Год 1942 - "учебный" - Владимир Бешанов

Два последующих дня бои северной советской группировки носили в основном оборонительный характер. Немцы оказывали «бешеное сопротивление… предприняв несколько остервенелых контратак». Еще один штамп: «наши» сражаются героически, «враги» — остервенело. 17 мая «для отражения продолжающегося натиска на 28-ю армию» генерал Рябышев был вынужден ввести в сражение основные силы 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. Теперь северная группа израсходовала все свои резервы, и 17 советских дивизий и 8 танковых бригад «героически» сдерживают «остервенелого» врага — пять пехотных и две танковые дивизии.

На юге возможность ввести в бой подвижную группу возникла только к вечеру 16 мая, когда 266-я дивизия полковника A.A. Таванцева переправилась через Берестовую и захватила плацдарм. Но из-за позднего паводка река сильно разлилась, а широкая заболоченная пойма, вязкие берега и дно делали ее серьезным препятствием для танков. Нужно было восстанавливать мосты, и генерал Городнянский отложил ввод танковых корпусов до утра. В это же время группа Бобкина форсировали реку и охватили с трех сторон Красноград. Немцы тем не менее четырьмя пехотными дивизиями еще удерживали свой последний рубеж.

Наступление левого крыла Юго–Западного фронта действительно поставило войска Паулюса в тяжелое положение. Но, с другой стороны, немецкое командование, имевшее достаточные силы, быстро оценило благоприятные стороны создавшегося положения. Гальдер убедил Гитлера, что армейская группа Клейста может нанести русским контрудар и тем самым превратить оборонительное сражение в победу германского оружия. Фюрер приказал Клейсту выдвинуть свою танковую армию на ударные позиции против южного фаса барвенковского выступа.

С 13 по 16 мая в полосу действий 57-й и 9-й советских армий были выдвинуты крупные силы, сведенные на этом участке в два армейских и один моторизованный корпус. 3-й мотокорпус имел в своем составе пять дивизий, в том числе 14-ю танковую и 60-ю моторизованную. Главные силы этого соединения сосредоточились на 20-км участке Петровка, Громовая Балка. 44-й армейский корпус в составе четырех пехотных и 16-й танковой дивизии занял позиции в районе Былбасовка, Соболевка. Западнее разместился 52-й корпус, из двух пехотных дивизий и 500-го штрафного батальона.

Советская разведка проглядела подготовку группы Клейста. О ее существовании, конечно, знали и даже поднимали вопрос о потенциальной опасности «краматорской группировки противника», но рассматривали его в чисто умозрительной плоскости. Как свидетельствует маршал Москаленко, при планировании Харьковской операции армейская группа Клейста, по существу, не принималась в расчет, «с ее стороны, по мнению командования 57-й и 9-й армий, разделяемому штабом фронта и направления, нельзя было ожидать активных действий в ближайшее время, тем более в направлении на север». Соответственно — и не ожидали.

С учетом того, что «нет реальной угрозы» со стороны противника в полосе действий правого крыла Южного фронта на барвенковском направлении, войскам Юго–Западного фронта было приказано 17 мая продолжить наступление на Харьков. На левом ударном крыле войска 6-й армии ночью восстановили на Берестовой разрушенные мосты, и с утра командующий начал вводить в действие 21-й и 23-й танковые корпуса. Танки вклинились в немецкую оборону на 12–15 км и в районе станции Власовка перерезали железную дорогу Харьков–Краснодар. Группа Бобкина продолжала биться за Красноград, она далеко оторвалась от тыловых баз и начала ощущать нехватку боеприпасов. Никто еще не подозревает, что сражение уже проиграно.

Удар группы Клейста оказался для 9-й армии и командования Южного фронта совершенно неожиданным, хотя именно отражение этого удара являлось единственной задачей генералов Малиновского, Харитонова и Подласа. На рассвете 17 мая после полуторачасовой артподготовки немцы перешли в наступление в полосе 9-й армии на двух направлениях: из района Петровки — на Барвенково и со стороны Славянска — на Долгенькую. Уже к 8 часам утра советская «оборона» была прорвана на обоих направлениях на глубину 6–8 км.

Германская авиация разбомбила вспомогательный пункт управления и узел связи армии в Долгенькой, здесь же проходил «прямой провод» от Малиновского к Подласу — так что и с 57-й армией у штаба фронта связи больше нет. Командарм-9 к полудню переехал на основной КП в Каменку, но и там враги «оборвали провода», а радиосредств не хватало, и генерал Харитонов вовсе перебрался на восточный берег Донца. Штаб 9-й армии потерял управление войсками, а вверенные его заботам части вынуждены были вести бои изолированно, без взаимодействия между собой и с резервами армии и фронта.

Здесь самое время остановиться и задаться вопросом, а где, собственно, созданная красными командирами «прочная оборона, развитая в глубину…» и прочая? Ведь совсем рядом немецкая пехота демонстрирует, что, закопавшись хорошенько в землю, одной дивизией можно успешно держать оборону против трех-четырех дивизий противника, и никакими танками эту пехоту из земли не выкуришь. Конечно, по числу бойцов советская дивизия уступала германской, но плотность немецкой обороны под Харьковом составляла 20–25 км на дивизию, в иных местах и поболее. У генерала Харитонова одна дивизия держала в среднем 10 км фронта, это не считая находившегося у него в тылу кавалерийского корпуса Плиева и трех танковых бригад.

Все дело в том, что хотя на создание своих оборонительных рубежей противники потратили одинаковое время, подход у них к этому делу был разным. Развитую во всех отношениях оборонительную полосу советские войска так и не построили — фактически она представляла собой систему опорных пунктов и узлов сопротивления, слабо оборудованных в инженерном отношении. На всем 170-километровом фронте обороны 9-й и 57-й армий было установлено всего 11 км проволочных заграждений, противотанковые заграждения не создавались вовсе. Общая глубина этого убожества не превышала 3–4 км. Никаких промежуточных и тыловых рубежей не существовало.

Но и это не самое главное. Генерал-лейтенант инженерных войск И.П. Галицкий оставил замечательные воспоминания, в которых вполне справедливо указывал: «Хорошо известно, что без войск любой подготовленный, самый совершенный оборонительный рубеж не имеет практической ценности. Это не более чем местность, изрытая окопами, противотанковыми рвами, с разбросанными на большом пространстве оборонительными сооружениями. Лишь с занятием его войсками он превращается в грозную преграду для врага».

Оборона 9-й советской армии и была этим рубежом «без войск», как, впрочем, и без окопов и рвов. По инициативе генерала Харитонова, одобренной командующим фронтом, его войска вовсе не оборонялись, а с 7 по 15 мая проводили свое собственное маленькое наступление с целью овладеть сильным укрепленным узлом сопротивления в районе Маяков. И так увлеклись, что к осуществлению этой затеи постепенно были привлечены значительные силы, в том числе почти все армейские резервы и 5-й кавкорпус, составлявший резерв фронта (!) — те самые резервы, которые по плану предназначались для ликвидации возможного прорыва противника на барвенковском направлении. При этом Тимошенко и Хрущев знали о самодеятельности своих подчиненных, но не сочли нужным ограничивать инициативу столь опытных в военном деле товарищей, как Малиновский и Харитонов.