Какого-нибудь, самого что ни на есть захудаленького.

— Ладно, я подумаю… Подожди, я пойду раньше, а потом ты выйдешь.

Беляк торопливо шагал по улице, не замечая ничего вокруг. Он был взволнован не на шутку. Тревога за судьбу друзей сменялась беспокойными мыслями об опасности, угрожающей делу, типографии. Поставлен под удар выпуск подпольной газеты. Надо срочно спасать, эвакуировать типографию. Вынести ее по частям из-под церкви, спрятать пока что в разных местах кладбища. Но кто будет это делать? Микулич? Один он не справится. Придется помогать ему.

Придя на службу, Беляк узнал, что ночное происшествие уже известно большинству сотрудников управы. Шли разговоры о том, что в рабочем поселке ночью остановили двух неизвестных. Одного задержали, а другому удалось бежать, и его сейчас разыскивают. У задержанного нашли много экземпляров подпольной большевистской газеты «Вперед», а также паспорт и пропуск на право посещения города, выданный на имя Понурина, крестьянина деревни Ставок. Задержанный ни на какие вопросы не отвечает и выдает себя за глухонемого. Все это было известно от машинистки управы Соколовой. На квартире у нее жил следователь гестапо Люстенбург, от которого она и узнала все подробности.

То, что гестаповцы не знали о ранении Найденова, немного успокаивало Беляка. Но он по-прежнему опасался и за Найденова, которого могут обнаружить, и за Микулича, и за работника паспортного стола управы, обеспечивавшего партизан документами.