Отверженный принц - Ольга Олеговна Пашнина

ни было, они все – часть Мортрума. Аиде пригодятся такие стражи. Ее ждет много трудностей впереди, и будет справедливо, если дети Лилит, плоды ее обмана, помогут восхождению истинной наследницы.

– Мне жаль, Вел, что Лилит так с тобой поступила. Я не поддерживаю твою политику и твои действия, но я никогда и никому не пожелала бы лишиться родных детей.

– К счастью для всех нас, мы уберегли Аиду.

– Вряд ли она разделяет твое мнение. Счастливой ее не назовешь.

Что он на это мог ответить? Счастье – привилегия, недоступная тем, кто встает между тьмой и крохами, оставшимися от некогда прекрасного мира. Мира, кусочек которого они зовут Элизиумом. Ради которого живут и о котором мечтают все души Мортрума. Мира, которого давно не существует, – и это главный секрет Повелителя мертвых, который совсем скоро умрет вместе с ним.

Глава десятая

День суда наступил неожиданно. Вот я сижу на занятиях у Тордека и занимаюсь мелким садоводством, вот сортирую какие-то скучные бумажки в приемной Самаэля, вот после работы иду снимать мерки для платья к приему, а вот Самаэль ловит меня в коридоре вечером и говорит:

– Завтра утром будь готова, вы с Евой отправляетесь на суд.

И все: здравствуй, бессонная ночь и навязчивые мысли.

Я так и не решила, на чьей стороне выступлю. Иногда казалось логичным поддержать Харриета, ведь он ничего не знал о будущей судьбе Шарлотты и всего лишь спасал свою жизнь. Иногда становилось жалко бедняжку, проведшую много лет в холоде и тьме. Но чаще всего я искренне желала провалиться в Аид всем, кто придумал этот бред с оцениванием душ и вершением чужих судеб.

– Система на Земле кажется мне честнее, – сказала я Дару, когда вечером заглянула на чай. – Там судят за каждое преступление один раз, дважды судить не могут. Совершил что-то незаконное – вот тебе твое наказание. Отбудешь – возвращайся на свободу. А уж хороший ты человек или первостатейная мразь – не дело суда. Никто тебя не оценивает, значение имеет поступок только здесь и сейчас.

– И что же здесь справедливого? – удивился Дар. – Если человек всю жизнь убивал, но попался на краже – его судят только за кражу? Это же неправильно. По-моему, наш суд глубже. В расчет идут все поступки, и плохие и хорошие. И если ты в целом хороший человек, одна ошибка не сможет повлиять на решение.

Тут задумалась уже я. И, когда в дверь постучал Самаэль, поняла, что не проспала и часа. Из зеркала смотрело нечто недовольное, взъерошенное и серенькое. В прямом смысле: для участия в суде выдали еще одно платье, точно такое же, как форменное колледжское, только серое.

– Все души в Виртруме должны носить серое в знак того, что по ним еще не вынесено решение.

– А по мне оно не вынесено? – хмыкнула я. – Что, еще веришь, что я заработаю на Элизиум?

– Нет, надеюсь, что нахулиганишь на Аид.

Мы вышли из дома и спустились к набережной, где уже ждала Ева. Я так хотела спать, что даже не испытала привычного приступа отвращения при виде паучьего зада. А может, начала привыкать. Вообще если смотреть только на верхнюю часть арахны, то она удивительно красива. Если смотреть на нижнюю – много вопросиков к Вельзевулу.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась я.

– Здравствуй, Аида, – холодно отозвалась Ева. – Прошу.

До Виртрума нас должна была доставить небольшая лодка. Не крошечное суденышко, к счастью, иначе меня бы сразу же укачало. На палубе было где побродить и размяться, но вот для сидения были лишь твердые неудобные скамьи. Никакого уютного уголка, чтобы свернуться калачиком и поспать.

– А если пойдет дождь? Здесь даже укрыться негде.

– Не пойдет, – ответил Самаэль. – Вы должны вернуться до заката.

– Я помню, Сэм.

Ева тепло ему улыбнулась, и я даже немного позавидовала. У меня вдруг нашлись отец и три брата, но все равно не осталось тех, кто так же ласково бы прощался со мной. Этого очень не хватает.

Когда мы сели на скамейки, лодка сама по себе оторвалась от берега и устремилась к центру реки. Почти сразу я взбодрилась, поняв, что впервые покидаю Мортрум. И скоро увижу парящий город, о котором так много слышала.

– Я тебя пугаю? – вдруг спросила Ева.

Погруженная в размышления, я не сразу поняла, о чем она.

– Ну… немного. Я стараюсь этого не показывать. И постепенно привыкну. Просто я из мира, в котором насекомых многие боятся.

А дальше последовал совсем неожиданный вопрос:

– Как думаешь, с чем это связано?

– В школе говорили, что мы боимся змей и пауков из-за памяти предков. Когда всякие неандертальцы, или кто там был до нас, жили в единении с природой, укусы змей и насекомых часто приводили к гибели. Их панически боялись, и этот страх отпечатался на всех будущих поколениях. Может, мою доисторическую прапрапрабабулю сожрал тарантул, и из-за нее теперь на меня обижаются дальние родственники.

– Хорошая версия. Вы, смертные души, умеете объяснять то, чего не понимаете.

– Она неверная, да? Есть какое-то магическое обоснование?

– Отчасти верная. Прайор сказал, что дал тебе задание расспросить меня о других мирах, но ты боишься.

Я слегка покраснела. Не потому, что стеснялась своих чувств по отношению к тетушке Дэваля, а потому, что магистру пришлось брать мое задание в свои руки. Это ж надо так любить педагогику. Ну или бояться Вельзевула…

– Я собиралась спросить сама. Но я еще мир балеопалов-то не осознала. А меня просят уже заглянуть в другой.

– Я говорила Самаэлю, что тебя обучают слишком быстро. Но таково решение Повелителя.

– Задолбали уже его решения, – в сердцах, не ожидая такого от себя, буркнула я.

Подошла к борту и оперлась на перила, всматриваясь в темные воды Стикса, где все так же проплывали огоньки душ, не подозревая, какие драмы разворачиваются в пока еще недоступном для них мире. Счастливые.

– Быть врагом Вельзевула непросто, – произнесла Ева. – Но быть его любимым еще сложнее. Ты справишься, думаю.

Ну вот: единственный, кто меня поддерживает, – это гигантская женщина-паук, на которую я не могу без содрогания смотреть.

– Так что там с заданием? – через несколько минут спросила я. – Магистр хочет, чтобы я заглянула в какой-нибудь мир, как получилось заглянуть к балеопалам. Харон пытался что-то рассказать о мире, где нет земли, или о мертвом мире, но он сам почти ничего не знает, и я даже представить не смогла.

– Прайор ведет тебя длинным путем. Он хочет, чтобы ты увидела нашу историю, но беда в том, что сам до конца ее не знает. Ты знаешь, кто я?

– Арахна. Представитель мертвой расы из глубин вселенной.

– Верно. Я не знаю ни как появилась, ни своих предков. Никогда не видела других арахн, кроме сестры. Арахны бессмертны. Нам не нужны воздух, вода, еда, мы не боимся ни одной силы