Ой, ноблесс, ноблесс… - Светлана Багдерина

– Хорошо, что это теперь будет портить его, а не мой сон, – отстраненно улыбнулась царевна и повернулась к карете. – А кстати, на случай, если в пути случится что-нибудь непредвиденное, вы обещаете следить за моим передвижением при помощи ваших удивительных тарелок? Я могу на вас рассчитывать?

Если бы это было возможно, Костей бы помрачнел еще больше.

– Увы, вам придется целиком положиться на штандарт-полковника Атаса и его отряд. После недавнего пожара тарелок в замке не осталось ни одной. Проклятые… демоны. Но если что, он сможет сообщить мне любую новость. Главное Зоркое Зеркало в тот злосчастный вечер Кукуй забрал себе в башню. Хоть какая-то от него на последок вышла польза…

– И там, в этом зорком зеркале, можно увидеть любого человека по вашему желанию? – невинно поинтересовалась Серафима.

– Нет, только того, у кого есть Малое Зоркое Зеркало. И кто знает магический пароль. Волшебное слово, если вам будет угодно.

– Не прибегайте к профанации для просвещения дилетантов, ваше величество, – очаровательно улыбнулась царевна. – Вы меня и так порадовали. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее и увереннее. До свидания, ваше величество. Что-то я и так здесь подзадержалась. Мне пора.

Если Костей рассчитывал на поцелуй, на дружеское объятие или хотя бы на формальное «спасибо» за хлеб – за соль, то он жестоко просчитался. Небрежно махнув на прощанье ручкой, а может, просто отгоняя туповатую осеннюю муху, Серафима легко запрыгнула в карету, где ее уже ожидала Находка, захлопнула дверцу и звонко, на весь двор крикнула кучеру-умруну: «Тр-рогай!..»

Щелкнул в воздухе кнут, и карета, отягощенная двумя сундуками с предметами первой необходимости, грузно переваливаясь и перестукиваясь колесами на мокрых от утреннего дождя булыжниках, покатилась к воротам. За ней, как будто спохватившись, поспешили с грохотом и звоном телега с припасами, еще тремя сундуками, палатками и поваренком, пеший отряд умрунов – две беды, два конных сержанта и сам закованный в черные латы и мучимый после недавней казни своего военачальника дурными предчувствиями[17] штандарт-полковник на лихом коне.

Как и описала Змиулания, дорога из замка в горы была одна, зато извилистая и колдобистая, а чтобы раскиснуть, ей и в лучшие-то времена не требовался дождь – было достаточно его предвкушения.

Весь день тридцати умрунам находилась работа – толкать телегу, тянуть карету, тянуть телегу, толкать карету, нести на руках телегу, нести на руках карету, нести на закорках сержантов и полковника, тащить лошадей, от усталости позабывших свое отвращение и недоверие к «беспокойникам» Костея, и иногда у Серафимы создавалось впечатление, что запряги они изначально в карету не четверку лошадей, а четверку умрунов, к вечеру они бы продвинулись гораздо дальше.

В трудах и заботах вечер подкрался незаметно и оказалось, что справа от них стена, покрытая редким лесом, слева – обрыв, и что если кто-то хочет разбивать лагерь прямо сейчас, пока не наступил и вовсе непроницаемый мрак, то это придется делать прямо посреди камней и грязи.

Поваренок Саёк развел костер и стал готовить ужин для своей повелительницы, ее горничной и господ офицеров, четверо умрунов заняли посты по четырем углам кареты,[18] а Серафима и Находка смогли, наконец, отдохнуть и прийти в себя после дневной тряски и качки – ходить в ногу по осенней распутице не получалось даже у не знающих усталости гвардейцев.

– Ничего, ваше царственное величество, потерпите еще денек, – приговаривала Находка, расстилая белую салфетку на откидном столике на стенке кареты. – Послезавтра, батюшка-Октябрь поможет, начнется спуск, дорога будет поровнее да посуше.

– А ты откуда знаешь? – устало удивилась царевна, зажигая светильник.

– Так ведь наши-то края начнутся, октябрьские, – в первый раз за несколько дней улыбнулась служанка.

– Да нет, я не о краях. Я о том, что сухо там будет. Ты ж там уж сколько лет как не была? Откуда тебе знать, был там дождь или не было?

– Так там уж ручьи да речушки начнутся – притоки Октября, а уж где его вода, там наш Октябрь-батюшка хозяин, – блаженно улыбаясь, заговорила Находка, и глаза ее впервые за долгое время по-настоящему ожили. – А он осенью спать собирается, лишнюю воду не любит, вот тучи дождевые от своих-то притоков и отводит. Сухая у нас осень бывает. Зато зимы снежные. Потому что по весне он как просыпается, как потягивается – все низиночки позаливает, все овражки позатапливает! А уж как вода сойдет, травы расти начинают – ох, благодать!..

В крышу кареты деликатно постучали первые капли зарождающегося дождя.

– Благодать, благодать, только суха не видать, – пробурчала Серафима и тайком, пока Находка не видит, достала из коробочки кольцо с кошкой.

Наступила пора проверить расположение диспозиции на предмет необъективного оставления объекта, как, наверное, выразился бы по этому поводу генерал Кирдык.

Через десять минут Серафима под причитания Находки вернулась в карету слегка промокшая, изрядно грязная и серьезно сердитая. Диспозиция к оставлению объекта, увы, не располагала: ни вскарабкаться наверх, ни спуститься вниз по склону, не сломав себе при этом в лучшем случае шею, было невозможно. В худшем случае сломано могло быть все, кроме шеи. К тому же четверка умрунов, неотступно, на расстоянии пяти шагов следующая за ней как нитка за иголкой, к таким упражнениям отнеслась бы, что-то подсказывало царевне, не очень положительно. Если завтра в пейзаже ничего не изменится, то о побеге нечего и думать.

И она, скрипя зубами, смирилась и стала ждать послезавтра.

Но обещанная послезавтра к обеду, к удивлению всех, кроме Находки, дорога пошла вниз более полого, грязь на ней незаметно превратилась в серую пыль и камни, а тучи, несмотря на порывистый попутный ветер, остались недовольно, но покорно висеть за спиной, как воспитанные дворовые псы, не решаясь пересечь некую невидимую границу, за которой начинаются хозяйские хоромы.

У первой же речушки, торопливо лавирующей между разнокалиберных валунов, чтобы как можно скорее попасть вниз, в свою реку, Серафима, демонстративно игнорируя постную физиономию штандарт-полковника, только сегодня утром получившего строгое внушение от царя за слишком медленный темп продвижения, дала команду остановиться на обед.

Атас отослал умрунов в воду стирать и отмываться одновременно, и те, похожие более на терракотовое воинство вамаяссьского мандарина, чем на людей, хотя и бывших, чумазым строем зашли в поток, мгновенно замутив прозрачную ледяную воду.