Арифмоман. В небесах - Александр Рудазов

Об этом он и попросил пигмейских бабок. Те выслушали Эйхгорна, переглянулись и зашептались… ну как зашептались? Были они явно глуховаты, так что шептали громче, чем иные люди говорят.

– А что ты умеешь делать? – наконец спросила центровая бабка уже у Эйхгорна.

Эйхгорн задумался. Умел он, в общем-то, многое, но что из его навыков может пригодится пигмеям?

– Ну… я могу работать руками, – попробовал он. – Умею чинить разные вещи. Или собирать новые.

– Полезное ремесло, – согласилась бабка. – А вот, скажем, тубаретку сделать смогёшь?

– Конечно, – пожал плечами Эйхгорн.

– Ну тогда живи у нас! – великодушно разрешила старая пигмейка. – Не прогоним!

Жизнь среди пигмеев оказалась не так уж плоха. К Эйхгорну они отнеслись доброжелательно, хотя и несколько бесцеремонно. Каждый прекрасно говорил на парифатском языке и первым делом спрашивал, почему у Эйхгорна такая крошечная голова.

Оказалось, что такие племена пигмеев распространены по всему Парифату. Одни постоянно живут на одном месте, другие кочуют. Многие вовсе странствуют поодиночке или маленькими группами. Человеки и другие большие существа о них знают, но несколько отвлеченно – пигмеи редко попадаются им на глаза.

Все у пигмеев было общее. Отсутствовала не только частная, но даже и личная собственность – если кому что было нужно, он спокойно брал. Денег у пигмеев тоже не водилось, и они вообще не знали, что это такое.

Такие экономические отношения они переносили и на внешний мир. Беззастенчиво воровали у людей все им нужное – от свечного воска до цветных стеклышек. Причем сами они это кражей не считали – да и само слово «кража» в их лексиконе отсутствовало.

Просто добывание.

Конечно, люди страдали от этого не сильно. Много ли нужно таким лилипутикам? Большую часть ими утащенного списывали на крыс или сорок.

Хотя пищу пигмеи обычно добывали не в домах, а на огородах. Самые обычные растения были для них гигантскими, так что одного огурца или помидора хватало на обед всему племени. Естественно, при таком изобилии сами они сельским хозяйством заниматься даже не пытались.

А вот охотились многие. На соразмерных им животных, конечно – грызунов, мелких птиц, лягушек и ящериц. Некоторых из таких зверьков пигмеи и приручали – Эйхгорн пару раз видел наездников на воробьях, а кое-кто водил на поводках крупных жуков.

Эйхгорн быстро перезнакомился со всем племенем. Народом пигмеи оказались очень непосредственным, во многом вели себя совершенно как дети. Правда, глупыми или простодушными назвать их было нельзя. Просто создавалось впечатление, что некоторые аспекты жизнедеятельности им в принципе непонятны.

Например, такая штука, как размножение. Пигмеи двуполы, но у них отсутствует брак или иные формы отношений. Поскольку как-то они все же должны размножаться, Эйхгорн решил, что эти дела у них, видимо, предельно табуированы.

Ребенка Эйхгорн тоже видел всего раз. Потом случайно выяснил, что дети пигмеев рождаются совсем крошечными, но растут с поразительной скоростью и уже через полтора-два месяца ничем не отличаются от взрослых.

За пару дней пигмеи полностью привыкли, что среди них живет странный пигмей с малюсенькой головой и уже не отличали Эйхгорна от всех остальных. Имени его они, правда, так и не запомнили, дав вместо него обидную кличку – Очкарик.

Сами они, впрочем, обидной ее не считали. У всех пигмеев вместо имен были такие вот прозвища, даваемые либо по роду занятий – Сборщик, Лучник, Микстура, Стряпуха; либо по каким-то чертам внешности или характера – Вихрастый, Спун, Толстуха, Большеглазка. Дети обходились без имен… во всяком случае, того единственного ребенка, что Эйхгорн встретил, не звали никак.

Как правило, пигмеи, носившие «профессиональные» имена, занимались только чем-то конкретным. Остальные же трудились где придется и как попало – участвовали в набегах, убирали мусор, работали по дому или помогали «специалистам».

Эйхгорн без труда влился в эту систему. Благо пигмеев окружало такое изобилие, что работали они в целом куда меньше, чем люди. Да и вообще жили беззаботно, не утруждая себя законами и правилами. У них напрочь отсутствовали политические отношения, материальных благ хватало на всех, а самыми страшными преступлениями считались вандализм и хулиганство. Ничего более скверного они даже не могли себе представить.

Правительства как такового у пигмеев тоже не было. Во всяких спорных ситуациях они обращались за советом к бабкам – но те были не вождями, а просто старейшинами. Не было определено даже их количество – просто группа самых старых женщин в племени.

– А почему только бабки? – спросил Эйхгорн у Вихрастого. – Почему не дедки?

– Потому что бабки умнее дедок, – ответил тот.

– Кто сказал? – удивился Эйхгорн.

– Бабки сказали, – пожал плечами Вихрастый.

Впрочем, кроме бабок в этом обществе имелись и неформальные лидеры. Тот же Вихрастый постоянно всеми командовал – и его все слушались. Например, на третий день пребывания Эйхгорна в племени пигмеи устроили нечто вроде субботника – чистили территорию от мусора, истребляли в домах-деревьях личинок, вытряхивали половики, мыли окна, – и руководил мероприятием именно Вихрастый.

Эйхгорн тоже помогал. Меланхолично махал сделанной из веточки метлой, размышляя про себя, как построить здесь летательный аппарат. При его новых размерах задача упрощается во много раз – что сложного в создании игрушечного самолетика? Или добыть буквально капельку флогистона, наполнить им хоть тот же рыбий пузырь, привязать к спине… и парить!

Ну или хотя бы высоко прыгать.

Тем более, что падения теперь стали практически безопасными. Пигмеи без страха скатывались с самых высоких пней, прыгали с деревьев. Всюду у них были лесенки и горки, с веток спускались канаты, а квартиры-дупла встречались даже на самых вершинах. Поселок занимал совсем небольшое пространство – всего-то тринадцать деревьев, – но каждое являлось по сути многоэтажным домом.

Хотя по внутреннему устройству эти квартиры напоминали скорее норы, чем дупла. Выдолбленные в дереве, но довольно извилистые, со множеством комнат. Обычно имелась одна большая, из которой отнорки вели в комнатушки поменьше. Спаленки, кухоньки, мастерские и, конечно, кладовочки.

Кладовочек было особенное изобилие. Не все, но многие пигмеи были жуткими барахольщиками, собирая и скапливая все, что казалось интересным. Найденное в лесу, добытое у людей, сделанное собственными руками – хватало разнообразнейшего добра. Изрядная часть этого мусома хранилась в пигмейских закромах уже годами.

Каких-то контор или общественных зданий у пигмеев не было. Все специалисты работали на дому, массовые развлечения устраивались на открытом воздухе, а торговля отсутствовала как явление. По сути, был только зал для собраний – тот самый, в котором Эйхгорна принимали бабки.