Когда он вернется - Карен Рэнни

– Всего два дня.

– Но они были очень важны для нее. Она умерла счастливой.

Дождавшись, когда горничная выйдет из кабинета, Джеймс вернулся к записи в дневнике.

Патриция, вдовствующая графиня Шербурн, скончалась прошлой ночью во сне. Врата рая, несомненно, будут открыты для такого человека, каким была она. Она стала бабушкой для всех нас, наградив клан Макреев благословенным чувством принадлежности к этой стране.

Джеймс отложил перо и устремил свой взор в большое окно, возле которого стоял его письменный стол.

За окном забрезжил рассвет. Брэндидж-Холл был довольно печальным местом, а сейчас он казался пристанищем призраков. Не было слышно ни голосов, ни шума, а если и были какие-то шаги, слух Джеймса их не воспринимал.

Вздохнув, он снова начал писать. Своему дневнику он поверял самые сокровенные мысли. В нем он мог написать обо всем, что происходило, и восстановить все до минуты. Иногда, в редкие моменты, подобные этому, Джеймс жалел, что не может изменить то, о чем он написал.

Но, как сказала горничная, Патриция была пожилой женщиной, а смерть чаще приходит к старикам.

Они с братьями намеревались уехать в Лондон еще час назад, но известие о кончине Патриции изменило их планы. Они будут присутствовать на похоронах графини и только после этого вернутся на свой корабль, чтобы взять курс на Гилмур.

Они обошли пять судов, но на каждом матросы уверяли их, что ничего не знают об Аласдере.

– Даже если им что-то известно, они нам не скажут, – заметила Изабел, когда они с Брайаном поднимались по трапу шестого корабля.

– Моряки известны своей молчаливостью, – подтвердил Брайан. – Здесь они не станут говорить, но их языки могут развязаться в таверне.

– Вы считаете, что стоит сходить в ближайшую таверну?

– Только если вы останетесь на борту «Стойкого». Это место не для вас, хозяйка.

Изабел нахмурилась, но решила, что поспорит с ним позже. Пока же она прислушалась к тому, о чем говорил Брайан с матросом, стоявшим у перил.

– Я ничего не знаю о человеке, которого вы ищете. Вам придется поговорить с капитаном, но сейчас он на берегу.

– Где именно?

– Этого я вам не скажу, не то он с меня шкуру сдерет.

Они уже начали спускаться с трапа, когда Изабел внезапно остановилась. Она услышала какой-то звук, похожий на мяуканье котенка. Или плач ребенка.

– Вы слышали, Брайан?

– Да. Это ребенок.

Они вернулись на палубу, и Брайан еще раз обратился к матросу:

– Откуда у вас на борту ребенок, если вы сказали, что не брали никаких пассажиров?

Матрос не отвечал, а лишь смотрел на них с каменным выражением лица.

– Дайте мне ваш пистолет, Брайан, – потребовала Изабел.

Брайан взглянул на нее в недоумении, но она лишь нетерпеливо щелкнула пальцами. Он нехотя протянул ей оружие, хотя, возможно, и не одобрял ее поведения.

Пистолет был тяжелее, чем Изабел думала. Поэтому она взяла его обеими руками и нацелила на упрямого матроса.

– Покажите мне, как стрелять, – попросила она Брайана. Тот шепнул ей что-то насчет пороха и трута.

– Это просто несколько шотландцев, – отступая, пробормотал ошарашенный матрос. – Они хотят начать новую жизнь в каком-нибудь другом месте.

Продолжая целиться в матроса, Изабел спросила:

– Они пришли на корабль по своей воле?

– Я не знаю. – Матрос, видимо, понял, что она без колебания применит оружие. Он сделал еще шаг назад, но за его спиной оказались перила, так что отступать было некуда. – Сами посмотрите.

– Так мы и сделаем. – Изабел передала пистолет одному из сопровождавших их с Брайаном матросов «Стойкого». – Если он сдвинется с места, стреляйте, приказала она. В ней, очевидно, все-таки было что-то от Магнуса Драммонда —достаточно жестокости, чтобы она могла стать опасной.

Брайан спустился вниз первым. Трюм был темным и сырым местом, но очень скоро стало понятно, что он к тому же еще и полностью загружен. Но не бочками и ящиками с товаром, а живым грузом.

– Я пойду за фонарем, – нахмурился Брайан. Когда он ушел, Изабел обратилась к лежавшим на полу людям:

– Мы ничего плохого вам не сделаем.

Люди молчали, будто знали, что она дочь того человека, который приказал привести их сюда.

Брайан вернулся с фонарем. Слабый свет не мог проникнуть во все уголки трюма, но его все же было достаточно, чтобы увидеть лица людей. Бледная как полотно женщина прижимала к груди младенца, а ее муж сидел рядом, одной рукой обняв за плечи ее, а другой прижимая к себе маленького мальчика.

Испуганные дети плакали, а взрослые смотрели на Изабел глазами, в которых уже не осталось надежды.

Высоко подняв фонарь, Брайан пробрался в конец трюма.

Мы ищем одного человека, сказала Изабел. – Его зовут Аласдер Макрей. Возможно, он помогал вам вчера, когда спалили вашу деревню. Вы его видели?

Снова ответом ей было молчание.

– Он здесь! – крикнул Брайан, наклонившись над распростертым телом.

Сердце Изабел будто остановилось. Несколько секунд она не могла сдвинуться с места.

Осторожно ступая через лежавших на полу людей, Изабел подошла к Брайану. Она не сразу узнала Аласдера. Он был весь покрыт запекшейся кровью. Опустившись рядом с ним на колени, она приложила руку к его груди. Если бы не биение его сердца, которое Изабел ощутила под своими пальцами, можно было бы подумать, что он мертв.

Заплакал ребенок, но его плач доносился откуда-то издалека. Потом послышался мужской голос, но слов Изабел не понимала.

Ее глаза наполнились слезами, а внутри будто что-то сломалось. Храбрость, которой она, как стеной, окружила себя, рухнула под воздействием этой неожиданной радости. Слезы потекли по ее щекам, и она их больше не сдерживала.

– Аласдер, – прошептала она, и его имя прозвучало в этом аду как молитва.

Брайан передал фонарь Изабел и осторожно приподнял Аласдера за плечи.

– Он все время теряет сознание, – сказал лежавший возле Аласдера мужчина. – Мы с трудом перетащили его сюда.

– Кто мог такое сделать? – спросил Брайан.

– Мой отец, – сказала Изабел, и ей показалось, что ее признание как-то изменило Брайана.

Он напрягся и посмотрел на нее так, словно она была чужой.

– Ваш отец?

– Магнус Драммонд, – подтвердила она.

– Пойду позову наших матросов. – Брайан бережно опустил Аласдера на пол.

Изабел услышала, как люди в трюме начали переговариваться, очевидно, передавая друг другу новость о том, кто она такая.