Новая жизнь - Мария Круз

В палатках мы разместились достаточно комфортно — они были четырёхместными, но оборудованы под проживание двоих. Часть штабной палатки использовали под склад того, что не хотели бы хранить просто под навесами. К моей радости, Смит достаточно буквально понял моё пожелание не скупиться на боеприпасы для тренировочного процесса, поэтому под маскировочной сеткой и тентом был выложен целый штабель зелёных патронных ящиков.

Смит расстарался и привёз в лагерь восемь немецких автоматов сорок пятого калибра UMP со съёмными глушителями и две армалайтовские винтовки AR10 SuperSASS — американский ответ нашим «винторезам», — что заставило меня поморщиться, потому что очень уж ответ был ублюдочным, и что самое главное — боялся воды, от которой он клинил и портился навсегда, что для захвата судна было как нельзя кстати. Ни «вал», ни «винторез» мы сюда не брали по известной причине, и факт их наличия у нас пока намерены были скрывать.

По компоновке они тоже были неудобны, потому что сделаны словно бы для стрельбы на длинные дистанции, при этом имея эффективную дистанцию огня меньше четырёхсот метров, и то внатяжку. А что ещё мог предложить дозвуковой патрон калибра 7,62? В общем, американцы их объявили, по своему обыкновению, «революцией в стрелковом деле», но в реальности это были обычные… М16, чтобы всем понятно было, с дополнительным положением газового регулятора под дозвуковые патроны, то есть с низким давлением. И всё — больше никакого новаторства. Можно было свинтить глушитель, переставить регулятор на обычный боеприпас — и пользоваться как обычной винтовкой: точной, но капризной.

А вот пистолеты-пулемёты меня обрадовали — глушители эффективно гасили звук выстрелов, а дозвуковая тяжёлая пуля сорок пятого калибра могла свалить, даже угодив в бронежилет, что для боя в тесноте в самый раз. К тому же и запасных магазинов хватало для этого оружия, и коллиматорные прицелы имелись — с тактическими фонарями и инфракрасными лазерными целеуказателями. За это спасибо, хороший выбор.

В общем, чтобы группа начала втягиваться в ритм подготовки, я объявил тренировку по боевому слаживанию, а затем, когда уже стемнело, вывел её всю на соседний с лагерем пляж, где было оборудовано импровизированное стрельбище, и устроил ночные стрельбы из нового оружия. Немецкие автоматы работали безукоризненно на дальности в пятьдесят метров, если, конечно, не ждать от них сверхъестественного и не стрелять в бронежилеты.

На следующее утро вся группа перешла в руки Дмитрия, который начал с банального плавания. К счастью, прибрежные воды этого мыса не слишком уж кишели хищниками ввиду пологого песчаного дна и, как следствие, недостатка пищи, — но всё же сам наш инструктор с обоими орденцами плыл на «зодиаке» параллельным курсом, вглядываясь в прозрачную воду.

После часовой «плавательной разминки» мы позавтракали, после чего Дмитрий в течение часа читал нам лекцию о том, как следует догонять ночью охраняемое судно и как на него забираться.

Потом почти половину дня мы с Бонитой, как отделение огневого поражения, потратили на то, чтобы только начать попадать в плавающие мишени с движущейся со скоростью в четырнадцать узлов лодки. И здесь начали возникать первые вопросы. Главной проблемой было использование оптики при ветреной погоде: резиновый «зодиак» выбивал немало брызг из волны, заливая оружие, что ему было крайне противопоказано: могло просто заклинить. Но это не всё — сейчас мы заматывали винтовки прорезиненной палаточной тканью, но для оптики этот трюк не проходил. Брызги размывали изображение, и даже при дневном свете это создавало трудности, — а как быть ночью? С огромными линзами объективов ночников? Нам недостаточно было поразить возможных часовых на палубе атакуемого судна: мы должны были держать палубу под контролем всё время, пока штурмовые группы не займут свои позиции на ней, после чего сами должны были подняться на неё и взять под прицел открытые пространства палубы.

В тихую погоду такая проблема не стояла — она даже при попутном ветре не возникала, — но рисковать операцией в расчёте на подходящие условия не хотелось. А менять прицельные приспособления в лодке, в полной темноте и при режиме максимальной скрытности, тоже выглядело глупым, тем более что у этих винтовок не наша боковая планка, где за секунду всё закрепить можно, равно как и снять, а западный стандарт — то есть муторный, с закручиванием болтиков. Хорошо, что всякой оптики и электроники Смит доставил с запасом, поэтому взялись комбинировать. Решили отказаться от оптики с большими объективами, заменив её панорамными прицелами в комплекте с ночным монокуляром, установленными тандемом. Панорамный коллиматорный прицел протирать было легко, и совсем небольшой объектив монокуляра ATN можно было легко прикрывать ладонью. Правда, дистанцию огневого поражения сократили со ста пятидесяти метров до ста, что, со слов Дмитрия, для таких условий было более чем нормальным.

Затем долго и упорно тренировалась в занятии своих мест в лодке, в размещении штурмовых лестниц и быстрой их сборке и разборке. Для непривычных братьев Рамирес и для Бониты даже надевание гидрокостюмов и движение в них требовало некоторой тренировки. К счастью, Дмитрий рассчитывал на жаркий местный климат и снабдил нас тонкими трёхмиллиметровыми гидрокостюмами, с которыми всё это проделывать было проще, чем, скажем, с пятимиллиметровыми.

В сумерки я опять устроил для всей группы часовую стрелковую тренировку на пляжном стрельбище, а на ночь глядя Дмитрий снова было вознамерился загнать всех в воду для занятий плаванием, но здесь уже я воспротивился, ибо больше читал о местной морской фауне, чем наш уважаемый инструктор. Даже в нашей земной Австралии или Южной Африке не следует слишком уж увлекаться ночными морскими купаниями, а тут — вообще как русская рулетка. Это он ещё владивостокскими мерками руководствуется, а уже пора отвыкать…

Ночь прошла спокойно — лишь какой-то зверь сорвал растяжки с сигнальными минами и убежал, успев всех разбудить. Утро же опять началось с плавания под присмотром Дмитрия и американцев, а затем мы половину дня изучали чертежи внутреннего устройства судна «Звезда Рияда». Даже построили его трёхмерную компьютерную модель. Главное было определить ключевые точки нанесения удара и самые уязвимые места в случае «нетрадиционного» проникновения в помещения судна. «Нетрадиционное» — это с помощью адских машинок Раулито.

Всю вторую половину дня мы с Бонитой посвятили стрельбе с лодки по мишеням. Занимались мы этим так долго, что в конце концов патологически молчаливый Браун, сидевший у нас на руле, начал жаловаться на одурение.

«Штурмовики» начали строить лабиринты из колышков и лент, повторяя контуры внутреннего оборудования судна, где и тренировались в групповом передвижении по ним, тоже до дрожи в постоянно полусогнутых ногах.

Перед ужином вновь целый час все стреляли на пляжном стрельбище, причём сегодня я взялся за пистолет. Не свою «гюрзу», а привезённый Смитом, к моему великому удивлению, классический М1911, «правительственную модель» из орденских арсеналов, правда, с клеймом «Спрингфилд Армори»[10]. И палил из неё, пока ствол не задымился, руки не заныли от отдачи и рамка пальцы жечь не начала.