Открывающий двери - Елена Чалова

Он вскочил было, но тут же сел обратно. Да, мысль прекрасная, но как ее воплотить в жизнь? Деньги не проблема, но, чтобы покинуть страну, и ему и Патрисии нужны паспорта. Ромиль уверен, что паспорт у него есть, но вот где? Взгляд его обежал гостиную, но он понятия не имел, где здесь могут быть документы. А потом он вспомнил о Глории. Точно! Она же сама говорила, что все его бумаги: договор на аренду квартиры, счета, документы на картины — все хранится у нее. Значит, и паспорт тоже. Глория должна помочь и придумать что-то для Патрисии. Ромиль вскочил и бросился к двери. Но потом тихо вернулся обратно и заглянул в спальню. Убедился, что молодая женщина по-прежнему целиком поглощена работой. На ее картине уже синело теплое, чуть подернутое дымкой сентябрьское небо, и контур крылатого коня начал обретать изящество и четкость.

Ромиль тихо вышел из квартиры, осторожно прикрыл за собой дверь и побежал вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, он едва не сбил с ног незнакомую женщину. Она потеряла равновесие и чуть не упала. Ромиль быстро подхватил ее, бормоча извинения, мельком глянул в лицо. На мгновение ему показалось, что он умер. Вдруг перехватило дыхание, сердце замерло и никак не желало биться, наполняя тело ощущением мерзкой пустоты и слабости, заволакивая мир перед глазами туманной серой пеленой. Взгляд женщины был темен, потому что в глазах ее не отражался свет.

Ромиль мгновенно отдернул руку, но женщина не упала. С неожиданной для крупного и явно не слишком молодого тела ловкостью, она выпрямилась, и теперь они оказались лицом к лицу.

— Это ты? — наверное, он спросил это по-русски. А может, по — цыгански. Или по-английски.

— Да, — ответил демон. — И это неожиданная встреча даже для меня.

Первым порывом Ромиля было броситься прочь, бежать, скрыться, звать на помощь. Лучше оказаться в психушке, чем опять пройти через тот ужас… Вернулся удушающий страх, болью сковало неживую руку, в голове мутилось, на краткий безумный миг художнику показалось, что вокруг не тихая улица Нью-Йорка, а душная и раскаленная московская площадь, и воздух звенит от криков цыганят и сигналов машин… Но с тех пор прошло много времени. Ромиль стал чем-то бо́льшим, чем просто сыном цыганского барона. Пусть не желая того, но он нашел свое предназначение. А главное, теперь он не один, у него есть Патрисия. Мысль о ней обожгла Ромиля, мгновенно заставив позабыть и страх, и боль. Он шагнул к демону и схватил женщину за руку.

— Помоги мне!

— Я не могу вылечить твою руку, — равнодушно отозвался тот.

— Мне не нужна рука! Хочешь, забери другую! Или талант, или душу! Что тебе нужно, то и возьми, только вылечи ее! Вылечи мою женщину!

Не было сил ждать ответа, не было сил отвести взгляд от темных глаз. Демон молчал, и Ромиль, не зная, что делать, встал перед ним на колени. Люди обходили стороной это странную пару, стараясь не прислушиваться, не желая вмешиваться в происходящее. Каждый имеет право на личную жизнь, а если она выйдет за рамки дозволенного, тогда пусть полиция разбирается.

— Я тебя умоляю, вылечи ее! — Ромиль почти кричал, по лицу текли слезы. Последний раз он плакал, когда ему было лет семь. Отец тогда глянул холодно, и сын цыганского барона закусил разбитые в драке губы и вытер слезы. И вот теперь глаза его жгло от соленой влаги, и странно было ощущать слезы кожей взрослого человека. Но Ромилю было все равно. Он готов плакать, просить, умолять: все, что угодно, лишь бы демон помог Патрисии. — Ты же можешь! Она безумна, а я, я люблю ее! Что я должен тебе отдать?

Демон, словно почуяв что-то, поднял голову, и взгляд его ушел вверх. Ромиль тоже посмотрел туда, на окна своей квартиры, и закричал от ужаса.

Патрисия сидела на подоконнике. Так сидят дети зимой, когда болеют. Обхватив руками колени и с отрешенным любопытством глядя на улицу. Только окно было открыто. Услышав крик, Патрисия повернула голову, рассеянно улыбнулась и помахала Ромилю рукой. А потом легко повернулась и свесила ноги, как девчонка, сидящая на школьном подоконнике.

— Останови ее! — Ромиль опять вцепился в руку стоящей рядом женщины. Но демон спросил:

— Зачем? Она ведь так долго этого ждала. Пусть полетит. Не бойся, ей не будет больно.

— Нет! Ты же можешь!

— Да, я могу, но тебе это не понравится.

Оба они взглянули вверх. Патрисия все еще сидела на подоконнике, но больше не смотрела на людей. Взгляд ее был устремлен в небо. Туда, где летают кони, где могут парить люди и дома, которые взмахивают флигелями, как чайки крыльями.

— Все, что угодно, только останови ее! — Ромиль плакал, слезы лились, а он не мог даже сморгнуть их, не мог ни на секунду закрыть глаза, словно только его взгляд удерживал девушку, привязывал ее к тверди земли прочнее, чем какой-то глупый закон всемирного тяготения. Женщина, стоявшая рядом с ним, вдруг отвернулась и побрела прочь. А Патрисия медленно повернулась и опять села, подтянув колени к подбородку. Ромиль бросился в дом. Бегом по лестнице. Дверь ударилась о стену, но он ничего не слышал, кроме грохота собственного сердца. Подбежал к ней, обнял. Она уткнулась головой ему в грудь.

— Как ты могла, как? Не делай так больше, прошу тебя… Я не смог бы жить без тебя.

Не выпуская ее из объятий, он чуть отстранился и взглянул в любимое лицо. Патрисия подняла голову. На Ромиля смотрели темные глаза. И в них не отражался свет.