Обреченные - Шелли Крейн

Мы взобрались по ступеням и остановились у порога. Девушка лежала на полу, плакала, заламывала руки и потирала живот. Она очень страдала, но это было больше, чем физическая боль. Ее состояние походило на ломку.

Наконец она встала, подошла к стене, взяла перо, окунула его в чернильницу и начала писать мелким изящным почерком.

Это была Провидица.

Но мне говорили, что прежняя Провидица ни с кем не была запечатлена, что такую слабость и роскошь она не могла себе позволить. Мы молча наблюдали за ней. Калеб крепко держал меня за талию, готовый защитить в любой момент. Но тут видение изменилось.

Перед нами снова была та же девушка, Провидица. Она сидела за столом с членами Совета и выглядела очень собранной и величественной. Нас никто не видел, хотя мы в своей одежде сильно выделялись в комнате, заполненной хорошо одетыми людьми. Судя по их нарядам, дело происходило в далеком прошлом.

Глаза у девушки были прикованы к чему-то позади нас. И вот член Совета встал и сделал объявление.

Я обернулась и поначалу ничего не увидела, но потом заметила парня. Он смотрел на девушку с такой же тоской в глазах. Я смотрела то на него, то на нее, пытаясь связать все вместе. Когда говоривший мужчина со стуком поставил свой кубок на стол, девушка снова села прямо и посмотрела на него. Она подняла свой стакан и вместе со всеми присутствующими выпила за долгую жизнь и процветание.

Но внутри у нее как будто все омертвело.

Затем это видение сменилось другим. Девушка кралась по темному извилистому коридору. Я вспомнила его, так как это был путь к камерам. Я съежилась рядом с Калебом, наблюдая, как она медленно прокралась мимо спящего стража, привалившегося спиной к стене.

Из одной камеры раздался мужской голос:

– Эшлин.

Она затаила дыхание от счастья и побежала к узнику, но неожиданно страж схватил ее сзади. Мужчина в камере и девушка протянули друг другу пальцы, хотя бы для одного касания… но безрезультатно. Она была такой маленькой и хрупкой. Хотя я и чувствовала исходившую от нее силу, сама она была беспомощна в своем страхе и страданиях.

Мужчина зашипел и дернулся, потом схватил ее за руку, покрытую рукавом, и потащил к дверному проему. Я увидела ожог у нее на шее, и она страдальчески закричала, прежде чем рухнуть на пол. Она страдала из-за того, кто должен был стать ее нареченным.

И тут я поняла, что происходит. Девушка была Провидицей. Этот Дар открылся у нее в семнадцать лет. Она с самого детства, с Воссоединения, знала Ричарда, но никогда не заговаривала с ним. Когда ей было двадцать три, она, видимо, увлеклась им, и он, в свою очередь, не мог оторвать от нее взгляд весь вечер. В конце концов он улучил момент, чтобы побеседовать с ней в коридоре, и как раз когда он собирался убрать локон с лица девушки, появился мужчина, который преследовал ее в видении.

Он не слишком обрадовался и велел парню убираться. Тот поклонился Эшлин и ушел, но не собирался оставаться в стороне. Мужчина вышел на свет фонаря, и у меня перехватило дыхание, насколько Дональд и Сайкс были похожи на этого мужчину. Он заворчал на девушку:

– Разве я не запретил тебе прикасаться к мужчинам?

– Я – Провидица, но вы не позволяете мне делать ничего из того, что я должна. Вы не позволяете мне делиться видениями, не позволяете ни с кем разговаривать. Как будто я просто украшение, а не человек.

– Не говори со мной так! – прорычал он. – Я – твой наставник!

– А я – ваша Провидица! Вы должны позволить мне делать то, что я должна. Я сойду с ума, если вы не позволите!

Он замахнулся, словно собираясь ударить ее, и даже Калеб наклонился вперед, чтобы остановить его, но мужчина сам себя остановил. Вместо этого он кивнул кому-то, и сопровождающий повел девушку по коридору, стараясь не коснуться ее кожи.

– Нет! Пожалуйста! – умоляла она. – Единственный раз, когда вы позволяете мне выйти, – это День Воссоединения. Пожалуйста!

– Возможно, тебе следовало подумать об этом до того, как ты ослушалась.

Они потащили девушку обратно в ее комнату в библиотеке и оставили там плакать на полу.

Были еще видения. Мужчина, Ричард, несколько раз пытался прийти к ней. Когда они начали понимать, что запечатлятся, если только смогут прикоснуться друг к другу, то начали прокрадываться друг к другу. Но каждый раз, за миг до прикосновения, кто-то останавливал их, и в результате Ричарда бросили в тюрьму, чтобы пресечь все попытки. Тогда девушка стала пробираться к нему в тюрьму.

Затем мы с Калебом снова очутились в ее комнате. Стены библиотеки были испещрены надписями, как и в тот день, когда я побывала там. Девушка стояла к нам спиной и писала на чистом участке стены. Кровать была не разобрана и отодвинута от стены. У двери стояло несколько нетронутых подносов с едой и питьем. Ступни у девушки почернели от пыли и сажи, и когда она повернулась, мы все поняли. Она сошла с ума, как и предсказывала.

Она была немного старше, и я увидела в ее разуме, что Ричард все еще томился в камере, даже по прошествии всех этих лет. Она отрицала само право на все, что должна была делать и чему учить свой народ. Член Совета из Уотсонов держал ее взаперти и в изоляции от всех. Другие члены Совета что-то подозревали, но никто не хотел обвинить его в содеянном, рискуя собственной репутацией, если это окажется правдой.

Эшлин в кровь раздирала свои руки, не давая ранам заживать. Всклокоченные волосы местами были вырваны. Метка Провидицы на шее была выжжена, и на этом месте зияла отвратительная рана. Увидев в разуме девушки, как она выжигала метку чугунной ложкой, нагрев ее на огне, я не сдержалась. Расплакавшись, я уткнулась в плечо Калеба.

Это было слишком. Так вот чем я была? Вот что томилось у меня внутри? Эта девушка была сломлена, пережив то, что никто не должен переживать. Но она не верила в себя и даже не пыталась использовать свою силу против них, когда за ней пришли. Она могла легко их побороть, могла заставить слушать себя, но страх лишил ее сил.

В результате она сошла с ума от разлуки со своим суженым, хотя они так и не прикоснулись друг к другу, и от мысли, что ее Дар был бесполезен без аудитории.

Я сразу же подумала о Бише и Джен. Они сойдут с ума так же, как она, если не прикоснутся друг к другу и не запечатлятся. Мне было больно за них, больно за Эшлин и Ричарда. Это было неправильно. Запечатления прекрасны и радостны, и то, что Уотсоны в давние времена превратили их во что-то близкое к грузу и проклятию, было непростительно.

От моего внимания не ускользнуло, как обстоятельства моей жизни отражали ее жизнь, за исключением тех подробностей, которые были иронично противоположны. Мы обе встретили наших суженых, но я встретила моего в семнадцать лет и запечатлелась, тогда как она встретила своего в обычном возрасте запечатления – в двадцать три. Я была человеком – она нет. Я запечатлелась прежде, чем об этом кто-либо узнал, так что никто не мог нас остановить. Даже мой Дар Провидицы не работал без прикосновения Калеба. И теперь все это обретало смысл.