Северная война - Василий Сахаров

Под утро жеребец короля пал и сдох на месте. Один из оруженосцев отдал государю своего неказистого, но резвого конька, и на рассвете Конрад Третий въехал в один из фортов, который построила его армия на пути к Зверину. Гарнизон в укреплении был сильный, и здесь повелитель Священной Римской империи смог перевести дух и подсчитать потери.

Из всей армии с королём вырвалось только триста сорок рыцарей, полсотни человек из свиты и десяток священнослужителей вместе с Вибальдом Корвейским. В течение дня в форт пришло ещё около сотни воинов из разных отрядов, и на этом всё, больше из венедских лесов не выбрался никто. И за одни сутки постаревший на десяток лет Конрад Третий поклялся, что вскоре он вернётся и отомстит проклятым язычникам. Он приказал коменданту форта удержать укрепление любой ценой и под усиленной охраной поспешил навстречу своему собрату королю Людовику Седьмому.

Рядом шелохнулись кусты, и я услышал шёпот одного из дозорных, который наблюдал за дорогой:

– Красиво идут, суки.

Ему никто не ответил, ибо он прав, франки шли в Крестовый поход красиво. Шитые золотом штандарты и богатая одежда вельмож. Отлично подготовленная пехота и превосходная кавалерия. Повозки аристократов с четвёрками и шестёрками лошадей одной масти. Породистые гончие псы, ловчие птицы и трубадуры. Огромные обозы с продовольствием и вином. Да заранее оборудованные стоянки для различных отрядов огромной армии.

Подданные короля Людовика Седьмого чувствовали себя на германской территории, словно на родине, и ничего не опасались, ибо до сих пор слабо представляли себе, какого рода война их ожидает. А партизаны этим пользовались, и только мы покинули пределы Верхней Саксонии, как начали отвешивать им оплеух. Под Ратценбургом вырезали крупный отряд рыцарей, которые входили в левое крыло французского Крестового похода, и уничтожили большой обоз. Потом расколотили несколько пехотных сотен и взяли пленных, которых отправили в Зверин. А затем вышли к Лабе, форсировали её в землях древан, и здесь нам пришлось несладко. Обозлённые германцы из разбитой армии короля Конрада Третьего начали на нас самую настоящую охоту, и потери в наших отрядах были более чем значительные. Крестоносцам, конечно, тоже досталось. Но в целом этот свой шаг я посчитал неудачным и опрометчивым.

Однако мы всё же вырвались из ловушки. После чего Вартислав и Верен Байкович, отвлекая противника, вместе с ранеными повернули в земли бодричей и пошли на соединение с Никлотом. Я же со своим отрядом продолжил рейдирование и тихой сапой, на мягких лапах, двинулся вверх по течению Лабы. Осторожно обогнул Хоболин и вскоре оказался в Северной Марке (Нордмарке), где шло сосредоточение основных вражеских сил. От моего войска в строю оставалось шестьсот пятьдесят человек, люди валились с ног от усталости, овшивели и хотели покоя, и лошади отощали. Короче, всем требовался отдых, и я его дал. Трое суток воины отсыпались в лесах, а лошади доедали остатки трофейного овса. Всё это время вместе с полусотней воинов, в основном хеме и варогов, я наблюдал за дорогой из Магдебурга (Девина) на Бранденбург (Бранибор) и планировал новые дерзкие налёты на непуганых франков, после которых собирался отступить на север в земли лютичей.

Заканчивается тёплая летняя пора, завтра первый день осени. Часть сил французского короля уже вступила в бой на венедской территории. Но сам он вместе со свитой, двадцатью тысячами своих воинов и пятью тысячами германцев пока ещё в Нордмарке. Там он собирает отставшие отряды и ведёт переговоры с германским государем Конрадом Третьим, который лихорадочно набирает новую армию. Куда франки и германцы ударят, неизвестно, но мне это пока и неинтересно. Меня занимает цель, по которой мы нанесём следующий удар, и я перебираю варианты.

Во-первых, можно налететь на Бранденбург и повторить трюк, который неплохо вышел в Гамбурге. Во-вторых, неподалеку огромные вражеские обозы, и можно заняться их уничтожением. В-третьих, есть реальная возможность расколотить французских рыцарей, отряды которых так и шныряют по дороге. В-четвёртых, я могу повоевать на удачу, выйти на тракт Магдебург – Бранденбург и двинуться в сторону бывшего славянского города Девин, за сутки разбить и спалить всё, что попадётся на пути, и снова спрятаться в лесах, благо все опытные германские егери уже в походе и не помешают мне.

