Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Сергей Белоусов

Последние зеваки остались далеко позади и Фантолетта остановилась. По ее просьбе охранники впереди разомкнулись. Фея кивнула Лизе, и та, немилосердно фальшивя, просвистела начало любимой песенки крокодила Гены. Послышалось урчание сверхмощного мотора, «мерседес Печенюшкин-700» вынырнул из-за угла серого здания с колоннами, взвизгнул шинами, тормозя, и замер, боком притеревшись к шару. Дверки машины откинулись внутрь защитной сферы. Опустив зонтик, Фантолетта забралась на заднее сиденье лимузина.

И тут же, невесть откуда, вырулил открытый спортивный «феррари», лиловый с желтым. Бравые полисмены кинулись было к машине, но замерли, увидев водителя. Пол о'Мойкин, человек-легенда, знаменитейший артист всех времен и народов, выскочил на асфальт.

Спутанная курчавая грива, почти скрывшая лицо, семиугольные очки фасона «Гренландия-Гонолулу», длинный, как у Буратино, нос и джинсы с круглой дырой на левом колене — этот неповторимый облик знал и любил весь мир.

— Успел в последнюю минуту! — задыхался артист, раздавая автографы полицейским. — Дружба не знает преград! Элен, Лиз, прыгайте в машину, я спасу вас! Вперед и с песней!

— В пустыне чахлой и скупо-о-ой!! — заорала Лиза. Выпучив глаза от восторга, она рванулась к Полу. Нос девочки коснулся уже розовой пленки, когда фея, перехватив зонтик за острие, сделала неожиданный фехтовальный выпад.

Лиза, подцепленная за ногу, кубарем полетела на мостовую.

Дракошкиус вовремя подставил хвост — удариться девочка не успела.

Зонт Фантолетты вырос, ручка, пройдя сквозь шар, вцепилась в кудлатую шевелюру артиста. Парик и очки повисли на крючке рукояти, утягиваясь в шар.

Белыми, светящимися, как расплавленная сталь, глазами, колдун уставился на Лизу. Жидкие серые кудри его прилипли к влажному черепу, собачьи когти скребли защитную пленку, зубы скрежетали. Полицейских, пытавшихся ухватить Очистка, словно током отбрасывало в стороны.

Мигом вся компания оказалась в машине.

Лиза, обхватив дрожащими пальцами руль, ударила изо всех сил по педали газа.

«Мерседес» прыгнул вверх, по дуге огибая небоскребы, и пропал в небе за домами.

Очисток вскочил в «феррари», лимузин его, оторвавшись от земли, ринулся в погоню.

Вертолеты наблюдения устремились вслед.

— Мы потеряли их, сэр, — докладывал министру генерал Сильвер полчаса спустя. Лицо его багровело от злости и отчаяния. — Машины как будто растворились в воздухе. Поиски ничего не дали. Я воевал в Ираке, Вьетнаме, мальчишкой в Германии заработал первые награды, но против чародеев оказался бессилен. Сожалею, сэр. Мой рапорт и просьбу об отставке направляю вам немедленно.

«Мерседес» спокойно катил по дороге, не обозначенной ни на одной из автомобильных карт штата Нью-Йорк. Сумасшедшая, безудержная гонка была позади, сохранившись лишь в воспоминаниях. Мир вокруг словно растаял тогда, оставались только две чудо-машины. Лиза, поднаторевшая в вождении, разогналась до сверхзвуковой скорости. Ее лимузин нырял вниз, уходил вбок, снова взмывал, оставляя позади черную пелену дымовой завесы. «Феррари» сидел на хвосте как привязанный. В какой-то миг он даже догнал «мерседес» и повис над ним, почти касаясь колесами крыши.

«Главное — никогда не паникуй, — как бы высветились в голове у девочки слова Печенюшкина. — В напряженной ситуации мозг наш подает команды сам, не надо только мешать ему.»

Не осознавая, что делает, Лиза надавила на тормоз, левой рукой дернула на себя одну из рукояток, сиявшую никелем и хромом, правой — коснулась синей кнопки на пульте управления.

Голубая клякса прилепилась к днищу «феррари». Не успев сманеврировать вовремя, Очисток потерял считанные мгновения — «мерседес» оставался позади, обваливаясь в пустоту.

«Феррари» начал разворот, собираясь продолжить погоню. И в ту же секунду голубое облако окутало его, сжало, уплотнилось, меняя цвет; темно-лазоревый ком беззвучно взорвался, ослепив героев, и все пропало.

«Мерседес» катился сам, шоссе было пустынным впереди и сзади, погоня, повторяем, оставалась в прошлом. Пассажиры молча приходили в себя. Лиза заново прокручивала только что миновавшие события, пытаясь сообразить, где предусмотрительность Пиччи, а где — ее собственные заслуги. Чтоб не запутаться, она, наконец, великодушно решила, что того и другого примерно поровну.

Вот шоссе раздвоилось, и «мерседес» остановился без помощи девочки. А по левой, залитой косым веселым солнцем, дороге спешил уже им навстречу, звеня и качая в воздухе дугами, сине-белый троллейбус.

Федя, держа ладонь козырьком над глазами, зорко глядел вперед.

Троллейбус затормозил, и домовой, высунувшись в открытую переднюю дверь, сразу же принялся ругаться.

— Да нешто так делают, Мурлыка Баюнович?! — орал он, надсажаясь, хотя машины разделяло не более десятка метров. — Да кто же вам велел из гостиницы-то деру давать?! Жили бы и жили себе под обломками! Духу не хватило выдюжить?! А вы, Фантолетта, тоже уже немолодые, почтенные, можно сказать! Мне ж еще, почитай, три базы обслужить надо было!..

Пристыженные волшебники не вылезали из «мерседеса».

— Феденька, не сердись!.. — Лиза, подхватив корзинку с картоморами, бросилась к другу, обняв его, присела рядом на верхнюю ступеньку машины. — Это мы с Аленкой виноваты. Знаешь, как страшно было! Мы перепугались, а они — за нас.

— И вовсе я, Лизочкина, не боялась! — возмутилась Алена, направляясь к троллейбусу. — Я просто плакала, потому что дом качался. Я этого не люблю, когда дома качаются. А-а-а-а-а-а!!!

Аленка вдруг замерла на полушаге, истошно крича, не отрывая взгляда от домового. Но тут же неудержимая безжалостная сила подхватила ее, швырнув с размаху в открытую дверь, прямо на сестренку и Федю. Втроем они покатились по полу, и быстрее, чем фея и дракон смогли не то что помешать — осознать случившееся, троллейбус пропал.

Сработал восьмой вариант Очистка.

По правой, залитой косым веселым солнцем, дороге спешил им навстречу, звеня и болтая в воздухе дугами, сине-белый троллейбус.

Федя, в легкомысленной кепочке с длинным козырьком, зорко глядел вперед.

Троллейбус затормозил, и домовой, высунувшись в открытую переднюю дверь, сразу же принялся ругаться.

— Сроду колесо не спускало, глинозем его разрази! Куды ж тебе, милок, волшебным теперь называться? Запоздал минут на десять. Гляди, в металлолом спишем! Коснись одно другого, вот тебе и пожалуйста. — он растерянно примолк. — Эй! А остальные где ж?

— Остальные у Очистка, Федор Пафнутьевич, — Фантолетта медленно встала, на ощупь, как слепая, выбираясь из роскошного лимузина. Лицо ее приняло белый нехороший цвет, словно при сердечном приступе, губы посинели.

— Лизонька! — заголосил домовой. — Аленушка! Ох, недоглядели мы, ироды! Что же я мировой общественности-то скажу?! Хоть голову под топор. А родители. А-ай!