Южные рубежи - Владимир Мясоедов

– Какого черта?! – Вспылил Олег, уставившись на детальную иллюзию того, что происходило в атакованном поселении. Вслед за уничтожением стрельцов османы рассеялись по деревне, принявшись врываться в дома…И оттуда они либо выходили с окровавленными клинками, либо обитатели деревни пытались убежать от них через окна, чтобы оказаться зарубленными уже снаружи. Пощады враг не давал никому: ни женщинам, ни детям. Видимо слишком уж подданных султана обозлили понесенные потери, чтобы они рассчитывали наполнить свои карманы вырученными за невольников деньгами. – Почему отсюда не эвакуировали мирное население?! Ах да, дайте предупредительный выстрел перед паровозовом, пока он прямо к османам в руки не влетел. А лучше пошли какого-нибудь аэроманта попроворнее, вдруг не поймут намек.

– Видимо эвакуацию населения отсюда сочли не нужной…Или не выгодной, – тихонько ответила ему Анжела, которая наблюдала за побоищем, закусив губу. Деревенские жители вроде бы пытались сопротивляться, но редко кто из них мог похвастаться лучшим оружием, чем плотницкий топор или обычные крестьянские вилы. Вдобавок воевали они без особого умения и по-одиночке или, в лучшем случае, небольшими семейными группами из трех-пяти проживающих в одном доме мужчин и женщин. Если бы на сотню погибших мирных жителей пришлось больше пары-тройки раненных осман, Олег бы сильно удивился. – Одно лишь только зерно с местного элеватора могут жрать день за днем исключительно солдаты, а вот проживающие в городе офицеры наверняка хотели и свежих овощей, и парного молока, и прочих деликатесов, которые доставлять издалека затруднительно. Да и есть предел тому количеству людей, которое можно эвакуировать. Западная часть страны немало пострадала еще в войне с Австро-Венгрией и Польшей, на востоке самураи тоже знатно повеселились, да и не особо там получается заниматься сельским хозяйством, север у нас вообще та еще промерзшая пустыня. Ну а крестьяне из центра России всех ведь не прокормят…

– Ну да, не урезать же ради их животов расходы на балы, содержание дворцов, жалование чиновников и прочие расходы высшей степени важности, – процедил сквозь зубы Олег, наблюдая за тем, как командный паланкин противника неспешно и величественно несут почти в самый центр захваченного поселения. Того, чего столь сильно боялись в русском штабе, раз бросили практически на убой батальон пилотируемых големов, так и не произошло. Османы не стали сжигать элеватор и склады, даже наоборот, взяли их под тщательную охрану, мгновенно потушив случившееся рядом в одном из вводов небольшое возгорание при помощи гидромантии. Видимо они уже считали данное продовольствие своим, поскольку защитников поселения не осталось, продолжающая обстрел «Тигрица» не могла в одиночку справиться с таким количеством целей, а подкрепление к русским запаздывало. Всего один состав, пусть и довольно большой, с массивным трехтрубным паровозом во главе связки из полусотни крупных и высоких товарных вагонов приближался по рельсам к захваченному поселению. И он не останавливался даже несмотря на то, что выстрел с эрзац-крейсера разворотил рельсы на его пути. Ну а посланный курьером аэромант сообщить машинисту об опасности, очевидно, не успевал, поскольку двигался недостаточно быстро.

Паровоз на полном ходу влетел в деревню сквозь заботливо распахнутые ворота, расположенные над железной дорогой, а после немедленно попал под плотный обстрел. Его тут уже ждали, вовремя увидав приближающиеся дымы и сообразив, что это значит. Первый взрыв невесть когда то ли установленной то ли попросту наколдованной мины прозвучал в голове состава, а второй разнес на части хвост. Слетевшие с рельс вагоны врезались друг в друга, сминались и опрокидывались, а в довершение этого по ним еще и открыли шквальный огонь, дырявя глухие деревянные стенки в сотнях мест и не оставляя находящимся внутри людям шансов на выживание. В довершение полного разгрома из командного паланкина противника послали не слишком-то обширное, но довольно яркое гнилостно-зеленое торнадо, которое стремительно пронеслось воющим и вращающимися вокруг невидимой оси смерчем по обломкам, распространяя после себя ядовитую даже на вид сизую хмарь…Но из этой хмари вышли люди, целые тысячи людей. Растрепанные, перепачканные, оборванные. Некоторые из них несли в руках топоры, лопаты или вилы, но подавляющее большинство могло рассчитывать в бою лишь на то оружие, которым их наделила природа. Они неловко ковыляли и регулярно падали, причем зачастую не от попадания вражеских пуль, поскольку практически поголовно имели целую кучу торчащих наружу сломанных костей и ужасающие рваны раны. Но все равно брели вперед, постепенно ускоряясь, будучи готовыми стерпеть любые испытания, лишь бы добраться до осман, пытающихся откатиться в сторону от этого ужасающей атаки. На ядовитую хмарь, заставляющую плоть превращаться в кровавый кисель, им было плевать. А также на свинцовый дождь, копья и сабли. Поскольку отправленный в занятое противником поселение грузовой состав оказался доверху забит не собранным с бору по сосенке ополчением и даже не солдатами, а целой армией восставших мертвецов. Одни из них были относительно свежими, но большая часть прогнила до костей, и передвигались больше из-за магии, чем благодаря своим разложившимся мускулам.

