Международное тайное правительство - Алексей Шмаков

X. Небезызвестно, далее, что на первых порах, – еще не распознав евреев и надеясь приголубить их, крупнейшие завоеватели, Навуходоносор, Кир, Ксеркс, Александр Македонский, Помпеи, Карл Великий, Наполеон, безошибочно находили в сынах Иуды самых цинических шпионов и безжалостнейших откупщиков податей. Тем не менее, все они были своевременно наказаны через отраву тяжкими невзгодами до пребывания на острове святой Елены включительно. В частности, об Александре Великом Талмуд, по обыкновению, рассказывает во славу Израиля неимоверный вздор. Как бы, впрочем, ни было, одного нельзя устранить из нашего внимания – ожидовления Александрии. Количество же иудеев в Египте оказалось вскоре таким, что первосвященник Онний IV около 160 г. до Р. Х. даже построил еврейский храм в Леонтополисе. Служба здесь продолжалась регулярно до 73 года по Р. Х., пока, наконец, римляне не закрыли и его. Надлежит, однако, иметь в виду, что как эта служба, так и жертвы (Левит, II), сюда приносимые, считались законными только, когда приносивший их в самом обете своем выразился ясно: «Я принесу жертву в Онниевом храме» (Талмуд, тр. Менахот, XIII, 10).

Будучи отцом лжи, еврей неизбежно должен был стать и отцом Каббалы. Согласно с этим не без основания было повторяемо уже в древнем мире, что повсюду, куда приходил еврей, начинала пускать корни и выныривать из земли именно Каббала. Император Адриан говорил, что в Египте он не видел ни одного еврея, который не был бы «математиком». Между тем, небезызвестно, что в императорском Риме под этим термином разумелись отнюдь не последователи Пифагора, а соучастники магии, равно как ведомо, с другой стороны, что один из самых обширных и наиболее раскаленных очагов теургической каббалы, т. е. повального растления в эту эпоху Египет представлял собой и муравейник еврейства.

Но не только на Востоке, а и на Западе евреи заслуженно пользовались одинаковой репутацией. Наиболее аккредитованный у масонов автор Рагон (La Maconnerie Occulte), согласно с Леканю (Histoire de Satan) и Элисофасом Лэви (Histoire de la Magie), удостоверяет, что мать знаний сокровенных Каббала, будучи возделываема евреями с ревностью неподражаемой, уже сама по себе почти затушевывала другие источники секретных обществ и, что, являясь вернейшими ее хранителями, сыны Иуды и в магии вообще оказывались первыми мастерами на пути Средних веков.

XI. В дополнение к изложенному, если бы оставалась еще тень сомнения по вопросу, до какой степени нечестива возникшая из Каббалы магия, профессорами которой, особенно с начала нашей эры, всегда пребывали евреи, можно добавить со слов Элифаса Лэви по поводу книги, приурочиваемой Соломону, нижеследующее:

Наименование «Иегова» разлагается на 72 разъяснительных имени, называемые шемамфорами. Искусство пользоваться ими и находить в них решения на почве универсальных знаний представляет, по терминологии каббалистов, «Ключик Соломона». Действительно, в завершении воззваний и молитв под этим именно титулом обыкновенно помешаются 72 магических круга, из которых образуются 36 талисманов. Каждый из талисманов в свою очередь носит 72 имени и снабжен эмблематическим знаком как их количества, так и тех 4 букв из имени Иеговы, к которым данный талисман относится. Отсюда проистекают далее так называемые 4 декады Тарота. С помощью этих знаков, а также через иные бесчисленные комбинации их самих, равно как имен и букв, можно придти к естественному и математическому разоблачению тайн природы, – стало быть, войти в непосредственные сношения со всей иерархией духов и гениев. Последующие же наставления этой тарабарщины, именуемой магическим, т. е. чудодейственным ритуалом, находятся в очевидной связи с поучениями секты фарисеев, где господствовала вера в Каббалу и потаенные влияния звезд. Таким образом, они внушали свою волю каждому из еврейских наименований, которые соответствовали различным именам, приписываемым Богу пророками.

Отсюда в резолютивном выводе явствует следующее. Остановим ли мы взоры на ученой магии или же на грубо чувственной и каббалистической, мы равно убеждаемся, что ее доктрины и обряды производят, если не самый генезис, то, по крайней мере, развитие свое из недр «многострадального» кагала.

