Господин моих кошмаров - Александра Черчень

Я сделала шаг вперед, гордо вскинула голову и выкрикнула:

— Храм!

Обелиск дрогнул, словно удивился.

«Я слушаю, сноходец Милена».

— Прошу для Первого советника участия в испытаниях!

«Желаешь еще одного конкурента?»

— Я не желаю оставлять этого конкурента у пульта событий. Пожиратель хочет власти, и, раз он уже тут, почему бы не дать ему возможность ее получить?

Бездна заволновалась, чуть потемнела до синевы, но почти сразу тучи рассеялись и вокруг снова оказалось безбрежное темно-голубое марево с пляшущими в глубине огоньками.

«Почему бы и нет. Он достойный кандидат. Ашер Пепельный, зря ты не делал больше попыток дотронуться до короны. С тех пор как стремление к власти как к статусу перестало вести тебя по жизни, атрибут тебя принял. Я дозволяю участие пожирателя. Но в таком случае все трое будут предоставлены сами себе. Вам никто не поможет в Игре».

Я поежилась, но смело расправила плечи и выкрикнула:

— Согласна!

— Согласен, — хмыкнул Сион, с иронией глядя на меня.

— Согласен, — сухо проговорил Ашер. Бросил на меня один-единственный взгляд, но в нем было столько непонятных эмоций и он был таким кратким, что я не успела разобраться.

И чем, спрашивается, недоволен?! Я ему шанс на корону только что подарила!

Клякса неблагодарная.

«Да будет так. Теперь, для непосвященных, — немного об Игре. Вы попадаете в локацию „Испытание“, которая подстраивается под уже известные вам параметры. Вам нужно заставить ее прогнуться под себя и вынудить события пойти по нужному вам плану. Завершение тура — полное подчинение локации „Испытание“ одному из участников. Вы готовы?»

Мы дружно ответили «Да», на что обелиск благословил троицу соискателей короны и перед каждым из нас закрутился вихрь портала.

Ну что, с богом, девочка Мила!

Сладко…

Пробуждение было сладким. В воздухе витали ароматы яблок и корицы, по коже скользили приятные хлопковые простыни, а в столбе света танцевали золотые пылинки.

Я потянулась и медленно села, приглаживая встрепанные со сна волосы. Под рукой неожиданно упруго вились кудряшки, и, проведя по ним ладонью, я поняла, что сейчас являюсь счастливой обладательницей роскошной гривы.

А еще — огромных покоев под крышей какой-то башни. В центре просторного, пронизанного светом помещения стояла огромная кровать под балдахином из легкой светлой ткани. Тут было красиво. Стены разрисованы затейливыми цветами и сказочными замками, а комната залита светом из четырех стрельчатых окон по разным сторонам.

Куда же меня занесло с благого посыла Храма?

Как-то пока это не очень походит на эпическую битву за корону сновидений.

Спустила ноги с кровати и медленно встала. На той стороне комнаты висело овальное зеркало в тяжелой узорчатой раме. Я осторожно подошла к нему.

В отражении… была и я, и не я.

Скорее ведьма, которой я подражала, когда наколдовывала себе образ для храма, превратилась в скромную благородную даму. Длинная, в пол сорочка без кружев с воротом под горло и завязками даже на запястьях. А в остальном… длинные встрепанные волосы, которые тянулись за мной к кровати и дальше, родинка над верхней губой и совершенно колдовские глаза.

Когда я успела стать такой?

Усилием воли попыталась вернуть родной облик, но не преуспела, по-прежнему оставаясь ненормальной версией Рапунцель.

Длиннющие волосы указывали только на эту вариацию фантазий. Но почему кудрявые-то?! Их же расчесать нереально!

Мое единение с паникой прервал вопль с улицы:

— Кхе-кхе! О, прекрасная Брунгильда! Будь моей женой!

Че?..

Ведомая любопытством, я кинулась к окну, но волосы остановили меня надежнее поводка. Вернулась назад, распустила косу намотанную на столбик кровати, по возможности собрала волосы в охапку и вновь двинулась к окну — удовлетворять любопытство.

Внизу, на лужайке, окруженной яблоневым садом в цвету, стоял какой-то рыцарь. Весьма сомнительного качества. Во всяком случае, беглого осмотра женишка даже с высоты хватило, чтобы осознать: замуж я не хочу!

Прямо вообще!

Совсем!

Рыцарь был толстеньким, судя по открытому забралу — усатым, а еще голосистым настолько, что уши закладывало. М-да… и пьяным. Ветер донес до меня не только аромат цветов, но и стойкий запах перегара.

— Брунгильда! — страстно возопил увидевший меня претендент на руку и сердце. — Ты одна?

Я на всякий случай огляделась, но никого кроме меня и волос тут вроде бы не было.

— Да!

— Тогда приди в мои объятия, любовь моя! — рыцарь слез с коня. Тот явно вздохнул с облегчением, стоило толстячку покинуть седло.

— Прям с разбега прийти в объятия? — на всякий случай уточнила я, намекая на то, что нашей с ним любви противостоят метров пять открытого пространства.

— Я тебя поймаю!

Самовар на ножках развел руками, намекая, что готов заключить меня в стальные в прямом смысле объятия. Я представила себе, как забираюсь на подоконник прямо в рубашке, кокетливо собираю подол и сигаю вниз с воплем счастливой идиотки. Вопль прерывается быстро и переходит в эмоционально насыщенный мат с двух сторон, так как нельзя остаться без повреждений, встретившись после долгой разлуки настолько оригинальным способом.

— Э-эм-м…о мой добрый рыцарь, — замялась я. — Я не могу!

— Почему?! — у «доброго рыцаря» даже усы задрожали от возмущения. И правда, почему? Что ответить?

«Ты страшный и не нравишься мне. Пришлите другого рыцаря и команду спасателей с полотном и батутом?»

Вообще, на мой взгляд у принцесс в башне всегда должен быть выбор! Потому как с такого расстояния претендента на царственный ливер не разглядишь по-нормальному! А так, если что, не понравился — на батут прыг, и улетела обратно. Всем выгодно, всем удобно.

— Так почему, Брунгильда?! — ярился усатик. — Или… или колдун вернулся?

Опа, у нас тут и колдун есть? Какая прелесть!

— Пока нет, мой добрый рыцарь, но я его уже слышу! — я прижала одну руку к груди, чтобы изобразить, как ранит нежное сердце эта новость.

— Слышишь? — подозрительно осведомились снизу.

— Слышу! — вторую руку пришлось прижать к уху.

Вот и стою… дура дурой.

И краем глаза замечаю, как в углу комнаты собираются тени и появляется темная фигура в капюшоне. Одновременно с этим над садом и башней сгустились тучи, перестали петь птицы и отчетливо запахло приближающейся грозой.