В лучах мерцающей луны - Эдит Уортон

Ее вердикт не подлежал обжалованию, однако каждый из ее подданных вращался по ее или его собственной независимой орбите, в соответствии с законами, которые Джуни признавала и уважала; и Сюзи не без труда поняла эту таинственную хартию прав и привилегий.

Кроме того, возникали и трудности материального характера. Они вшестером плюс загнанная бонна, которая готовила на всех и всех обслуживала, жили на весьма скромные средства, и, как заметила Джуни, можно было подумать, что мальчишки глодают свою обувь, судя по тому, как быстро она снашивалась. Они «глодали», конечно, много чего еще, и в основном сытное и дорогое. У них было свое определенное мнение о количестве и качестве того, чем их кормили, и они были способны сговориться и устроить бунт, когда им не нравилось, чем кормила их Сюзи. Так что жизнь ее была суматошной и изматывающей, зато никогда — скучной или гнетущей, чего она боялась больше всего.

Не то чтобы общество юных Фалмеров, признавалась она себе, пробудило в ней абстрактную любовь к человеческой поросли. Она знала — знала с первого поцелуя Ника, — как любила бы их с ним детей, и с робкой и мечтательной заботой лелеяла крошку Клариссу Вандерлин. Но эти неотесанные юные Фалмеры доставляли ей истинное удовольствие по причинам, которые ей становились все более понятными. Во-первых, они все были умные, а во-вторых, пищей для их ума были только вещи, достойные усвоения. Как бы неважно ни воспитывала Грейс Фалмер свое растущее племя, они никогда не слышали от нее ничего, что наводило бы на них скуку или тоску: хорошая музыка, хорошие книги и хорошая беседа были их ежедневной пищей, и если порой они носились, орали и гремели, будто не ведая упомянутых привилегий, то в другое время сияли светом поэзии и говорили голосом мудрости.

Таково было открытие Сюзи: впервые она оказалась среди пробуждающихся умов, которые пробуждались только к красоте. В своем тесном, неудобном доме Грейс и Нат Фалмер сумели избежать низкой завистливости, вульгарного поклонения, мелочного недовольства; надо всем шумом и беспорядком царили великие образцы красоты, подобно наследственным фигуркам, которые стояли на полке в беднейших римских домах.

Нет, задача, которую она взяла на себя за неимением лучшего, не принесла ей ощущения нереализованного призвания: она понимала, что «материнская забота» в большем масштабе никогда не будет ее профессией. Скорее, у нее странным образом возникло ощущение, что о ней самой заботятся, направляют ее первые шаги в жизни нематериальных ценностей, которые начали казаться ей намного существенней, чем любые другие, известные ей.

В день, когда она пришла к Грейс Фалмер за советом и утешением, она не догадывалась, что получит их в такой форме. Ее подруга, растерянная больше, чем обычно, но все же бодрая, рассекала бурные волны своей жизни с непринужденностью амфибии. Грейс, возможно, была единственной из подруг Сюзи, способной понять, почему она не могла решиться выйти за Олтрингема, но в тот момент Грейс была слишком поглощена своими проблемами, чтобы задумываться над проблемами подруги, и, по обыкновению, тут же принялась «облегчать душу» перед ней.

Европа не дала Нату того, что, как она надеялась, должна была дать. Конечно, она сама вполне художник и понимает, что замыслы должны созреть, — новые впечатления редко приносят немедленный результат. Она это учитывала. Но по прошлому опыту знала, когда Нат, человек настроения, впитывает впечатления, которые принесут плоды. Сейчас же об этом не могло быть и речи, и он знал это так же, как она. Слишком много было суеты вокруг него, слишком много волнений и пустой лести… Миссис Мелроуз? Ну, пожалуй, на какое-то время… поездка в Испанию несомненно была любовным путешествием. Грейс говорила спокойно, но лицо у нее заострилось: она мучилась просто ужасно оттого, что он уехал в Испанию без нее. Однако она не могла, из-за детей, позволить себе пренебречь крупной суммой, которую Урсула Джиллоу предложила ей за двухнедельное пребывание в Роане. И ее игра сразила людей и по возвращении принесла ей два или три прибыльных приглашения выступить в частных домах в Лондоне. В свете она произвела небольшой фурор, что приятно удивило Ната и вновь подняло ее в его глазах.

