Непокорная для Бешеного - Диана Билык

— Как ты себя чувствуешь? — отрывисто спросил он, и все притихли при звучании низкого чуть хрипловатого голоса.

— Хорошо, — ощущая неловкость от его внимания, я пожала плечами.

— Да какое там хорошо? — строго возразила Ангелина, но голубые глаза её улыбались. — Помню, у меня ноги гудели и спина отваливалась. Лёша, проводи сестру в дом. Ей надо отдохнуть после дороги. Ты же сама за рулём?

Я кивнула, и это вызвало новую волну заботливого ворчания этой красивой женщины. Ангелина не успокоилась, пока не усадила меня в уютное кресло и, подложив под поясницу мягкую подушку, устроилась напротив на белоснежном диване.

— Как у вас красиво, — оглядывалась Света. — Ого! Это антикварная мебель? Такая массивная! А этот ковёр… Чистый шёлк! Какой у вас отличный вкус… Ангелина.

Алексей прошёл мимо неё и сел рядом с женой. Взяв её за руку, он спросил меня:

— Где твой муж?

— Он скоро приедет, — ответила за меня подруга. Она растерянно осмотрелась, не зная, куда присесть, и осталась стоять. — Я лишь составила Варе компанию, пока его нет. Чтобы она не скучала в дороге.

— Спасибо, — мягко поблагодарила её Ангелина. — На таком сроке лучше не оставаться одной. Вы хорошая подруга, Света. Может, не будете спешить и присоединитесь к нам за обедом? Будет ещё один гость, друг моего мужа.

— Если не помешаю, — глаза Светы заинтересованно загорелись.

Я спрятала улыбку, почти читая мысли подруги. Друг такого человека, как Береговой, наверняка тоже не беден. А то, что он придёт в одиночестве — намёк, что мужчина свободен. Зачем упускать такой шанс?

Но гость запаздывал, как и мой муж. Великолепный обед уже подходил к концу, когда со стороны окна послышался визг тормозов. Кто-то явно спешил, и это мог быть как Влад, так и загадочный друг моего кузена.

Я надеялась, что всё же увижу мужа. Мне не терпелось выяснить, что хотел от Алексей мой бывший, и заверить, что не стоит помогать этому человеку. А затем уехать домой с любимым.

Тяжёлые шаги за дверью стихли, но визитёр не спешил входить. Будто собирался с духом. Или же засомневался и захотел уйти, не поздоровавшись с хозяевами дома.

Ангелина посмотрела на Алексея, и тот порывисто поднялся. Он успел сделать лишь два шага к выходу, как дверь резко распахнулась.

Из-за того, что Береговой стоял между мной и дверью, я не видела, кто пришёл.

Бешеный

Я обманул жену.

В который раз. Снова.

Обманул, что у меня дела, что нужно срочно уехать.

Вранье.

Мне нужно было только время. Время взять себя в руки. Время остыть и приготовиться к войне.

От мысли, что сегодня увижу своего лютого врага, у меня сводило горло и деревенел позвоночник. Пить нельзя, мне еще за руль, не доверяю я другим свою жизнь, а как себя успокоить и не проколоться в первые минуты, не представлял. Много лет готовился к этому, а в последний момент струсил.

Небо неумолимо темнело, весенний воздух уплотнялся, и машина привезла меня к знакомому особняку. Обратного хода нет, этот гиблый маховик катится только вперед.

Сколько тысяч раз я здесь был, не сосчитать. После взрыва дом Берегового отстроили заново, обновили фасад и архитектуру двора, но это все тоже логово предателя, который зарыл меня в тюрьме заживо.

Я грудь под пули подставлял, защищая его, а он… сука, тварь продажная.

Пока погружался в свои мысли, не заметил, как дошел до порога врага, охрана, что оберегала сон Лютого, уточнила, кто я, и, услышав ответ, мягко расступилась у входа. Потянувшись к двери, понял, что рук не чувствую, что всю дорогу сжимал кулаки, и от этого кожа побелела, а косточки ныли.

Постоял несколько секунд, приводя дыхание в норму. Как в боксе. Чуть начнешь задыхаться и все — ты труп.

Створка мягко распахнулась, и я столкнулся лицом к лицу с Лешкой. В первое мгновение сердце так сдавило в груди, что чуть не рухнул. Было желание плюнуть на все, шагнуть вперед и обнять, как старого друга, с которым у нас много общего, а еще больше воспоминаний. Но все это обман. Дружбы нет. Передо мной стоял сучий сынок Лютый, у которого есть все — жена, дети, богатство, а меня лишили души, затоптали и дергают за нитки до сих пор по его милости.

Вторым желанием было наброситься на подонка и задушить голыми руками. Сломать позвонки мощной шеи, чтобы никогда больше не смог дышать, выдавить его подлые черные глаза, чтобы не смотрел на меня так… изучающе, но тепло. Лешка дернул бровью, наклонил голову на плечо.

Узнал?

Хрен там, меня после побоев и рваных ран и родная мать не узнала бы, а после пластики, что оплатил Чех, и подавно.

Бывший друг руку подал, мягко растянул губы в улыбке. Идеальный ряд белоснежных зубов Лютый показывает только самым близким.

— Алексей, — от его тембра меня повело сильнее, хорошо, что стена рядом — не упаду. Не изменился мой враг голосом.

А если и у меня остался прежним? Узнает же…

— Владислав, — ответил я, занижая и добавляя хрипотцы.

Береговой вцепился в мою руку, как краб, сжал, пробуя на крепость духа. Я держал и сдавливал взаимно, пока он сам не ослабил хватку. Улыбаясь глазами, отчего шрам на всю щеку слегка изогнулся, бывший друг кивнул и пригласил меня жестом в дом.

Деньги есть — мог бы и зачистить следы прошлой жизни. Не захотел? Вечное напоминание о смерти Милы, или он просто перестал замечать, как уродлив?

Сделать первый шаг в дом врага — будто впервые кончить. И больно, и приятно. Как в детстве, когда ты ползал по полу и вдруг выровнялся впервые, радуешься преодолению и не знаешь, что впереди еще сотни тысяч падений. Но ты все равно идешь. Шатко. Пробуешь. Падаешь. Снова поднимаешься. Несмотря ни на что.

— Простите. Припозднился, — в спину прилетел очень знакомый смешливый голос.

Я обернулся к вошедшему и столкнулся с его взглядом. Стасик, бля… Его какая нелегкая принесла? Дотошный адвокатишка. Этот натуральный блондин вранье за километр чувствует. Лешка не зря его пригласил — проверить меня решили. Не с тем связались, я без боя не сдамся.

— Это Владислав — муж Варвары, — корректно представил меня Лютый. — Станислав Звонарёв — друг семьи.

На языке перцем кололо. Единственный? Лучший?

— Можно просто Стас, — отмахнулся адвокат и обратился к Лютому: — Твоя сестра тоже замужем? — наигранно приуныл, хотя я был уверен, что все он знает — и о сестре, и о нашем быстром с ней браке. — Так надеялся, что хоть кто-то из прекрасных женщин остался. Эх, и этому великану, — окинул меня едким взглядом из-под светлого прищура, — явно я не конкурент, — с хохотком подал мне руку и тоже прилично сжал кисть, не мягче Лешки, в чем-то даже не уступает, как удав — смеясь, задушит и слопает.