XII. Определив таким образом – важнейшие первоисходные моменты Каббалы, нам бы следовало перейти к истории ее применения на пути веков. Но, не задаваясь мыслью о специальном исследовании предмета и отсылая любознательных читателей к двум капитальным, вероятно, наилучшим работам в этой печальной области: Иоэля (La philosophie religieuse du Zohar) и Адольфа Франка (La Kabbale), мы вынуждены ограничиться указанными, основными этапами. О переходе каббалистических преданий от сабеистов к гностикам мы говорили. Заметим, с другой стороны, что если Библия есть прямая противоположность любой книге мистической, то у народов окрестных, в Египте и Халдее, мистицизм представлялся, наоборот, уделом, равно как главным орудием первосвященнической и политической аристократии. Уже в глубокой древности было известно, например, что монотеизм являлся сокровенной доктриной священнослужителей Озириса, а политеизм наравне с мифами представлял не более, как блестящую занавесь, предназначенную скрывать от народа философские истины, которые, без сомнения, не замедлили бы превознести учение монотеистическое. Относительно халдеев это не было, правда, отмечено с той же силой вовремя, однако, и у них, в свою очередь, теистическая иерархия снизу до верху направлялась к монотеизму, сосредоточенному в Бель-Мардуке. Невзирая на это, но приводя к аналогичному результату, труды еврейских пророков, запечатленных вокруг Моисея, наряду с поучениями авторов, его преемников, могут быть рассматриваемы как явления демократизации антимистической. Взамен привилегий тайного учения, мы видим откровение при солнечном свете и с вершины Синая. Вместо двойной доктрины, для священников и для народа, возникает единая, монотеистическая и сама себе довлеющая. Отсюда не следует, впрочем, что религиозное учение, предшествовавшее монотеизму, не оставило следов или, что под новой почвой нет залежей прежних, которых уже нельзя было бы найти. По этому предмету, мы у авторитетного ученого (Carppe – «Etude sur les origines et la nature du Zohar, precedee d'une etude sur i'histoire de la Kabbale») читаем: «В том, что здесь заключается наиболее первобытного и сообразного с гением того народа, которому она принадлежит, Библия должна быть подвергнута вдумчивому сравнению с первоначальными представлениями ассиро-вавилонян. Люди, о которых повествует Библия и те, кому принадлежат клинообразные письмена вполне очевидно, относятся к одной и той же семье. В неведомую годину разветвления народов каждая из групп, предназначенных для самостоятельного развития, должна была унести с собой и некоторые основания тождественных преданий, облеченных приблизительно в одинаковые формы. Другими словами, известный ей, так сказать, прирожденный запас мифов и поэзии. Каковы бы ни были превратности, затем происходившие в истории народа, отпечаток ранней, древнейшей его жизни никогда не исчезает совершенно. Отсюда нельзя не разуметь далее и моментов развития Каббалы, как явлений атавизма на историческом пути евреев среди неисповедимого течения времен».

XIII. Передвинувшись из сабеизма в гностицизм, учение Каббалы направилось, с одной стороны, в Палестину, Финикию и Сирию, в частности же, к друзам Ливана, а с другой стороны, в Египет, равно как на острова Архипелага,[62]проникло на семитизированный юг Греции и через так называемую Великую Грецию (южная часть Италии и Сицилия) встретилось с основным своим течением в Карфагене. Однако самую благоприятную для себя почву Каббала нашла у евреев. Здесь среди многих других ее столпов мы уже в древности встречаем таких «светильников синагоги», как почитаемый сынами Иуды за великомученика, звероподобного рабби бен Акиба; далее – Симон Волхв или, как в Александрии, «неоплатоник» – не менее Акибы свирепый враг «гоев» Филон, против которого местное население боролось без успеха даже в лице энергичного паладина своего Аппиона. Ненависть «избранного народа» к этому последнему сквозит и в сочинениях столь патентованного фальсификатора иудейской истории, ad usum populi Romani, каким представляется Иосиф Флавий. Тогда как «труды» Филона в значительное мере сохранились, все написанное Аппионом было, наоборот, евреями дословно истреблено. Не останавливаясь затем на явном соучастии Каббалы в древних таинствах Мемфиса, Гиерополиса, Элевзина и Самофракии, отметим, что, около времени Р. Х. сынов Иуды было много в самом Риме. Они же являлись главными представителями Каббалы и сродных с ней: магии, чернокнижия, волшебства либо, как тогда говорили, халдейства. Пробираясь как в придворные и аристократические сферы, так и тайные общества того времени, иудаизм заражал их всем развратом чувственности и кровожадностью сатанизма Азии.