— А то он начал забывать, что я не только нянька детям, и неплохо было ему напомнить об этом… но главное — это то, что я заработала нам с ним на поездку в Южную Италию и на Сицилию на три месяца. Понимаешь, я знаю, как справиться… и, когда мы останемся с ним вдвоем, Нат примется за работу: наблюдать, воспринимать, усваивать. Это единственный способ. Миссис Мелроуз хочет увезти его, снова оплачивать все его расходы… не выйдет у нее. Я буду платить. — Ее серые щеки торжествующе вспыхнули. — И увидишь, какие чудесные результаты это принесет… Единственная проблема — дети. Джуни совершенно согласна, что мы не можем взять их с собой…

Затем она принялась объяснять свой замысел. Если Сюзи неустроенна и испытывает денежные затруднения, почему бы ей не присмотреть за детьми, пока их родители находятся в Италии? Самое большее на три месяца — Грейс может обещать, что не дольше. Конечно, много платить они не могут, но, по крайней мере, у нее будет кров и стол.

— И знаешь, это кончится тем, что тебе станет интересно, уверена в этом, — заключила мамаша с безудержным оптимизмом, а Сюзи с неуверенной улыбкой смотрела на нее.

Три месяца заботиться о пятерых Фалмерах! Такая перспектива пугала. Если бы только Джуни и Джорди, старшая и младший в банде, она, наверное, меньше сомневалась. Но был еще Нат, чуть постарше Джорди, это его клаксон преследовал ее и Ника до самого холма в тот роковой день у Фалмеров, а еще близнецы Джек и Пегги, о которых у нее сохранились почти такие же тревожные воспоминания. Справляться с этим буйным племенем было бы тяжелее, чем пытаться развеять скуку избалованной Клариссы Вандерлин; и она тут же отказалась бы, как уже отказывалась однажды, если бы единственная возможная альтернатива не была бы столь невыносимой и если бы Джуни, призванная для совета, стоящая перед ними, маленькая, скромная и авторитетная, не сказала в своей спокойной, взрослой манере:

— О да, уверена, миссис Лэнсинг и я сможем справиться, пока тебя не будет, — особенно если она хорошо читает вслух.

Хорошо читает вслух! Это условие пленило Сюзи. Ей еще не доводилось встречать ребенка, который желал, чтобы ему читали; она с дрожью вспомнила свою попытку заинтересовать Клариссу чем-нибудь, кроме светских сплетен и моды, и тон, каким ребенок произнес, демонстрируя отцу подарок Стреффорда: «Потому что я сказала, что хочу больше бусы, чем книжку».

А здесь дети, которые соглашаются на то, чтобы родители покинули их на три месяца, но при условии, что у них будет хороший чтец!

— Очень хорошо — я согласна! Но что вы хотите, чтобы я читала вам? — весело спросила она, и Джуни, подумав, серьезно ответила:

— Маленьким нравится почти все, но Нату и мне особенно хочется стихи, потому что если мы читаем их сами, то часто неправильно произносим трудные слова и они звучат так ужасно.

— Надеюсь, я буду произносить их правильно, — пробормотала Сюзи, неуверенно и смиренно.

Видимо, она произносила их правильно, поскольку ее чтение пользовалось успехом, и даже близнецы и Джорди, едва привыкнув к Сюзи, казалось, предпочитают звонкие строфы «Генриха V» или сказочные сцены из «Сна в летнюю ночь» литературе, более соответствующей им по возрасту, хотя иногда им читали и из нее.