Таковы основные варианты, и я склонялся к тому, чтобы заняться обозами. Впрочем, скоро должны вернуться разведчики, которых я послал за языком, и всё могло перемениться.

Словно вторя моим мыслям, опять рядом ворохнулись кусты, и я почувствовал присутствие Калеви Лайне. Повернув голову, действительно увидел перед собой обросшего, словно лесной зверь, растрёпанного ухмыляющегося бородача. Всё понятно – добыча есть. Значит, надо заняться допросом пленника.

Я встал и сторожко оглядел тракт, по которому шли отряды франков, пехота и стрелки, вновь посмотрел на Лайне. Он сказал:

– Вождь, пленника взяли тихо. Рыцарь. Знатный. Ехал по дороге с тремя воинами, и мы его подловили.

– Хорошо. Показывай.

Хеме нырнул в кусты, я последовал за ним. Мы отдалились от тракта на пару сотен метров и остановились на уютной поляне, где отдыхали варяги Саморода и пруссы Ратмировича. Немного в стороне, в неглубокой ложбинке, лежал мой походный рюкзак, и здесь же находился пленник, худощавый русоволосый юноша не старше восемнадцати лет. Его одежда – превосходный камзол, шёлковая рубаха и плотные тёмно-синие лосины – говорила о знатном происхождении, а лежащие рядом вещи – стальной меч, позолоченный пояс и украшенная затейливым гербом распотрошённая сумка – свидетельствовали о рыцарском звании.

– Кто такой? – присаживаясь рядом с германцем, спросил я на его родном языке.

Пленник стиснул зубы, но несколько ударов ноги по рёбрам быстро уговорили его отвечать, и он просипел:

– Рыцарь Вернер фон Плецкау.

– Конрад фон Плецкау, бывший хозяин Нордмарка, тебе кто?

– Дядя… Троюродный…

– Откуда и куда ты направлялся?

Рыцарь снова решил поиграть в молчанку, и опять его пришлось бить, после чего он ответил на вопрос:

– Я должен встретить королеву франков Алиенору Аквитанскую и духовника короля Людовика аббата Сугерия.

От услышанного у меня перехватило дыхание. Вот моя цель! Вот добыча, немыслимая и очень серьёзная! И сама идёт в мои руки! Я тут сижу в лесу, вшей из бороды выковыриваю, клещей давлю и думаю, что мне делать дальше, а о королеве Франции даже мысли не было. Почему?! Да потому, что она женщина, а у нас не принято с ними воевать, разве только в постели. Но здесь случай особый, ибо есть шанс встретиться с серьёзной личностью, и в голове всплыла вся известная мне информация на самую богатую женщину Европы, герцогиню Гасконскую и Аквитанскую, а так же графиню Пуатье, королеву Алиенору.

Сейчас этой дамочке немногим более двадцати лет, и она считается первой красавицей Франции. В моей истории она вместе со своим слабохарактерным супругом, который понимал, что жена богаче его и её владения территориально больше королевских, отправилась в Крестовый поход. Людовик Седьмой очень ревновал свою умную и любвеобильную супругу ко всем, кто к ней приближался, и не напрасно. Алиенора любила погулять на стороне и в Святой земле умудрилась закрутить роман с князем Раймундом Антиохийским. Но, переступив через себя, король замял это дело. Однако через несколько лет вернувшаяся во Францию королевская чета всё равно распалась. А спустя всего два месяца Алиенора, у которой уже было двое детей, выскочила замуж за графа Генриха Анжуйского, будущего английского короля. Этому островному правителю королева родила восемь детей, и среди них был (внимание, па-па-па-м-м!) будущий славный король-крестоносец Ричард Львиное Сердце. Потом Алиенора вместе со старшими сыновьями воевала против своего мужа Генриха, была взята им в плен и больше пятнадцати лет просидела в темнице, получив свободу именно от своего сына Ричарда Львиное Сердце, а вернувшись во французские владения, остаток жизни провела в одном из цистерцианских аббатств. Была похоронена рядом со своим английским супругом, против которого воевала и который держал её в тюрьме. Вот такая интересная личность.