Star Wars: Разбойный эскадрон - Майкл Стэкпол

— Таласеа эвакуирована?

— Да, сэр. Мы думаем, что имперцы захотят узнать, что случилось с их отрядом, так что на базе их ждут сюрпризы. Пусть порадуются, — Ведж порылся в кармане, но инфочипа не обнаружил. — У меня где-то был список и план, куда мы что подложили, на случай, если захотим вернуться.

Он этот список полночи составлял, куда же он его подевал? Мон каламари не стал требовать, чтобы файл был предоставлен немедленно, так что Ведж вздохнул с облегчением.

— А как настроения в подразделении?

— Какие уж там настроения… — Ведж повернулся, прижался лбом к холодному транспаристилу. Закрыть бы глаза и заснуть, только Антиллес опасался, что именно так и получится, если он действительно закроет глаза. Он выпрямился.

— Пусто, — сказал он. — Вот тут, — и показал где. — Даже не из-за нападения, из-за Луйяйне… Она никогда не была лучшей… всегда такая спокойная, осторожная. Никто даже подумать не мог, что она станет первой. Корран, Брор или Шиель, вот их я легко представлю уходящими в блеске славы, — он дернул уголком губ; сил на усмешку уже не осталось. — Если бы Луйяйне погибла в бою, это было бы нормально. Но чтобы вот так, во сне… Ее просто убили, она так и не проснулась, это неправильно! Я… — он с удивлением посмотрел на дрожащие руки и крепко прижал их к прозрачной стене. — Я почему-то думал, что нам такая смерть не грозит.

Он упрямо мотнул головой.

— Чушь какая-то, — сердито сказал Ведж и вдруг совершенно по-детски всхлипнул.

Мон каламари подождал, а потом участливо погладил Антиллеса по плечу.

— Вовсе не чушь. Война — варварство, но нельзя становиться варваром самому. Мы стараемся плыть на высокой волне и невольно ждем от противника той же степени благородства.

— Если бы оно у них было, — буркнул Ведж.

— У них оно есть, но не у всех, к сожалению. Вот видите, коммандер, как легко вы указали на суть наших проблем, — мон каламари отошел от окна. — Когда ваших пилотов отпустят?

Антиллес некоторое время смотрел на хронометр, беззвучно шевеля губами. В голове не было ни одной мысли. Он надеялся, что если посидит здесь, в одиночестве, наедине с аппаратурой и двумя неподвижными телами в бакта-камерах, то сможет либо спокойно обдумать случившееся, либо сначала попереживать, а потом спокойно обдумать. А вместо этого погружался в странное для себя состояние: не хотелось ни шевелиться, ни думать, ни даже дышать. Он замерзал — не только физически. Он как будто тонул в вязкой, холодной трясине. Холод брал верх, останавливал биение сердца, ход мыслей.

Ведж вытер глаза.

— Хорн и Дарклайтер будут купаться еще двенадцать часов, — наконец, подсчитал он. — А Хьюи — либо двадцать четыре, либо сорок восемь, врачи не уверены. Мне сказали, что там все дело в другом обмене веществ, только я не очень понял. Да ей и досталось куда крепче. Мне бы хотелось проводить Луйяйне, — Антиллес опять потер глаза. — Гэвин будет горевать… они подружились.

— Значит, по меньшей мере двенадцать часов вы совершенно свободны.

— Не-а… просто ждать. Просто надо ждать.

— Нет, вам просто надо выспаться.

— Не хочу… потом отдохну.

— Нет, вы отправитесь спать сейчас же. И это приказ, коммандер, или я поручу 2-1Б дать вам снотворное насильно.

Некоторое время начальник и подчиненный мерили друг друга упрямыми взглядами. Кореллианин сдаваться не собирался, но силы были на исходе, а судя по выражению на лице адмирала и тому, как Ведж научился разбираться в мимике каламари, угроза не была пустой.

— Через четырнадцать часов, — Акбар догадался, что Антиллес готов к отступлению, — я хочу видеть вас и вашего помощника на «Доме Один». Туда же прибудет генерал Сальм.

— Лучше бы я позволил тому штурмовику пристрелить себя, чем получать взбучку от генерала Сальма!

— Да, он был бы рад, — Акбар по-рыбьи открывал и закрывал рот, пока до Веджа не дошло, что мон каламари смеется. — Головомойка на повестке дня не стоит.

— Нет?

— Нет. Империя нанесла удар по одной из моих передовых баз. Если мы не ответим и не ответим достойно, имперцы осмелеют. Это не входит в мои планы. Бомбардировщики генерала Сальма станут достойным ответом.

— Считайте нас в деле.

— Иной реакции я почему-то не ждал. Все, коммандер, идите спать.

x x x

Корран еще не пришел к определенному мнению, что же хуже: кислый привкус бакты во рту или ощущение, что он все еще мокнет в камере. Бакта на вкус напоминала прокисший лум, долго хранившийся в пластиковом контейнере из-под машинного масла. Затем Хорн пришел к выводу, что хуже всего то, что при каждом вдохе он ощущал непередаваемый и уж совсем ни с чем не сравнимый аромат целебной жидкости.

А так — чувствовал он себя великолепно. Почти. Нет, все же не камера, а койка. Уже лучше. Он оглядел себя, насколько смог. На коже осталось всего лишь небольшое красноватое пятно. Вот вам, детки, урок — никогда не выходите из дома без доспехов. Каким образом ухитрился выжить Дарклайтер, поймавший выстрел в ничем не прикрытое пузо, оставалось неразрешенной загадкой.

На соседней койке Гэвин Дарклайтер пытался перевернуться на другой бок.

— Никогда раньше этого не делал…

— Не ошибался в драке или не купался в бакте?

— И то, и другое. Не думал, что так ошибусь…

— Ты не ошибся, — Корран свесил ноги с койки. Сесть удалось без помех. — Я должен был сообразить, что ты не станешь дожидаться сигнала. Моя вина в том, что тебя подстрелили.

Гэвин, не обращая внимания на покаянное бичевание, пытался разглядеть шрам на животе, потом со вздохом прижал к раненому месту ладонь.

— Больно было — просто жуть! А потом я, кажется, отрубился.

— Повезло. Обычно от таких ран умирают.

Гэвин был слишком бодр для кандидата в покойники, что радовало несказанно.

— Помню, что успел выстрелить в штурмовика. Только не знаю, попал ли. Я попал?

— Понятия не имею. Надо было записать драку, иначе потом не разберешься, — Хорн отважно поднялся и выяснил, что ноги подкашиваются, но держат, голова кружится, но не сильно, а в общем и целом жизнь прекрасна, как он всегда и подозревал.

— Бяки умерли, и хорошо.

— Наши все целы? — озабоченно спросил Гэвин.

Корран припомнил свои ощущения, но покачал головой.

— Не знаю…

Открылась дверь, вошел Ведж Антиллес. Командир даже сумел улыбнуться, но как-то не слишком уверенно. Вид у него был помятый и сонный. Держась одной рукой за край койки, Корран отсалютовал. Гэвин попробовал сесть, сморщился и отдал честь лежа. Вялое движение руки в ответ оба решили считать ответным приветствием.

— Рад видеть вас живыми и бодрыми.