История России. Смутное время Московского государства. Окончание истории России при первой династии. Начало XVII века. - Дмитрий Иванович Иловайский

недоброжелателей юного Скопина, особенно из числа тех знатных бояр, которые самих себя считали достойными занять престол и желали устранить от него Шуйских.

Как бы то ни было, бедствие, которого так опасались близкие и преданные Скопину люди, совершилось.

23 апреля происходил пир у князя Ивана Михайловича Воротынского, по случаю крестин его новорожденного сына Алексея. Крестным отцом был Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, а крестной матерью Екатерина Григорьевна Шуйская. После стола Екатерина подносит чару с вином своему юному куму и бьет ему челом на здоровье их крестника. Михаил Васильевич, ничего не подозревая, осушил чару до дна. Спустя несколько минут он почувствовал себя дурно, так что слуги взяли его под руки и отвезли домой. У него открылось сильное кровотечение из носу, а от лютой боли в животе он метался и громко стонал. Яков Делагарди, услыхав о его болезни, прислал ему своих немецких врачей; царь прислал своих придворных медиков. Но никакие средства не помогли. Около двух недель промучился Михаил Васильевич и затем скончался. Чернь, уже возбужденная толками о болезни своего любимца и об отраве, услыхав о его кончине, с воплями и угрозами бросилась к дому Димитрия Шуйского, и только ратные люди, заранее отряженные царем, защитили его от народной ярости.

Вопль и плач раздавались вокруг почившего героя; не говоря уже о его матери и супруге, обезумевших от горя, московский народ, от царя, патриарха и вельмож до нищих и убогих, толпился на его дворе в слезах и рыданиях. Особенно неутешны были его ратные сподвижники, и в их числе граф Яков Делагарди. Повествователь его жития говорит, что искали на торгу дубовую колоду в меру покойника и не нашли; так он был велик ростом; пришлось пристрогать на концах, чтобы уместить его тело. Сначала хотели гроб его положить в Чудовом монастыре, чтобы потом отвезти в родной Суздаль и похоронить рядом с предками, когда сей город очистится от воров и Лисовского. Но толпа народная, узнав о том, потребовала, чтобы его положили в Архангельском соборе рядом с гробами царскими и великокняжескими. Царь соизволил на это требование. На следующий день по кончине совершилось погребение с царскими почестями; гроб несли вельможи и соратники; сам патриарх Гермоген с духовенством отпевал усопшего воеводу в Архангельском соборе, при огромном стечении народа. Его похоронили в приделе Иоанна Крестителя. Царь Василий не менее других вопил и плакал. Но сознавал ли он все значение своей потери; понимал ли, что вместе с Михаилом порывалось звено, связывавшее его с народом, и что он хоронил свою династию? Во всяком случае, эту смерть он оставил безнаказанной и осиротевшее главное воеводство передал не кому другому, а все тому же ничтожному брату своему Димитрию.

Внезапная кончина Михаила Скопина заставляет историка невольно задуматься над неисповедимыми путями Промысла, которыми он направляет судьбы царств и народов. Она вызывает мысль о том, что совершившихся смут было как бы недостаточно и нужно было России до дна испить чашу бедствий, чтобы очиститься и возродиться к новой государственной жизни. Другой династии суждено было залечить ее раны и вести ее в дальнейший путь.

Светлый образ царственного юноши поразил воображение современников и оставил свой след в народной памяти; о том свидетельствуют некоторые сложенные о нем песни, проникнутые грустью. А русские книжники, знакомые со сказаниями о Троянской войне, сравнивали его с Ахиллом и Гектором[18].

V

Московское разорение

Встречное движение Димитрия Шуйского и Жолкевского. — Клушинская битва. — Измена иноземцев. — Сдача воевод у Царева-Займища. — Калужский вор снова под Москвой. — Свержение Шуйского с престола. — Временное боярское правительство. — Жолкевский под Москвой. — Присяга Владиславу. — Отступление вора. — Снаряжение великого посольства. — Условия Владиславова избрания. — Польский гарнизон в столице. — Переговоры под Смоленском. — Боярские челобитные Льву Сапеге. — Смерть Калужского вора и ее следствия. — Призывные грамоты Гермогена и его неволя. — Взаимные пересылки городов. — Земское ополчение. — Сожжение Москвы поляками. — Ее осада ополчением. — Новое появление Яна Сапеги. — Падение Смоленска. — Кандидатура шведского принца и захват Новгорода шведами. — ЛжедимитрийТретий. — Ляпунов и Заруцкий. — Гибель Ляпунова. — Шиши. — Лихолетье

Василий Иванович Шуйский, как выше сказано, по смерти Скопина главным воеводой назначил брата своего Димитрия, не любимого народом и войском, презираемого графом Делагарди и другими предводителями наемных иноземцев. Впрочем, в положении Василия затруднительно было найти надежного воеводу помимо своих родственников: Мстиславский и Голицыны, по местническим отношениям имевшие ближайшее право на главное воеводство, во-первых, не отличались военными талантами, а во-вторых, сами являлись в числе претендентов на московский престол. Довериться кому-либо из менее знатных, но более искусных в ратном деле также могло представляться делом сомнительным: измена Басманова Годуновым была еще в свежей памяти.

Главную свою надежду Василий возлагал теперь на Делагарди и его наемников, которых он старался задобрить уплатой жалованья, подарками и всякими обещаниями. Для удовлетворения их он истощал свою последнюю казну. Ради них же вскоре после освобождения Троицкой лавры от осады он послал туда дьяка Семенка Самсонова за денежной помощью. Тщетно архимандрит Иоасаф с братией, при посредстве пребывавшего в Москве келаря Палицына, представили свою челобитную, в которой исчисляли, сколько тысяч рублей монастырь выдал Годунову, первому Лжедимитрию и самому Василию (всего 65 000), и говорили, что им едва хватит средств исправить разбитые стены, башни и монастырские здания, поврежденные неприятелем. Невзирая ни на что, дьяк, по приказу государеву, взял из монастырской казны остальные деньги, отобрал золотые и серебряные сосуды, жертвованные прежними царями и боярами; мало того, перетряхнул все имущество иноков и монастырских сидельцев (мирян, бывших в осаде) и взял все, что можно. Разумеется, такой поступок сильно охладил усердие к Шуйским со стороны знаменитой лавры.

Военные действия меж тем продолжались безостановочно. Валуев, поразив часть тушинских поляков под Иосифовым монастырем, двинулся за ними и дошел до Царева-Займища. Другой царский воевода, князь Барятинский, соединясь с Эвертом Горном, осадил крепость Белую, в которой заперся Александр Гонсевский. Димитрий Шуйский выступил из Москвы и остановился в Можайске, который был назначен сборным пунктом, куда с разных сторон спешили ратные люди. Туда же должен был прийти и Делагарди со своими наемниками.

Все эти обстоятельства, а также советы Салтыкова и других русских изменников побудили короля послать наконец помощь остаткам польско-тушинского войска, пока они не рассеялись совершенно, и тем устранить прибытие русско-шведской рати под Смоленск. Начальство в этом походе предназначалось Яну Потоцкому,