Прости. Забудь. Прощай - Алексей Коротяев

— толстяка — расширились от изумления. Я добавил

оборотов в первый десяток вращающихся оболочек, и картинка сразу изменилась. Теперь я видел лабораторию, наполненную нашими ребятами с бокалами

в руках, и себя, обнимающего счастливую Джойс. Дата на календаре была 3-е

января. Время на часах –11:30 AM. Тут энергетический ресурс моего пребывания в будущем иссяк, и я резко, как резинка от эспандера, вернулся в точку

отправления.

166

Восторг от открытия смешался в моем мозгу с коктейлем из адреналина и алкоголя.

В пьяной экзальтации, я с неизвестно откуда взявшейся энергией рва-нулся к клеткам с подопытными животными и начал вывозить их прямо с тяже-ленными платформами, на которых они стояли, в коридор, а оттуда — к нашему

рабочему лифту, повторяя совершенно заплетающимся языком: «Нечего этим

героям науки здесь больше страдать. Как честный человек, я их усыновляю».

Плана, что с ними делать и как доставить домой на моем «Корвете», у меня

не было, но в тот момент мне казалось, что я совершаю благородный поступок.

Вернувшись в лабораторию за последней клеткой с кошками, я услышал страшный грохот и понял, что что-то натворил. Я был совершенно не в состоянии

объясняться тогда с представителями власти и поэтому благоразумно добрел

до самого дальнего конца этажа и вызвал другой лифт. В гараже я залез в свою

машину, собрался с силами и вывел ее на улицу. Ночного охранника подзем-ного гаража нигде не было видно. Видимо, он, как и все, бросился на шум к

упавшему лифту.

Машины, к их счастью, попадались мне на пути довольно редко, и я

благополучно, очень гордый собой, доехал до дома. Прошу эту часть считать

неофициальной, офицер! Вошел через гаражную дверь, так как входной замок

отказывался узнавать ключи, которые я ему представлял.

Заснул мгновенно, как только упал, не раздеваясь, на кровать, предварительно выключив телефон.

Проснувшись в полдень и прослушав сообщения, сразу попытался

проанализировать случившееся, несмотря на несвежую голову и неспособность

вспомнить некоторые временные отрезки в цепи вчерашних событий. Что-то

явно было не так. Отрывистые реплики Джойс вспоминались теперь скорее как

надерганные из памяти телефонного аппарата куски, умело составленные вместе. Последняя фраза о необходимости прекратить встречи вообще прозвучала

незнакомым голосом, но тогда я отнес это на счет волнения, возникающего у

любого приличного человека, который сообщает другому что-то неприятное.

Чтобы во всем этом разобраться, я позвонил давнему другу своего

отца — полицейскому детективу О’Нилу — и попросил его приехать. Он немедленно отозвался и, выслушав меня, приступил к собственному расследованию.

Я хочу, чтобы вы услышали о его ходе от самого детектива.

О’Нил, привыкший по службе делать доклады, начал рассказывать: 167

— Я как увидел его секретаршу, сразу подумал о «женской версии». Я

старый циничный и скучный человек. Вместо того чтобы эстетически наслаж-даться, встречаясь с красотой, невольно начинаю жалеть ее мужа. Я знаю точно, что рано или поздно дамочка начнет злиться на него за то, что тот не видит

ее прелестей так же, как воздыхатель из соседнего отдела. Натиск мужчины, встречающегося внезапно с восхитительной женщиной, которая пахнет не ти-пографской краской мужских журналов, а… духами, может быть неотразимым.

Мой отец говорил мне в свое время: «Билл, посмотри на себя в зеркало и…

найди такую же. Только тогда ты будешь счастлив». Аминь моему старику и

спасибо. На мою Жаннет за все годы нашей совместной жизни внимательно посмотрел только остановивший нас за превышение скорости полицейский соседнего штата, куда мы отправлялись на медовый месяц. Узнав, куда и зачем мы

едем, он, взглянув на мою жену, отдал мне честь и отпустил со словами: «Я не

могу наказать вас больше, сэр». Но кто бы знал, что она умеет подарить своему

мужу в постели! Нашедшему настоящий бриллиант трудно убедить остальных, что они видят только его сияние… Извините за отступление. Стар становлюсь

и сентиментален. Того и гляди, скоро с преступниками начну обниматься. Пора, похоже, на пенсию. Я сразу обзвонил всех сотрудников и легко установил, что

не было ни одного, кто не вздыхал бы с разной интенсивностью по Джойс. С ней

я связался в первую очередь, кстати. Все знали только, что Джон упал в лифте

и разбился. Звонить ему по телефону никто, разумеется, не стал. Это было бы

не меньшей глупостью, чем приставать в баре к жене главаря шайки байкеров

или босса итальянской мафии. Так что числился он… усопшим, и славненько. Я

посчитал разумным на период установления истины в интересах расследова-ния, хоть и частного, не переубеждать никого в обратном. Они же не знали, что

это была кровь пострадавших за науку животных, а не Джона! Джойс, бедняжка, прости старика, плакала, разрывая мое и без того больное сердце. Я спросил

ее осторожно, почему она решила порвать с Джонни, и тут же получил подтверждение, что парень не зря сомневался в подлинности телефонного звонка.

Девушка понятия не имела, о чем я ее спрашивал. Налицо был злой умысел.

Круг подозреваемых значительно сузился, когда в ответ на мой вопрос

Джойс назвала самого настойчивого воздыхателя. А когда позже, хорошенько

подумав, Джон вспомнил, что сообщил о своем намерении сделать предложение только одному человеку, я, уже не сомневаясь, мог назвать имя злодея, этого неожиданного и таинственного палача. Тем более мне удалось установить

еще кое-что… Имя его…

Джон жестом остановил детектива.

— Я остался жив, хотя должен был погибнуть. Не хочу крови, даже вир-туальной. Поэтому, так как о случившемся никто, кроме нас, не знает, я хочу от-168

пустить этого… к… чертовой матери. Грег, ты уволен, — с интонацией Дональда

Трампа сказал Джон, глядя в бледное лицо своего бывшего помощника. — Пошел вон!

— Э-э-э… То, что о расследовании никто не знает… Это не совсем так, –

немного виновато вставил слово детектив, останавливая за плечи торопяще-гося уйти Грегори. — Мне же нужно было побывать у тебя на этаже, а его уже

опечатали. Пришлось обратиться за помощью к местным властям, занятым

расследованием и… поделиться информацией. В конце концов… я полицейский, Джон! Одно дело, когда лифт просто падает, другое — когда в него перед падением пытаются кого-то завлечь. Тем более сына моего старого друга, — ворчли-во добавил О’Нил про себя, направляясь к двери. — Лейтенант, — крикнул он, слегка приоткрыв ее.

Боком, еле помещаясь в проеме, вошли двое крепких ребят-полицейских и направились к Грегори. Прочитав ему права, они надели на него

наручники и вывели из зала.

О’Нил продолжил спокойно:

— Начальник охраны сообщил мне, что кто-то пытался проникнуть в опе-чатанную в то же утро лабораторию, но