Право выбора - Иван Кузмичев

Как бы то ни было, но улучшенная машина тут же была собрана и отвезена в поместье, на построенную для выделки шерсти мануфактуру. А после недельной проверки пришли еще три заказа от Александра Баскакова на такую же машину, с половинной выплатой заранее. Но это было в начале лета, сейчас же давая прибыль помещику, отара овец в восемь тысяч голов немногим не дотягивала до требования государя, но все же стала окупать себя и странная уходящие на нее, постепенно перекрывая двухгодичные расходы. Постоянные закупки новых «бекающих» созданий были прекращены, ожидание приплода в зиму и строительство целой группы ферм забили статью расходов Баскакова, да так сильно. Что он, было, примчался брать новый займ в Совет, да только его не получил, ибо первичный указ о «замораживании» резервов, обрезал последнюю лазейку на получение каких-либо денег. Разве что траты на переселенцев-мастеров остались открытыми да вот только следили за этими средствами уже фискалы, совместно с тремя витязями, приобщенными в СБР, на должности младших помощников, для изучения банковских дел, а проще говоря, для постижения сего нового и необходимого дела.

Где-то невдалеке загромыхали раскаты грома. Ольга собравшаяся идти вниз, к ученикам посмотрела в окно, за высокими соснами чадили черные клубы дыма, вырываясь из высоких кирпичных труб. Вновь удар грома, и новая порция дыма вырывается из черного раструба.

-Опять Димка своих чудищ работать завел,– хмуро подумал девушка, прекрасно понимающая пользу молотов соединенных с паровой машиной, но привыкнуть к грохоту было не так то просто, хорошо, что мастерские поставили рядом с полигоном, иначе не жителям Петровки пришлось бы не сладко.

Спускаясь вниз, Оля заметила, что в лазарете необычайно тихо, обычно в доме для наставников и учителей с лекарями, стоящем рядом с пристанищем больных витязей прекрасно слышались ломаные голоса отроков, только-только прививающихся к дисциплине и порядку. Приглядевшись, она заметила, что возле входа в лазарет стоят витязи, держа на импровизированных, на носилках пару человек. Около двух десятков юношей в стальных кирасах, специально замазанных в некоторых местах какой-то грязью, на локтевых сгибах правой или левой руки (у всех по-разному) приторочен шлем-шишак, на ногах обычные сапоги, чуть зауженные в голени. А на голове вместо черного, темно-зеленый берет.

-Матушка Ольга, матушка Ольга, там витязи … они… ранены!– тут же примчалась к Ольге одна из ее учениц, Света, выглядевшая ошеломленной и взволнованной одновременно.

-Уже бегу,– бросила на ходу лекарка, быстрым шагом направившись к носилкам, так и оставшимся на руках у воинов.– Заносите их в лазарет.

Четверо витязей аккуратно, чтобы не потревожить раненых прошли внутрь лазарета, положили поверх жестких постелей и постоянно оглядываясь, вышли вон из смежной с общим залом палаты. Дверь следом за ними немедленно закрылась, Евдокия с восьмью учениками были уже здесь, приготовив первые необходимые мази и настойки.

-Вот вам и практика ученики, разбивайтесь по группам и вперед, мы же с матушкой Евдокией будем следить за вами,– осмотрев раненых, девушка решила, что больные ранены не тяжело, хотя выглядят не важно, сказывалась потеря крови и долгая тряска на носилках, заражения же пока не было. И это, несомненно, радовало главную лекарку. Ведь лечение тогда сводится к восстановлению сил и обычному заживлению ран, без выжигания заразы не самыми приятными и быстрыми методами.

Четверо семинаристов, тут же разделились к ним подошли по девушке и одному отроку, получалось, что группы равновесные. Все же первоначально то четыре ученика у Ольги были начавшие свое обучение именно у знахарей-травников, вот только из-за преследования их учителя были вынуждены согласиться с доводами молодой лекарки. И отдать их на обучение в корпус, где им уже вполне легально разрешалось не только обучаться, но и использовать на практике, с благословения самого епископа Иерофан. Но вот пришлые четыре семинариста занимаясь в богословском заведении, были напрочь лишены даже поверхностного понятия о том занятии, которое предстояло им обучаться. Так что первые месяцы были своеобразным экзаменом для начавшей свой путь учителя Ольги, азы, с которых начинали все лекари-травники, были обязательным составляющим любого из будущих лекарей. Вот только проблема нехватки грамотных, профессиональных лекарей, опирающихся не на природу, а на человека – хирургов, встала в полный рост уже после трех месяцев обучения, да и пожелание возлюбленного девушки были адресованы кроме профилактики заболеваний, но и лечению европейским методом, которого ни Ольга, ни Евдокия соответственно не знали. Что не говори, а колотые и резаные раны проще зашить и обработать должной настойкой, чем ждать сращивания краев оной.

Оля прекрасно понимала всю пользу совмещения методов европейских лекарей и травничества Руси, но вот найти нужного человека она не могла, одна надежда, на то, что Алексей сможет заинтересовать какого-нибудь лекаря в своих странствиях и привезти сюда, для обучения. Отдавать же своих учеников в Москву на практику к Николаю Бидлу, возглавляющему госпиталь, построенный три года назад рядом с Немецкой слободой, Ольга не хотела, потому что после обучения у Бидла все лекари обязаны были по назначению государя разъезжаться по городам или в армию, где и лечить больных и увечных. А это, как известно самой возлюбленной наместника, цесаревичу не нужно никоим образом, ведь для него в первую очередь важен свой корпус и Рязанская губерния, а только потом уж вся Россия.

Для тех же, кто ослушается приказа, было особое наказание. Всех докторов и лекарей держал под своим надзором Монастырский приказ, правда только в Москве и прилежащих землях, но ведь кто сказал, что после обучения отроков отпустят обратно в Рязань? Вот и мучалась Оля, думая как быть, однако все равно с должным старанием пыталась по латинским книгам, привезенным по заказу Алексея из столицы изучать анатомию, благо, что возможность была. Так что кое-какие навыки и знания по строению человека лекари все равно получали, но до полноценного понимания им, было очень и очень далеко.

-Как продвигаются ваши дела, ученики? Почему до сих пор не помогли раненым?– нахмурилась Евдокия, видя трясущиеся руки у одного из учеников.

Практики кроме той, что давал корпус (растяжения, ссадины, хвори) у юных лекарей, которым только-только исполнилось от силы шестнадцать весен, попросту не было. Вот и получалось, что теория лежала мертвым грузом в головах будущих лекарей, а столкнувшись с действительностью они ошеломленно замерли, не знаю что предпринять.

-Все вместе отвечаем мне, что нужно перво-наперво сделать с больным, какой бы он ни был?– голос сорокалетней учительницы был до невозможности сух.

-Осмотреть и обработать поверхность раны, если таковая имеется,– туту же ответил нестройных хор голосов.

-Так почему же два воина лежат в крови и с перевязанными тряпьем ногами?

От голоса учителя ученики быстро пришли в себя и тут же разбежались по сторонам, следуя давно отработанной схеме: кто-то нес чистые тряпицы, кто-то теплую воду, всегда стоящую в лазарете, кто-то искал нужные мази или настойки, а последний аккуратно разрезал ткань на теле раненого витязя ножницами.