Жизнь (не) вполне спокойная - Иоанна Хмелевская

Вообще-то в последние годы весьма полезным в хозяйстве оказался Марек: деревья он стриг профессионально, перекидывание компоста в его исполнении выглядело как приятное развлечение. Но потом Марек выпал из моей биографии, гнуть спину и делать всю работу мне пришлось самой.

Что уж скрывать, мамочка, бросаясь мне на помощь, как могла, со всем старанием, подвергала опасности мою жизнь. Обрезая сухие ветки, я всеми святыми заклинала маму, чтобы она перестала мне помогать. Одной веткой она чуть не выколола мне глаз, я едва успела откинуть голову, в результате осталась с царапиной на лице. Толстым суком она шандарахнула меня по темечку и так далее.

Мама была человеком нетерпеливым, всегда спешила, и ее спонтанная помощь грозила человеку непредвиденными и ужасными последствиями. На участке она хваталась за самые тяжелые работы, и я была главным образом занята тем, что вырывала у нее из рук острые предметы — вилы, топоры и лопаты. Надо мной, видимо, висит какое-то проклятие, потому что моя родная мать с самыми наилучшими намерениями приносила мне только вред.

На участке у меня был укромный уголок, который я посвятила своим обожаемым травам. Я уже тогда любила составлять сухие букеты, и мне очень нужны были бессмертники. Я их посеяла, и они, на радость мне, взошли очень густо. Так и тут мама внесла свою лепту.

Она проредила их очень старательно и аккуратно, часть выкинув на помойку, потому что выдернутые цветы некуда было пересадить. Я чуть не разрыдалась.

— Зачем ты это сотворила? — в отчаянии допытывалась я. — Тебе что, больше делать нечего? Это мой кусок земли, что ты лезешь на мои грядки?

— Так ведь ты сама говоришь, что у тебя времени нет, я хотела тебе помочь…

Точь-в-точь как та жена, которая, горя желанием помочь мужу-филателисту, ровненько так обрезала все зубчики на марках, чтобы было красивее…

Окончательное поражение участка наступило после моего возвращения из Канады.

Брошенный на произвол судьбы участок за два месяца превратился в дикие джунгли. Чтобы пробраться по нему, я прокладывала себе дорогу лопатой, мне ужасно не хватало мачете. Бурьян лихо конкурировал с цветущим салатом, ноготки просто взбесились, лебедой я могла выкормить утиную ферму, всё это спуталось, переплелось и превратилось в плотные заросли.

До зимы я так и не успела до конца избавиться от сорняков. Страшно довольные жизнью, весной они снова ринулись завоевывать себе жизненное пространство, и борьбе с ними я вынуждена была отдавать всё свободное время и силы. Во мне крепла уверенность, что если я не закончу с этим делом, то повешусь…

Однако добило меня одно обстоятельство. Я была проклята, не иначе.

Много лет я привозила от Алиции дивной красоты растения и сажала их на участке. Растения, конечно, были многолетние. Им у меня не нравилось, там, видимо, земля была получше. У меня на участке они расти не хотели, чахли и гибли. Я снова их привозила и упорно сажала, и они, видимо, собравшись с духом, стали расти чуть веселее. Я смотрела на них с трогательной надеждой — наконец-то у меня будет настоящий красивый сад, цветущий сам по себе, а я займусь исключительно газоном. Еще годик-другой.

Надежда продержалась ровно два месяца. Я сама не справлялась, на помощь мне пришли верные друзья. И в порыве трудового энтузиазма в очередной раз выпололи, выдергали мне абсолютно всё, до голого чернозема.

Тогда я сложила оружие.

Пусть никому не покажется, будто я тут говорю о пустяках. Эти садовые страдания стоили мне по меньшей мере трех книг и одного средней паршивости нервного расстройства. Зимой еще полбеды, но от весны до осени владелец сада терзается и угрызается: за работу сесть или на участок ехать? После участка о работе и думать нечего, руки деревенеют, и мозги тоже.

Я свою погибель садовую продать не смогла, избавиться от нее радикально, раз и навсегда — это выше моих сил. Я отдала участок в подарок Басе, невестке Марека. Не было ни малейшего повода порывать отношения с его детьми, и мы остались в тесной дружбе.

Теперь о путешествиях.

В августе, когда было еще страшно жарко, Каролина возмечтала увидеть парижский Диснейленд, и моя невестка решила с ней поехать. Сама не знаю почему, но я решила к ним присоединиться. Побросала все дела, сорвалась с места и поехала. Глупо, ничего не скажешь.

Глупость эта проявилась в первую очередь в дорожных сборах. Вместо того чтобы взять сумку с необходимыми вещами и другую, легкую, на каждый день, я впихнула всё барахло в одну и потом должна была таскать за собой здоровенный баул размером с платяной шкаф. Я была зла сама на себя, как собака, но тут дело не столько в глупости, сколько в том, что я не сумела найти никаких других сумок в собственной квартире.

Прибыли мы в этот самый Диснейленд, выбрали по картинке в рекламном проспекте гостиницу, заселились. Сразу скажу — такого количества визжащих, бегающих, орущих и плачущих детей я еще никогда не видела. Ад кромешный! Толпы невообразимые. Я, конечно, смирилась, в конце концов, вся эта катавасия с аттракционами и была придумана специально для детей.

Рано утром мы отправились развлекаться.

Надо ли говорить, что погода тут же испортилась, подул довольно холодный ветер, набежали тучи и стал накрапывать дождик. Сначала решили — подумаешь, моросит — эка невидаль, но не тут-то было.

Только Ивона с Каролиной взгромоздились на карусели, дождь хлынул как из ведра. Они были под козырьком, я же стояла снаружи, таращилась на них, и мне даже не пришло в голову обернуться, а между тем позади меня продавали желтые пелеринки от дождя. Их заметила только Ивона с карусели, она протолкалась сквозь толпу, купила три штуки, мы их накинули — и дождь немедленно прекратился.

Тем не менее вода в туфлях хлюпала. Пытаясь обходить самые глубокие лужи, я тупо, не глядя на мятущихся взрослых с детьми, шла за девочками, не отдавая себе отчета в том, куда бреду. И вдруг очнулась в какой-то очереди, которая уже лихо завернула за оградительный барьерчик аттракциона.

Мне уже хотелось отдохнуть. Я почти осталась без сил, и не собиралась впутываться ни в какие головокружительные мероприятия, хитроумные развлечения и потрясающие забавы. Я сразу заявила, что ни на какие «американские горки» и «повороты смерти» не полезу, могу, если требуется, тихонько поплавать на кораблике по озеру — и на том конец.

Мне хотелось спокойно посидеть на лавочке, бездумно пялясь на окружающий мир — и ладно. Я ведь затем и удрала из Варшавы. Просто тупо полюбоваться всей этой круговертью — и с меня хватит, большей радости не требуется. А тут вдруг оказывается, что я стою в очереди и собираюсь принять участие в какой-то чертовщине! Я здорово забеспокоилась.

— Что тут такое? — подозрительно осведомилась я. — Куда нас тянет?

— В космическое путешествие! — с невероятной бодростью объяснила Каролина.

— Путешествуйте без меня! Нужен мне ваш космос, как свинье парик.

— Теперь уже поздно. Нам отсюда не выбраться, движение тут одностороннее, — обрадовала меня Ивона.