Лотерея - Ширли Джексон

Вокзал встретил их ярким светом, шумом и многолюдьем, явившимися своего рода подготовкой к столкновению с нью-йоркской уличной толчеей. Маргарет не успела толком разглядеть эту толчею с привокзального тротуара, как они уже оказались в такси, которое понеслось через ошеломляющую круговерть городского центра, потом по более спокойным улицам и наконец прибыло на место. Перед тем как рассчитаться, Брэд внимательно вгляделся в табличку на доме и сказал: «Все верно, тот самый», — как будто сомневаясь в способности таксиста доставить их по адресу без дополнительных расспросов и уточнений. Они поднялись на лифте, ключ легко повернулся в замке, и дверь отворилась. Раньше они не бывали в этой квартире, однако обстановка показалась им знакомой — переехав сюда из Нью-Гэмпшира, их друг сохранил прежние представления о домашнем уюте, — так что Брэд мигом освоился, сразу опустившись в правильное кресло, а она ощутила инстинктивное доверие к постельному белью и одеялам, не считая нужным их перепроверять.

— Это будет наш дом на ближайшие две недели, — сказал Брэд, удобно вытягивая ноги.

А через несколько минут они, не сговариваясь, одновременно подошли к окнам, за которыми, как и следовало ожидать, лежал настоящий Нью-Йорк: внизу — бурлящая улица, а напротив — жилые многоэтажки, полные незнакомых людей.

— Это великолепно, — сказала она, вслушиваясь в городской шум. — Я так счастлива! — И на радостях поцеловала мужа.

Утром они позавтракали в кафе-автомате, а потом гуляли по городу и поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг.

— Ловко они тут все подлатали, — сказал Брэд. — Теперь и не найдешь место, куда врезался самолет.[33]

Они прошлись по периметру смотровой площадки, заглядывая вниз со всех четырех сторон в надежде заметить следы крушения, но не решаясь спросить об этом у местных служащих.

— В конце концов, — рассудила она со смешком, — если бы у меня дома что-нибудь сломалось, я была бы не рада зевакам, пришедшим глазеть на обломки.

— Владей ты этим небоскребом, ты бы и не думала о таких пустяках, — сказал Брэд.

Первые несколько дней они перемещались по городу только на такси; в одной машине дверца не захлопывалась и была привязана веревкой — они с улыбкой переглянулись, — а где-то на третий день у такси, в котором они ехали по Бродвею, лопнула шина, так что им пришлось выбираться и ловить новое.

Время летело стремительно.

— У нас осталось одиннадцать дней, — заметила она однажды, а спустя всего-то ничего уже констатировала: — Шестой день, как мы здесь.

Они позвонили друзьям, встреча с которыми входила в программу, и те пригласили их провести уик-энд в летнем домике на Лонг-Айленде.

— При такой погоде идея, кажется, не самая лучшая, — бодро сказала по телефону хозяйка дома. — Через неделю мы и сами переедем в город, но я решительно не приму отказа, раз уж вы объявились в Нью-Йорке.

Дни стояли ясные, но прохладные, осень давала о себе знать; одежда в витринах становилась все менее яркой и все более теплой, намекая на близящийся сезон мехов. Она ни разу не смогла пройтись по улице без пальто, а под него все чаще надевала жакет с юбкой. Легкие платья, приобретенные для этой поездки, бесполезно висели в шкафу, а она уже подумывала о покупке свитера — только ради Лонг-Айленда, поскольку дома в Нью-Гэмпшире свитеров было навалом.

— Я должна хотя бы один день посвятить шопингу, — сказала она Брэду, который издал тяжкий стон.

— Только не заставляй меня таскаться за тобой с кучей пакетов, — взмолился он.

— Тебе не выдержать целого дня шопинга, — признала она, — особенно после стольких прогулок по городу. Можешь пока посидеть в кино или еще где-нибудь в спокойном месте.

— Нет уж, я займусь своим шопингом, — сказал он как-то загадочно.

Она подумала, что Брэд, возможно, хочет выбрать для нее подарок на Рождество; ей и самой приходила в голову мысль купить рождественские подарки в Нью-Йорке — дети будут рады игрушкам, каких не найдешь в провинциальных магазинах. Посему она не стала допытываться и только напомнила:

— Может, заодно разберешься наконец со своими нью-йоркскими поставщиками.

Разговор происходил по дороге к еще одному старому приятелю, который, по его словам, обжился здесь каким-то чудом и заранее просил их не пугаться внешнего вида и внутреннего убранства здания. И то, и другое и впрямь угнетало; в мрачном подъезде им пришлось преодолеть три пролета узкой и темной лестницы, чтобы добраться до нужной квартиры. Этот их приятель переехал в Нью-Йорк совсем недавно, но уже владел двухкомнатными апартаментами и успел заразиться здешним пристрастием к жиденьким столикам и низеньким шкафам, из-за чего комнаты местами казались слишком большими для этой мебели, а местами выглядели захламленными.

— Здесь даже очень мило, — сказала она, войдя в квартиру и пожалела о сказанном после комментария хозяина:

— Когда-нибудь я выберусь из этой берлоги и поселюсь в действительно приличном месте.

В квартире оказались и другие гости, оживленно обсуждавшие примерно те же проблемы, какие сейчас обсуждались в Нью-Гэмпшире; однако здесь пили больше, странным образом не пьянея, голоса были громче, а выражения — заковыристее. В то же время меньше жестикулировали, обходясь движением пальца там, где нью-гэмпширский разговор потребовал бы широкого взмаха руки. Маргарет слишком часто повторяла:

— Мы приехали сюда на пару недель, в отпуск.

То и дело она восклицала:

— Это чудесно, это так волнительно!

И еще:

— Нам необычайно повезло — наш друг уехал из города, оставив нам…

Народу становилось все больше; в конце концов теснота и шум вынудили ее отойти к окну, чтобы перевести дух. На протяжении всего вечера окно то открывалось, то закрывалось каждым, кто оказывался поблизости, если только его руки не были заняты выпивкой и закуской. В данный момент оно было закрыто; за стеклом синело чистое вечернее небо. Кто-то остановился рядом, и она сказала:

— Только послушайте этот шум снаружи. Там галдят не меньше, чем здесь внутри.

— В кварталах вроде этого все время кого-нибудь убивают, — сказал незнакомец как бы между прочим.

Она нахмурилась, прислушиваясь.

— Теперь это не просто гвалт. Они повторяют одно и то же.

— Пьянчуги, — сказал он. — Обычное дело: напились и что-то не поделили.

И человек удалился, крепко держась за свой стакан виски.

Она открыла окно и перегнулась через подоконник; в окнах напротив тоже маячили люди и что-то кричали, а на улице собралась изрядная кричащая толпа. Она уловила только: «Эй, женщина!..» — и подумала, что кричать могут ей, поскольку все смотрели в эту сторону. Она высунулась еще дальше и смогла разобрать в нестройном хоре: