Личная красавица босса. Свадьбы не будет! - Вероника Лесневская

дело. Останется без мамы, а я… Ну, что за жизнь!

– Нет платья – не будет и свадьбы, – подтверждает мои худшие опасения Ромка, и я от бессилия упираюсь лбом в холодную дверь. – Так что мне не стыдно. Жаль только, что не успел дорезать.

Слабый проблеск надежды заставляет меня выпрямиться. И я собираюсь все-таки войти и оценить масштаб трагедии, но… Внутри опять что-то гремит, цокает и сыпется. Они там бусы катают по кабинету? Что может летать с таким звуком?

– Ах ты вредина! – вскрикивает Аленка, однако я четко различаю обиду и разочарование в ее фразе. – Меня за что подставил?

И меня заодно! Сын, ты же должен быть на нашей стороне. Рапунцель тебе самому нравится, а я отец твой, в конце концов. Где же в твоем воспитании образовалась брешь? Впрочем, я такой хреновый папа, что там целое решето. Дуршлаг.

– Ты сама виновата! Я тебя по-хорошему просил мне помочь, – оправдывается, как может. – Денег предлагал. А ты… – хнычет и опять что-то роняет. – Даже не переоделась!

– Потому что я не собираюсь привлекать твоего отца и отбивать его у невесты, – парирует Аленка. А зря. Я давно «привлечен и отбит».

– Ну, Ален, почему-у-у? – завывает Ромка. – Он правда хороший, хоть сразу и не скажешь. Присмотрись к нему-у-у.

Мда, презентация, конечно, оставляет желать лучшего, но сынок старался. В данный момент меня больше волнует их с принцессой состояние. Такое ощущение, что они вот-вот разрыдаются оба. А я понятия не имею, как их успокаивать.

– Еще чего! Он выбрал себе спутницу жизни. Совет да любовь! – фырчит Алена, как проколотая шина. От ее тона у меня мурашки по спине.

Мне показалось… или это ревность?

– Мне Марина не нравится! – слышу, как Рома топает ногой. Капризный мальчишка, однако я сам виноват. Пора заканчивать этот фарс с женитьбой. Не срослось. Прививка не сработала. Хреновый из меня «Мичурин». Вместо новой ячейки общества я вывел всех из себя.

– Мало ли, что нам с тобой не нравится! Папа твой от нее в восторге! Все, ничего не сделать, – Рапунцель говорит все тише и тише. Кажется, всхлипывает.

– Нельзя сдаваться! – прикрикивает на нее сын.

Я опять хватаюсь за ручку двери. Они вдвоем как дети малые. Благо, хоть не подрались. Хотя я бы не удивился.

– Тем, что ты платье ее дурацкое порезал, ты меня наказал, понимаешь, Ром? – сипло произносит Алена. – Мне теперь заново это «каменное чудо» шить! – издает очередной всхлип. – И еще дольше с отцом твоим общаться, а я не хочу, – постанывает обреченно. И мне больно от ее слов. – Я надеялась избавиться от них двоих скорее. И забыть. А ты…

Пауза. Долгая и мучительная.

Срывается. Прижимаюсь ухом к двери, чтобы расслышать, что происходит внутри. Почему оба притихли?

– Ты плачешь, что ли? – испуганно лепечет Ромка. – Извини! Извини, пожалуйста. Не плачь.

Не выдержав, привлекаю к себе их внимание громким, настойчивым стуком.

– Алена, можно войти? – спрашиваю деловито. Словно это не я нагло подслушивал под дверью.

– Лев Романович? – вскрикивает испуганно, и ей вторит детское «Ой». – Нет! Нельзя! Я не одета!

– Что-о? – машинально замираю.

От возмущения и ревности не сразу осознаю, что она лжет.

– За дверью стойте, вот что! – приказывает и шумит чем-то.

Шаги звучат то громче, то тише, словно в кабинете хаотично бегают.

– Папа меня накажет, – чуть слышно бубнит Ромка. – А потом еще Маринка добавит.

– Нет уж. Этого еще не хватало! – неожиданно выдает Алена. – Я тебя им на растерзание не дам.

– Ты же сама мне ремня обещала, – удивляется вместе со мной. Непредсказуемая принцесса нам попалась. Но тем интереснее будет с ней жить.

– Лично и отлуплю. А они пусть… друг друга наказывают, – бросает весьма неоднозначно, а я улыбаюсь. Все-таки я прав: она ревнует. – Так, иди туда. В подсобку. У нас она общая и сквозная. Оттуда ты сможешь выйти к туалету.

– Аленка, а как же платье испорченное? – в моем сыне просыпается совесть. – И брюки еще…

– Это я беру на себя, – смело чеканит дикарка. – Но учти, потом тебе не поздоровится! Я тебе просто так твою шалость с рук не спущу. А пока беги.

Моя добрая девочка.

После короткого, отрывистого стука я все-таки распахиваю дверь. Переступаю порог кабинета – и застываю как вкопанный. Не моргая, растерянно окидываю взглядом помещение. Создается впечатление, будто несколькими минутами ранее здесь свора цепных псов разорвала толпу невест. Иначе откуда столько белоснежных лоскутков? А этот… стеклярус? Новогодняя елка мимо пробегала – и ее тоже случайно зацепило?

– Что здесь случилось? – выжимаю из себя и поднимаю глаза на Алену.

Моя прекрасная простушка переминается с ноги на ногу, прикрывая собой ту самую дверь в подсобку. Дает Ромке время сбежать. В любой другой обстановке я бы посчитал ее поведение милым. И порадовался бы встрече, но шок не позволяет мне этого сделать.

– А? – кусает губу, проследив за моим ошеломленным взглядом. – А это! Небольшой творческий беспорядок, – отмахивается и нервно хихикает. Лгунья. – Лев Романович, вы пришли в неудобное время. У меня еще ничего не готово, – тараторит, заламывая пальчики. – Давайте встретимся в другой раз.

– Угу, в следующей жизни, – припоминаю фразу из ее старой эсэмэски.

И фокусирую взгляд на поваленных манекенах. Их три. Один «голый» и побитый – ему досталось больше остальных. На втором – костюм жениха. Частично. Пиджак целый, а вот брюки разрезаны чуть ли не до паха. Нервно сглатываю, с подозрением покосившись на Алену.

И вдруг…

Цепляюсь взором за третий манекен. С тем самым платьем, которое я видел на эскизе. Сфотографировал, впечатав в мозг. И ни с каким другим его не перепутаю.

Это платье моей невесты!

Ромка, Ромка! Неужели ты…

Мне сложно на расстоянии оценить размер ущерба, поэтому я шагаю к Алене. Не отвлекаясь от манекена, ускоряюсь.

И наступаю на идиотский стеклярус. Он мерзко трещит и скрипит под подошвой.

– Этих страз и бусинок точно на наброске не было, – недоуменно бурчу. – Я никогда в жизни такое бы не одобрил. Невесту, утыканную камнями, даже не обнять нормально! А я планирую ее из рук не выпускать.

С идиотской улыбкой перевожу взгляд на растерявшуюся, побледневшую Алену. Почти подхожу к ней, но в полуметре от желанной фигурки… позорно поскальзываюсь. Бусины катаются под моими подошвами, не позволяя восстановить равновесие. А Рапунцель… внезапно протягивает мне руку.

– С ума сошла?

Отмахиваюсь – и от моего медвежьего движения становится только хуже. Я скольжу и еду на россыпи камней, как на катке.

Аленка хватает меня за обе руки, покачивается сама, падает в мои объятия. Ловлю ее,