Османы считались великолепными мастерами темной магии и их колдуны вовремя отреагировали, сумев за считанные секунды взять под контроль несколько сотен наиболее резвых тварей. И натравить их на своих собратьев, тем остановив продвижение пару-тройки тысяч монстров. Но в товарные вагоны умудрились упихать покойников под завязку, как подсказало Олегу пророческое озарение, они лежали там горизонтальными штабелями, в разы плотнее, чем шпроты в банках. Вернее, творения некромантии загрузились туда сами, по воле поднявших их магов смерти. Сотворенные лицензированными чернокнижниками монстры просуществуют меньше суток, прежде чем развалиться на части, но зато в течении этого времени поднятые массовым ритуалом покойники будут намного опаснее обычных зомби, почти приближаясь по своим параметрам к захудалым умертвиям. И теперь на вражескую кавалерию, скученную в пространстве стен и оттого лишившуюся преимущества в маневренности, надвигалось троекратно большее количество врагов, не боящихся боли и смерти, а также не испытывающих жалости и сострадания. Все человеческие чувства им заменил бесконечный голод, утолить который хоть на мгновение могли только живые люди…И как раз в большое количество пока еще живых людей паровоз и привез эту мертвую армию.

Столкновение огромной толпы людей и лошадей с не меньшим количеством нежити ожидаемо привело к жуткому побоищу. Ходячие трупы были сильны и бесстрашны, но безмозглы, представляли опасность сугубо в ближнем бою и оказались напрочь лишены какого-либо руководства или тактического мышления. Османы же хоть и не ожидали конкретно такой подлянки и от вида прущих на них подобно мертвяков дрогнули, а кто оказался слишком близко к месту крушения поезда быстро умерли, но оставались подготовившимися к бою военными, имеющими неплохое оружие и магическую поддержку. Растекающаяся от искореженного состава ходячие трупы не считаясь с потерями давили массой, разрывая на части всех обладателей теплой крови, кому не повезло оказаться в зоне их досягаемости. Но если на узких деревенских улочках путь им преграждали возведенные на скорую руку из разрушенных зданий баррикады которые было сложно смести сильной идущих в первом ряду немертвых или хотя бы организованно действующее подразделение опытных профессионалов, например пяток разбрасывающих прогнившие человеческие тела как котят великанов при поддержке засевших на крышах стрелков, то численность и индивидуальное превосходство тварей уже не играло заметной роли. Вероятнее всего победа осталась бы все-таки за подданными султана, поскольку обитатели командного паланкина всеми силами старались реабилитироваться за неудачи с «Тигрицей» и големами, упокаивая нежить, натравливая друг на друга и заставляя отвлечься от живых людей на пожирание имеющихся в большом количестве прямо под боком свежих трупов… Но вслед за составом, полным обитателей какого-то крупного кладбища, к деревеньке чье название Олег узнать так и не удосужился, подкатили три бронепоезда. Составы были не сказать, чтобы сильно большими, но каждый их вагон напоминал танк в миниатюре. Пять-шесть пушек, примерно аналогичных по разрушительной мощи турелям «Тигрицы» соседствовали с парой десятков менее совершенных и дальнобойных орудий, а также несколькими зенитками. А противостоять огромной толпе немертвых тел и противостоять огромной толпе немертвых тел под артиллерийским обстрелом, когда снаряды падают не куда попало, а в места организованного сопротивления или просто скопления противников – это две большие разницы. Вдобавок за бронепоездами обнаружилось еще восемь куда более крупных составов обычного для этого мира вида, то есть когда на десяток пассажирских вагонов обязательно найдется хотя бы одна мелкокалиберная турель на случай каких-либо дорожных неприятностей. И, если сильно напрячь зрение, можно было различить вдалеке столбы пыли, вздымаемые аж двумя сотнями пилотируемых големов, которые несколько отстали от паровозов, но тоже спешили присоединиться к веселью.