Планета в подарок - Сергей Фрумкин

По сути, Григ попал в хорошую многокомнатную квартиру. Его передвижений ничто не сдерживало, он мог заниматься, чем считал нужным, мог думать, о чем хотел. К нему никто не входил, кроме роботов-обслуги, которые были разработаны таким образом, чтобы их нельзя было повредить голыми руками или использовать не по непосредственному назначению.

Он чувствовал себя запертым в ограниченном пространстве, но на этом неудобства заканчивались!

То, что опыты над его организмом все же проводятся, Григ почувствовал в первый же день, после перелета на корабль-лабораторию. Боли они не причиняли, а обычный человек вообще бы ничего не заметил. Помещения просвечивались излучением. Тепловым – на грани чувствительности человеческой кожи; магнитным – недостаточно сильным, чтобы нанести вред; гравитационным – настолько слабым, что пол всегда оставался полом, а вес предметов никогда не менялся; световым – на частотах и такой интенсивности, что человеческий глаз не обладал способностью уловить изменения в освещении.

Излучения несли информацию. Сперва Григ не прислушивался к ней, находясь в ожидании момента, когда за ним явятся и поведут на настоящие пытки. Затем, постепенно, он стал замечать, что слышит тексты, о которых не думал, или видит картинки, которым не придавал значения. Появилась догадка, зачем ему одному предоставили столько комнат – в каждой из них характер излучения, смысловая и эмоциональная насыщенность информации различались – ученые следили за тем, в каком из помещений Григ предпочтет проводить больше времени, а от каких постарается держаться подальше.

Очень скоро Григ понял, что снаружи следят за каждой его эмоцией, за каждой реакцией его нервной системы. В него не стали вживлять никаких датчиков, зато нашпигованные сложнейшей аппаратурой стены передавали ученым полную картину состояния и тела юноши, и его мозга. Его мысли читали на нескольких уровнях: обычном, то есть лишь те, которые он произносил вслух, и более глубоком, запретном – сканировали мозг юноши, отлавливая те впечатления, которыми он меньше всего хотел бы делиться…

Какое-то время Григ пребывал в депрессии. Когда он устал ожидать настоящей боли – заинтересовался смыслом своего пребывания в этих стенах. Затем наступил период бешенства, какой случается у людей, раздетых, помещенных в аквариум и выставленных на всеобщее обозрение. Бешенство вновь сменила заинтересованность. Появилась идея: если ученые изучали его, он ведь тоже вполне мог изучать ученых? Они следили за тем, как реагирует Григ на информационные и энергетические колебания в комнатах, Григ мог следить, как меняется ход мыслей людей, подбиравших параметры таких колебаний. Он стал играть с лаборантами, выбирая те комнаты, в которые на самом деле совсем не хотел входить. К этому занятию вскоре прибавилось и другое – юному Отцу пришло в голову, что пронизывающие все вокруг излучения можно использовать. Он не знал, что последняя из затеянных игр произвела настоящий бум за стенами его камеры – ученые хлопали в ладоши и радовались, как настоящие дети, когда видели, как мальчик черпает силы, вбирая в себя энергию таких слабых волн, что сам едва только мог их слышать. Вбирая в себя энергетическую волну, Григ развлекался, то отправляя ее обратно в виде каждый раз все более сложного смыслового послания, то освещая себе дорогу от спальни до ванны в полной темноте при отключенном внутреннем освещении, то сжигая или подчиняя своей воле робота-пылесоса или робота-официанта…

На пятые сутки пребывания Грига под наблюдением, Симлаур собрал ученых станции на совещание, на котором радостно заявил:

– Мы удостоились счастья стоять на пороге величайшего открытия нашего тысячелетия! За четверо суток исследования мальчика, прошедшего специальное обучение неизвестным нам пока методом, мы накопили больше данных о природе энергетических талантов потомков древних мантийцев, чем смогли добыть их на протяжении последних пятисот лет! К сожалению, для меня становится очевидным, что к конечной цели нашей работы мы приблизимся ни сегодня, ни завтра, ни через год и ни через десять лет! Мы надеялись получить одно коренное отличие в поведении «обученного» организма и по нему судить о характере направленного на него воздействия, воспроизвести которое и является целью всех проводимых опытов. На самом же деле, отличий наблюдается великое множество! Поэтому рекомендую всем нам, господа, запастись терпением и вниманием! У нас с вами впереди – очень интересная и долгая практика!

Ракетоносец бартеринского спецназа оказался самым маленьким космическим лайнером, на котором приходилось путешествовать Линти. В нем не только отсутствовали каюты – на каждого пассажира приходилось всего по одному противоперегрузочному креслу. Несмотря на это, двигатели корабля вполне отвечали своему назначению – десантный ракетоносец набирал ускорение и переходил в гиперпространство с такой же легкостью и уверенностью, как какой-нибудь сверхсовременный навигационный крейсер.

Кресел было три ряда. Первый – вдоль дугообразной консоли управления. Линти сидела в первом ряду, рядом с Виррадором. В отличие от Альрики, она не ощутила тягот двухсуточного путешествия, поскольку почти не выходила из состояния медитации. Двое суток альтинка слушала собственное предчувствие и указывала Мозгу ракетоносца координаты каждого последующего гиперпрыжка. То время, что потребовалось Линти на отдых, Мозг вел корабль на досветовой скорости.

– Этот прыжок будет последним! – не открывая глаз, сообщила альтинка.

– Очень хорошо, – кивнул Виррадор. – Не торопись. Нужно приблизиться к станции как можно ближе, но так, чтобы нас не заметили.

– Ты хочешь от нее слишком многого! – заявила Альрика.

– Я никогда не летал со штурманом-альтином, – сказал капитан. – Но, если мы можем предсказать, где секретная лаборатория, то почему бы не предсказать, с какой ее стороны нас не ждут?

– Ничего, Альрика, – произнесла Линти. – Я попробую…

– Приготовиться! – негромко, чтобы не отвлекать альтинку, прорычал Виррадор.

Тридцать солдат сжались, прижав подбородки к груди, словно в этот момент могли получить удар в голову.

– Е-е-е-сть! – протянул лейтенант, который выполнял функции пилота и, на всякий случай, дублировал все шаги Линти. – Полный стоп! Вон они…

Все, кто сидел в первом ряду, наклонились, всматриваясь в голографическую панораму, фиксируемую сейчас наружными сканерами ракетоносца.

– Капитан, – констатировал один из солдат, со светящейся полоской сержанта на шлеме скафандра. – Лаборатория на расстоянии ста километров. – Наша штурман – просто прелесть!

– Капитан, – присоединился к нему лейтенант. – Вижу объекты! Три крейсера-перехватчика… Нет, сэр, четыре! Возможно больше – скрывает станция. Наш орешек хорошо охраняют!

– Нас заметили?

– Очевидно, что нет. Мы вышли из подпространства достаточно близко от станции, вошли в ее «тень». Да и радары крейсеров наверняка направлены в открытый космос, а не на саму лабораторию.

– Маскирующее поле?