Волк среди теней - Дэвид Геммел

Они парили рядом над мирной голубой планетой и смотрели, как внизу клубятся тучи.

— Я не способна справиться с этим, Каритас. Я теряю ощущение яви.

— Все это явь. И жизнь плоти, и сила духа. Это явь. Кон Гриффин — явь. Аваддон — явь.

— Он закрыл меня черными крыльями и когтями. Сказал, что может забрать меня, когда пожелает.

— Он князь среди лжецов. Кто знает, куда приведет тебя твоя сила?

— Я не способна владеть ею, Каритас. Я была дома, приглядывала за Джейкобом, перебинтовывала его раны, а он открыл глаза и не увидел меня. И тут я поняла, что мое тело спит в кресле у очага, а к нему я подошла лишь духом. И даже не знала этого!

— Ты будешь знать все, — сказал он, успокаивая ее. — Обещаю тебе. И я тебе помогу.

— Чем я стала, Каритас? Чем я становлюсь?

— Ты женщина. И очень красивая женщина. Будь я на пару сотен лет помоложе и не мертвым, я бы сам за тобой приударил.

Тут она улыбнулась, и ей стало чуть полегче.

— Что это были за голоса?

— Души спящих, сновидцев. Вообрази себя в реке душ. Голоса были случайными и не обращались к тебе. Ты должна научиться не слышать их, как не слышишь шума ветра в деревьях.

— И причина этого — моя беременность?

— И да, и нет. Младенец и эта земля воздействуют вместе.

— Ей повредит то, что происходит со мной? Она изменится?

— Она?

— Это девочка… она девочка.

— Не знаю, Донна, там видно будет.

— Ты отведешь меня домой?

— Нет. Ты должна сама отыскать свой путь.

— Я не могу. Я заблудилась.

— Попробуй. Я буду следовать за тобой.

Донна молнией помчалась к голубой планете, огибая горы, проносясь над широкими сверкающими озерами и холмистыми прериями. Она ничего не узнавала. Видела селения из шатров, каменных домов, хижин, лачуг и даже пещерные жилища. Она пронеслась над океаном, глядя, как корабли с треугольными парусами борются с бурями, лавируют между рифами, пока наконец не оказалась в области льда и ледников, подобных дворцам, высоким и величественным.

— Я не могу найти дороги, — сказала она.

— Закрой глаза и представь, что ты дома.

Она попыталась, но, открыв их, увидела, что она где‑то под водой, и акулы кружат вокруг усаженной длинными шипами головы огромной статуи. Она в панике бросилась прочь, и снова Каритас удержал ее.

— Послушай меня, Донна. Страх и паника — твои враги. Почувствуй отвращение к ним, как к слугам Аваддона, и забудь о них. Твое жилище — теплый дом, где тебя ждут твой муж и твой сын. Пусть их любовь, их потребность в тебе, притягивают тебя, а подводные города ты сможешь осматривать, когда пожелаешь.

Она закрыла глаза, подумала о Коне Гриффине, но перед ней возникло лицо Йона Шэнноу. Она изгнала его из своих мыслей и увидела рыжего Кона Гриффина возле своего спящего тела. Он сжимал ее руку в своей, его лицо было встревоженным. Она слетела туда и открыла глаза своего тела.

— Кон, — прошептала она.

— Ты здорова?

— Конечно. — Она подняла руку, чтобы коснуться его лица, а он отшатнулся.

Обе ее руки лежали у нее на коленях, и коснулась она его, как дух. Ее глаза наполнились слезами.

— Я ничего не могу с этим поделать, — сказала она. — Никакие узы больше не привязывают меня к моему телу.

— Я ничего не понимаю! Ты больна?

— Нет. — Она сосредоточилась на том, чтобы встать и ощутила себя в своем теле так, словно ее душа была влагой, а плоть — губкой, не способной вместить ее всю. Гриффин помог ей добраться до постели и лечь. В соседней комнате Рейчел, жена Маддена, сидела возле спящего мужа.

Мадден заворочался. Он потерял много крови, но силы возвращались к нему. Он открыл глаза и увидел измученное лицо Рейчел.

— Не тревожься за меня, девочка. Я встану на ноги очень скоро.

— Я знаю, — ответила она, поглаживая его руку.

Он вновь уснул, Рейчел укутала его в одеяло до подбородка, отошла от него и села рядом с Гриффином возле печки.

— Что с нами происходит, Кон? — спросила она. Он поглядел на ее изможденное, озабоченное лицо и представил себе, какой она могла быть десять лет назад — тоненькой миловидной женщиной, чьи огромные карие глаза ничего не говорили о силе ее души. Теперь ее волосы подернулись сединой, глаза были обведены темными кругами, кожа загрубела.

— Времена сейчас не из лучших, Рейчел. Но мы живы, и у нас еще много сил, чтобы сражаться.

— Но мы добирались сюда не для того, чтобы сражаться, Кон. Ты сулил нам Авалон.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

Он налил ей чаю.

— Ты голодна?

— Нет, — сказала она. — Я лучше пойду. По‑твоему, когда мы сможем перенести его домой?

— Дня через два.

— Как Донна?

— Спит.

— Будь с ней побережнее, Кон. Во время беременности женщины часто словно немного повреждаются в уме.

— Часто?

Она отвела глаза.

— Ну… не очень, но я слышала о таком.

— С умом у нее все в порядке, Рейчел. Если бы не дар и сила Донны, Джейкоб был бы сейчас мертв.

— Если бы не ты, его не ранили бы!

— Не спорю, но мне не хотелось бы, чтобы ты меня за это ненавидела.

— Я не питаю к тебе ненависти, Кон, — сказала Рейчел, вставая и расправляя юбку. — Просто я уже не вижу в тебе прежнего друга.

Он проводил ее до двери и вернулся к огню.

События, казалось, вышли из‑под контроля, и Кон Гриффин ощущал себя оторванным листиком во власти ветра. С Донной происходило что‑то непостижимое, а исчадия заперли долину железным кольцом.

Но почему они не нападают? Что им нужно?

Гриффин ударил кулаком по ручке кресла.

Он сулил людям Авалон…

И привел их в Чистилище.

Через час после того, как всадники оставили мертвый город, разразилась новая буря. Косые струи дождя хлестали их лица, воющий ветер мешал продвигаться вперед, будто невидимая стена. Шэнноу вытащил из‑под седла длинную кожаную куртку и накинул ее на плечи. Она колыхалась, будто плащ, пока он силился продеть руки в рукава. Мерин опустил голову и продолжал шагать навстречу ярости бури. Шэнноу привязал шляпу длинным шарфом, потому что ветер все крепчал.

Почти рядом молния с оглушительным треском ударила в дерево, развалив его пополам, и Шэнноу постарался не думать о металле ножей и пистолетов на его поясе и в седельных сумках. Бетик обернулся и что‑то крикнул ему, но ветер заглушил и унес его слова.