Серый орден - Сергей Джевага

— И больше не хочешь работать для меня, — понял я. — Что ж, право твое…

— Зрите в корень, господин Сириус, — кивнул слепой. — Деньги верну послезавтра, будут в условленном месте.

— Не надо, Боян, — поморщился недовольно. — Оставь… но мне нужна другая информация. Твои работники, случаем, не замечали чего-нибудь странного в округе Монрада?..

— Инфо-рма-ция… какое мудреное слово, — с удовольствием проворчал старик. — Тут столица, чужаки приходят каждый день, а чудес больше, чем в любом другом месте. Но да, я знаю, о ком говорите. Слышу каждую ночь… шаги, голоса, скрипы… они еще тише вас, господин.

— Кто?

— Живые тени… — пробормотал глава Братства нищих. — Жестокие и холодные, как лед на вершинах гор.

— Много?..

— Больше, чем муравьев на огрызке сладкого яблока. Они выходят по ночам, рыщут по городу. Мои люди ничего не видели, но самые чуткие слышат… кхе… да, слышат дыхание гор. Холод…

Старик начал раскачиваться, слова превратились в невнятное бормотание. Морщины у глаз разгладились, из уголка рта полилась ниточка липкой слюны. Я смекнул — слепец больше ничего не скажет. Но и произнесенное заставило насторожиться. Чужаков много? Паршиво. Я-то подумал, что в Монраде орудует небольшая группа. Но тогда тем более следует разузнать больше, воры или душегубы могут восполнить недостающие пробелы. Однако в Гильдии наведаюсь после полудня, сейчас пора заняться насущным…

— Благодарю, Боян, — сказал я, не надеясь на ответ. Развернулся и не спеша направился по улице. Но буквально через десяток шагов со спины нагнал оклик.

— Господин, Сириус! — позвал слепец.

— Да?

Я задержался и оглянулся, но снова наткнулся взглядом на жутковатые бельма, торопливо опустил глаза. По городу ходили слухи, что глава Братства нищих — провидец и сумасшедший. Глядя на старика, охотно верил в подобные россказни, но я не раз убеждался в удивительно чистом и цепком разуме Бояна. Маска… хотя слепота оставила-таки отпечаток на сознании, придала личности долю эксцентричности. Одного было не отнять — слепой являлся весьма влиятельным человеком, стоял наравне с главами Ночных Гильдий.

— Не приходите ко мне больше, — проскрипел старик. Порылся в складках одежды, с удивительной ловкостью и быстротой выбросил руку. Я уловил блеск, рефлекторно поймал брошенное. Раскрыл ладонь и невольно присвистнул — полновесный имперский золотой.

— Зачем?..

— Сдача, — пояснил бродяга.

— Ты боишься? — спросил я в лоб.

— Да, — признался слепой. — Пятерых работников убили. Не взяли дневной выручки, не попытались ничего узнать… Зарезали просто так.

Внутреннее пламя потухло, старец обмяк и снова принялся бессвязно бормотать под нос незатейливое четверостишие. Я спрятал монету в карман, побрел прочь. Смешался с людским потоком на одной из главных улиц пригорода, направился к западной окраине.

Разговор лишь усилил смутные подозрения, заставил призадуматься. Слепой предпочитал говорить загадками, красочными метафорами, сыпал сравнениями. Но теперь прямо сказал, что страшится. А ведь с главой Братства нищих остерегались связываться даже дворяне. Ходили слухи, лет пять назад какой-то заносчивый барончик из провинции смеха ради зашиб старуху-калеку. Тем же вечером толпа оборванцев буквально разорвала вельможу на клочки… Сейчас же Боян практически расписался в беспомощности.

Нехорошо… Я два месяца стремился вызнать тайны Монрада, но сам оказался дичью. Разворошил муравейник, заставил разнообразные силы прийти в движение. И если со служителями было более-менее понятно, то цели «теней» оставались загадкой. К тому же я не знал, как распознать богов, и тем более переиграть. Для существ, проживших тысячи лет, мои ухищрения — баловство младенца…

«Да пошли вы! — сказал тоскливым думам. — Ишь, стращать вздумали. Прорвемся. Тайный легион — первая ступень, ниточка к Мрону. Со служителями тоже легко, достану треклятые бумажки и заработаю будущую безопасность края. Да и насчет таинственных ночных прыгунов имеется парочка предположений. Жаль, уловить дыхание магии не удалось, но почерк знакомый…»

Малодушие улетучилось, уступило место болезненной бодрости. Я сжал кулаки и ускорил шаги. Огляделся, понял — незаметно перебрался на западную окраину Монрада. Дома вокруг стояли ветхие и плохонькие, намного беднее, чем у южных ворот. Прохожие были одеты в грубые робы, дети бегали и вовсе бесштанные. Голосов почти не слышалось, лишь псы изредка лаяли да листва шуршала.

Местность стала более холмистой, каменная мостовая плавно и незаметно уступила место деревянной, а потом сменилась обыкновенной грунтовкой. Дома остались за спиной, по обе стороны потянулись аккуратные квадратики полей и садов, пересекаемые глубокими лесистыми оврагами, редкими рощицами. Пару раз я замечал девушек, что собирали грибы и ягоды. Однажды навстречу прокатилась телега, груженная дровами. Заморенная лошадка рвала жилы, тащила из последних сил, рядом шествовал сонный подросток и легонько направлял животину тонкой хворостиной. На меня глянул мельком, с новой силой принялся настегивать клячу — начался подъем.

Спустя полчаса, когда я стал беспокоиться: а не напутал ли с дорогой, — на верхушке ближайшего холма показалась темная линия частокола. Ограда высокая, в три человеческих роста, через равные промежутки располагались наблюдательные вышки. Рядом с воротами виднелись движение, столбы пыли и множество силуэтов.

Настороженно осмотревшись, я глянул на индикатор и начал шептать поисковое заклятие. Призрачная сеть расползлась по округе, вместо привычных чувств сознание наполнили многообразные яркие отрывки, туманные и порой противоречивые ощущения. Однако, как ни старался, уловил лишь пару искр-служителей. Обыкновенный лагерь, люди как люди. Странно… очень. Или ошибся насчет тайного легиона, или тут имела место глубокая конспирация.

Разочарованный и уязвленный, я потушил заклятие, задумчиво посмотрел на толпу у ворот. Около минуты прятался в кустах, прислушивался к далекому гулу голосов. Затем выбрался на дорогу, быстрыми шагами отмерил оставшееся расстояние. Незаметно затесался среди людей, встал ближе к створкам…

Народ скучал и потел. Многие вяло переговаривались, иные с тоской глядели в небо и считали ворон, ругали жару. Народ собрался разношерстный: от тощих ландскнехтов с голодными волчьими взглядами до крепких и рослых бойцов линейных центурий. Но все были одинаково распаренные и усталые, злые. Десяток воинов бросали кости в пыли, звенели медяками и азартно вскрикивали. Остальные переругивались, кляли нанимателей, которые заставили прийти в броне. Кое-кто нетерпеливо стучался в ворота, пытался заговаривать с часовыми на стене. Но те сохраняли молчание, поглядывали на толпу внизу с презрением.

— Смотри, куда прешь! — гаркнули на ухо. Под ребра ткнулся здоровенный кулак, в ноздри ударил запах крепкого пота.

— Простите, — пробормотал я. Оглянулся, увидел здоровенного рыжеволосого детину на две головы выше меня. Морда квадратная, как ящик, грудь выпуклая, одет в потрепанные и не раз правленные латы. Воин скалил зубы, почесывал небритую щеку.