Не сотвори себе вампира - Галина Гончарова

– Жаль ему, как же!

– Да. Юля, я не такая мразь, какой ты меня считаешь. И не хочу никому причинять боль без крайней необходимости. Просто я слишком разозлился.

Мне потребовалось несколько секунд на обдумывание.

– Кажется, я понимаю. Я хотела одного, вы – другого, Даниэль – третьего. А досталось мне. Нет, ну какая прелесть! Удавиться и не жить! А что мы здесь делаем?

– У тебя был шок от магии. Но ты не вампир и не можешь регенерировать так же быстро, как мы, кудряшка. Поэтому я решил погрузить тебя в транс и быстро вывести в реальный мир.

Я смотрела на него с недоверием.

– Я просто снюсь сама себе? Но это очень реально! Я чувствую, – я ущипнула себя за руку так, что даже тихонько взвыла, – боль.

– Это мираж, кудряшка. А в реальности ты просто лежишь на диване у вашей подруги. И я рядом с вами. У тебя даже синяка не появится.

– Поверю вам на слово.

– Больше тебе ничего и не остается, кудряшка.

– Это был такой же сон, как тогда, с речкой и поляной?

– Да.

– Интересно. То есть вы можете влиять на мои сны по собственному желанию?

– Могу. Но не буду этого делать.

– И с чего бы такая милость?

– Ты мне этого потом не простишь. Что ты почувствуешь, если мы сейчас займемся любовью – здесь?

Ответить было просто.

– Почувствую себя шлюхой.

– И испортишь самый прекрасный момент нашей жизни – наше первое свидание. Нет, когда мы займемся любовью, – Мечислав вдруг скользнул ко мне неуловимо вампирским движением. Я едва не уткнулась носом в его грудь. Волной накатил запах меда и цветов. Вампир мягко взял меня за руки и подтянул еще ближе, почти вплотную к себе. И тут же разжал пальцы, прежде чем я успела возмутиться. Мы не соприкасались, но между нами нельзя было просунуть даже карандаш. – Когда ты впервые решишь мне настолько довериться, ты не будешь потом сожалеть об этом или думать, что ты кого-то предала. Обещаю тебе, пушистик. Но не обещаю не соблазнять тебя. Наоборот, не смогу удержаться. А теперь нам пора. Ты идешь со мной?

Он чуть отстранился и протянул мне руку. Я с опаской посмотрела на нее. Тонкая, изящная кисть с длинными нервными пальцами. И этот удивительный, медовый цвет его кожи. Мне захотелось опуститься на колени и лизнуть его ладонь. Попробовать на вкус – и убедиться, что его пальцы пахнут медом.

– Это обязательно?

– Обязательно, кудряшка.

Верю? Не верю? А что, есть выбор? Я послушно вложила свою руку в ладонь вампира. И вскрикнула. К чему я не была готова, так это к вспышке желания, пронизавшей все мое тело. Вампир повернулся ко мне, и его глаза стали совсем нечеловеческими. Сплошное изумрудно-зеленое марево с алой точкой зрачка.

– Ты тоже чувствуешь это, кудряшка.

– Что со мной?

– Это твое желание. Наша страсть.

– Это ваша работа? Печати?

– Нет. Это только наше общее желание. Я отражаю его как зеркало, но все, что ты чувствуешь, идет от тебя. Моего тут совсем немного. Признайся, кудряшка, ты бросилась в объятия Даниэля, потому что испугалась меня – или себя?

– Я ничего не боюсь, – я с трудом шевелила губами. Его тело, под полупрозрачной рубашкой, так близко, искушало меня.

– Тогда поцелуй меня, кудряшка, – даже голос его был уже искушением, о чем бы ни говорил вампир. Тихий, шелковый, соблазняющий, словно скользящий по телу и внутри моего тела…

– Нет! – воспротивилась я. – Вы сказали, что можете вывести меня из шока! Так сделайте это, черт побери! Но больше ничего не будет! Вы сказали, что не будете сейчас заниматься со мной любовью.

– А я этого и не делаю. Я просто стараюсь тебя соблазнить. Что в этом страшного?

– Ничего, – буркнула я. – Просто неправильно. Даже когда вы на человека похожи.

Несколько секунд вампир просто смотрел на меня. Зеленые глаза были заинтересованными. Я сделала что-то, чего он не ожидал? Будем надеяться.

– Я мог бы сказать, что это необходимо для нашего возвращения. Но это не так.

– Я должна это оценить? Или напомнить вам о вашем обещании? Сила, но не душа и не тело!

Я сжала вторую руку в кулак. Ногти впились в ладонь. Боль кое-как помогала сохранить над собой контроль.

– Не стоит. Я надеюсь, что мы еще не раз встретимся в нашем сне, кудряшка.

– Надеюсь, что больше таких снов не будет, – ответила я любезностью на любезность.

– Идем, пушистик. Нам пора возвращаться.

Мечислав сделал шаг вперед. Я послушно шагнула за ним – и провалилась в огненную черноту. Сон рассеялся. Я открыла глаза.

Надо мной был самый обычный потолок, выложенный розовой плиткой. В комнате царил полумрак.

– Где я?

– Там же, где и раньше, – Надя смотрела на меня встревоженными глазами. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Я попробовала пошевелиться. Поднять и опустить руку. Согнуть ногу. Получилось.

– Кажется ничего. Помоги мне сесть.

Надя ухватила меня за руку и дернула вверх. Я кое-как села на диване и огляделась. Даниэль сидел в кресле, в углу. Мечислав улегся рядом со мной так непринужденно, словно лежал на этом диване всю свою сознательную жизнь или сознательную смерть. Он наблюдал за мной из-под опущенных ресниц как большой ленивый кот.

– Со мной все в порядке?

– Да, кудряшка.

Вот так-то. Всего два слова, а у меня уже мурашки по телу побежали.

– Даниэль?

Вампир поднял голову. Серые глаза смотрели на меня с тоской. Чего он ждал? Оскорблений? Обид? Непонимания? Разрыва? Не дождется! Я его слишком люблю, чтобы отпустить. А вот объясниться придется.

– Как ты это сделал? Можешь объяснить?

– Не могу. Мне очень хотелось, чтобы ты была со мной, была только моей…

* * *

Даниэль смотрел в спокойные ореховые глаза и понимал – не поверит. Или – поверит? Сейчас он совершенно не мог понять, что творилось в голове у его любимой женщины. Раздражение? Злость? Этого он совершенно не ощущал. Недоверие?

Вроде бы тоже нет. Ярость? Непонимание? Обида?

Он ничего не мог понять. И чувствуя, как рвется что-то очень важное между ним и девушкой, спросил сам:

– Ты… ты меня ненавидишь из-за этого?

И тут же успокоился. Потому что ответом на вопрос были изумленно вытаращенные глаза. Вот уж чего-чего, а имитировать изумление да и все прочие чувства его девочка не умела. То есть совсем. Она могла попытаться что-то скрыть под каменной гримаской на лице, но только от людей, не от вампиров. Прожив столько лет, Даниэль отлично научился слышать равно и то, что человек говорит, и то, что он пытается скрыть. Пусть не произнесены слова, но о многом скажут глаза, руки, мельчайшие движения мышц лица – и кому их заметить, как не художнику. Тем более художнику-вампиру, чье зрение в сотни и тысячи раз острее человеческого, а сила, которой он может манипулировать, не позволяет обеспечить себе личную безопасность. Увы.