Мальтийская головоломка - Наталья Александрова

Против двери за деревянным барьером сидел молодой парень с непроницаемым лицом. Оглядев Полину, он спросил:

– Чем могу вам помочь?

– Я хочу поговорить с Федором Аргуновым.

Молодой человек поднял брови:

– С Федором Прохоровичем? Но он принимает только по предварительной записи. Вы к нему записаны?

– Нет, – честно призналась Полина. – Но скажите ему, что речь идет о Панджшере. Так и скажите – Панджшерская долина, восемьдесят четвертый год. И еще назовите имя – Артем Погудин.

Во взгляде охранника появился уважительный интерес. Он снял трубку внутреннего телефона и с кем-то коротко переговорил, повторив ее слова. Закончив разговор, кивнул Полине:

– Федор Прохорович немедленно вас примет.

Полина вошла в просторный, красиво обставленный кабинет. На серовато-голубых стенах развешаны фотографии – обожженные солнцем горы, закутанные до глаз люди с автоматами, колонны танков…

В глубине кабинета за массивным черным столом сидел человек средних лет с волевым, решительным лицом. Прозрачные, как талая вода, глаза пристально смотрели на Полину.

– Вы ему кто? – спросил хозяин кабинета с какой-то странной интонацией.

Вместо ответа Полина подошла к столу и положила перед Аргуновым фотографию. Он осторожно взял ее, долго вглядывался, потом отложил в сторону и проговорил хрипло, настороженно:

– Ну и что? Мало ли к кому могла попасть фотография… Мне звонили из «Звезды Кандагара». Думаете, они просто так незнакомых людей посылают? Так вот, насколько я помню, у Артема Погудина никаких сестер-братьев не было, как и родителей. Он вообще детдомовский был…

Под пронизывающим взглядом светлых глаз Полина почувствовала растерянность. Она с таким трудом разыскала этого человека, пробилась к нему… только для того, чтобы уткнуться лбом в глухую стену недоверия? Неужели все впустую? Неужели она так ничего и не узнает о муже?

Тишина наполнила огромный кабинет. Она разрасталась, становилась угрожающей. Казалось, еще минута – и произойдет что-то непоправимое…

И тут Полина вспомнила о послании Ильи… точнее Артема. О холщовом мешочке, который передал ей Иван.

Она открыла свою сумочку… и краем глаза заметила, как напрягся Аргунов, услышала, что он выдвинул верхний ящик стола.

– Одну секунду… – проговорила Полина, засовывая в мешочек руку и перебирая то, что там осталось, – стальное колечко и старые ломаные часы с одной стрелкой.

Это было похоже на рулетку: что выбрать? Чет или нечет? Красное или черное?

А если учесть, что в тишине кабинета отчетливо прозвучал щелчок оружейного предохранителя, похоже было на русскую рулетку, когда игроки стреляют в собственный висок из револьвера с единственной пулей в барабане.

Повинуясь внутреннему голосу, Полина выбрала стальное колечко.

Она достала его из мешочка и положила на стол перед Федором Прохоровичем.

И напряженная тишина словно разрядилась вздохом.

– Вот как… – едва слышно произнес Аргунов.

Он сжал кольцо в руке – Полина только сейчас увидела, какие у него огромные и сильные руки. Взгляд Федора изменился – он потеплел и даже как-то повлажнел, чего трудно было ожидать от такого большого и мужественного на вид человека.

Затем раздалось какое-то негромкое гудение, и Аргунов вместе со своим креслом выехал из-за стола, объехал его по кругу и подъехал к Полине.

Она изумленно смотрела на него – Аргунов сидел в электрическом инвалидном кресле. Выше колен ног у него не было, брюки дорогого костюма были аккуратно подогнуты.

Проследив за взглядом Полины, он горько усмехнулся:

– Подорвался на мине в восемьдесят шестом, когда Артема уже демобилизовали. Но это неважно… Вот что важно! – И он вытянул вперед ладонь, на которой лежало стальное колечко.

Федор замолчал, глаза стали еще прозрачнее, как будто перед ними был сейчас не кабинет в Петербурге, а выжженная солнцем долина в далеких афганских горах.

– Я выдернул чеку из гранаты, – заговорил он очень тихо, как будто разговаривал не с Полиной, а с самим собой, – хотел бросить ее в окно того дома, откуда стреляли душманы, и тут рядом рвануло. Я выронил гранату и на какую-то секунду потерял ориентацию. До сих пор помню – граната катится по земле возле моих ног, а я не могу с места сдвинуться… словно столбняк на меня нашел… ни рукой, ни ногой не в состоянии пошевелить… да, думаю, отбегал ты свое, Федька Аргунов… Говорят, в такие мгновения перед глазами вся жизнь проходит, а у меня ничего подобного не было. Единственное, о чем я тогда подумал, так это о том, что Леночка, сестричка из полевого лазарета, обещала вечером со мной встретиться. Две недели я свидания добивался, а теперь – все, кранты…

Мужчина помолчал еще несколько секунд и наконец закончил:

– И тут Темка подскочил ко мне, схватил ту чертову гранату и швырнул ее в окно… и сразу рвануло…

Снова в кабинете наступила тишина, но уже совсем другая – пронизанная воспоминаниями о страшных днях, о днях войны, молодости и дружбы.

– Извини, сестренка… – поднял на Полину глаза Федор, – у меня работа такая… опасная. Не всякому можно доверять. Несколько раз киллеров ко мне подсылали, поэтому я сперва так насторожился.

Он опять замолчал, внимательно вгляделся в лицо Полины и вдруг воскликнул взволнованно:

– Как же я сразу не заметил! Как ты похожа!

– Похожа? – переспросила Полина. – На кого похожа?

– Артем носил в бумажнике фотографию… она прошла с ним всю войну. Когда его ранило в Ниджрабском ущелье, фотографию пробило осколком и залило кровью. Он остался жив только потому, что очень хотел вернуться к ней, к той девушке со снимка.

«Моя мать… – в панике подумала Полина, – не может быть, чтобы она…»

Федор подъехал ближе и впился в лицо Полины долгим изучающим взглядом. Ей даже стало неуютно, как будто ее обдало горячим сухим ветром пустыни.

Когда молчание стало невыносимым, Аргунов спросил Полину:

– Ты его дочка?

– Что? Его дочка?

Полину охватил ужас: неужели судьба сыграла с ней такую кошмарную шутку? Неужели она действительно дочь Артема? Федор Аргунов не врет – и про фотографию, залитую кровью, которой Артем так дорожил, и про то, что только ради нее, той девушки с фотографии, он выжил в афганском аду. Чтобы вернуться к ней. По возрасту Артем Погудин годится Полине в отцы – двадцать лет разницы, вполне мог быть им. Неужели она была замужем за собственным отцом?

Полина откинулась на стуле, чувствуя, как по спине бежит струйка пота. Уши заложило как ватой, перед глазами замелькали красные мухи.

– Эй, детка! – Федор усмехнулся, одной рукой взял ее за подбородок, а другой нажал какую-то точку на шее, отчего Полина сразу же пришла в себя. Только в голове будто комар зудел.