Последний ребенок - Джон Харт

* * *

Толпа пропустила их молча. Джонни смотрел прямо перед собой, избегая зрительного контакта с кем бы то ни было, но еще одного старшеклассника, высокого парня с блондинистыми волосами и широко расставленными глазами, все же заметил и узнал. Аллен. Сын детектива Ханта. Тот, что был на реке. В джинсовой куртке и туфлях со стальными носами, он стоял один, позади остальных, прислонившись плечом к колонне и зажав в зубах зубочистку. Когда Джонни посмотрел на него, Аллен не моргнул, не пошевелился. Только перекатил зубочистку. Туда-сюда.

Ключ-карта от Стива открыл служебную дверь, и Джонни вывалился в просторное прохладное помещение с бетонным полом и запахом сырости. Ступеньки справа уходили вверх, а под ними оставалось низенькое серое пространство. Джек шлепнулся на пол, прислонился спиной к стене и подтянул ноги. На полу остались темные пятна от жевательной резинки. Шнурок на одной кроссовке развязался, на джинсах, у коленей, виднелись зеленые полоски от травы.

– Полный отстой, – выдохнул Джонни.

Джек прижался лицом к коленям. Джонни посмотрел на него, потрогал заклепку, прошелся пальцами по сварному шву. Когда Джек поднял голову, Джонни заметил, что зеленые полосы на коленях потемнели.

– Как мы сюда попали?

– Дядя Стив дал карточку.

Джек шмыгнул носом и вытер сопли тыльной стороной ладони больной руки.

– Те парни – хрены собачьи, – сказал Джонни.

– Говножуи. – Джек фыркнул.

– Ага. Жопошники.

Джек рассмеялся, немного нервно, но уже свободнее, и Джонни расслабился.

– С чего это он на тебя наехал?

– Хотел, чтобы я сказал кое-что, а я отказался. – Джонни вопросительно посмотрел на друга, и Джек пожал плечами. – «Здоровяки жгут, хиляки сопли жуют».

– Джеральд – мудак. Как твоя рука?

Джек подвигал рукой, потом прижал ее к груди и посмотрел на грудь Джонни. Под рубашкой виднелись повязки.

– У тебя там кровь.

– Швы, наверное, порвал.

Джек уставился на бинты.

– Это с той ночи?

На бинтах темнели пятна. Джонни плотнее запахнул рубашку.

– Мне надо было пойти с тобой. Когда ты попросил помощи, мне надо было пойти с тобой.

– Ничего от этого не изменилось бы.

Джек стукнул себя кулаком по колену.

– Я плохой друг. – Звук от удара кулаком о колено получился такой же, как от удара кухонным молотком по куску мяса. – Я… – пауза, удар, – плохой друг.

– Перестань.

– Я ничего не сделал для Алиссы.

– Ты и не смог бы.

– Я видел, как ее похитили.

– Ты ничем не помог бы.

Но Джек не слушал.

– Я и для тебя ничего не сделал. – Снова удар, сильнее.

– Хватит, Джек.

Тот наконец остановился.

– Так это правда? То, что о тебе говорят? – Он посмотрел на Джонни и покрутил пальцами. – Ну знаешь…

Джонни знал, что имеет в виду Джек.

– Что-то, наверное, правда.

– Так какого черта?

Глядя на друга, Джонни совершенно точно знал, что Джек никогда не поймет отчаянной потребности верить во что-то более могущественное, чем две собственных руки. Джек не знал чувства потери или страха. Он никогда не жил в кошмаре, которым стала жизнь Джонни, но при этом не был и глуп.

Ему нужно было что-то сказать.

– Помнишь ту книжку, которую мы читали на английском? «Повелитель мух»? Про мальчишек на необитаемом острове, про то, как они одичали без взрослых, потому что их некому было направить. Они там делали копья и раскрашивали себя кровью. Носились по джунглям, охотились на кабанов, били в барабаны… Помнишь?

– Ну да. И что?

– Вчера они были нормальные, а сегодня правила уже ничего больше не значат. Они придумывают свои правила, свои верования… – Джонни помолчал. – Иногда я чувствую себя как те ребята.

– Они же пытались убить друг друга. Они там спятили.

– Спятили?

– Да.

Джонни пожал плечами.

– Мне эта книжка нравится.

– Ты – придурок.

– Может быть.

Джек снял нитку с брючины, посмотрел на лестницу, обвел взглядом бетонный пол.

– Ты же вроде своего дядю Стива терпеть не можешь.

Джонни объяснил ситуацию со службой соцобеспечения и детективом Хантом.

– Вот потому и пришлось.

– Я для этого копа ничего такого делать не стал бы, – сказал Джек.

– Ты о чем?

Джек помахал рукой.

– Слышал кое-что от отца. Ну о чем копы между собой треплются.

– И о чем же?

– Ну вроде того, что ему нравится твоя мама. Что они были… ну знаешь…

– Чепуха.

– Так мой отец говорит.

– Твой отец – лжец.

– Может быть.

Мальчики замолчали. Впервые обоим стало неуютно вместе.

– Хочешь остаться на ночь? – спросил Джонни. – У Стива…

– Мне с тобой водиться отец не разрешает.

– Почему?

– «Повелитель мух», старик. Он считает, что ты опасен. – Джек прислонился к стене головой. Джонни сделал то же самое. – Опасен. Это круто.

– Чего ж крутого, если нам и потусоваться нельзя?

Они снова замолчали.

– А мне твой отец нравился, – сказал Джек. – Я с ним даже про руку забывал, как будто это и неважно вовсе.

– Так и есть, неважно.

– Я свою семью ненавижу.

– Нет, не ненавидишь.

Джек обхватил руками колени и крепко, так, что побелели костяшки, сжал пальцы.

– Помнишь, я в прошлом году сломал руку?

Рука была слабая и ломалась легко. Джонни помнил по меньшей мере три раза, когда видел Джека в гипсе. Но случай в прошлом году был самый тяжелый – кость сломалась тогда в четырех местах. Чтобы собрать ее, потребовались операции: винты, скобы и прочие железки.

– Помню.

– Это Джеральд сделал. – Голос Джека звучал как будто из колодца. – Поэтому отец и купил мне новый велосипед.

– Джек…

– И поэтому я на нем не катался.

– Вот же хрень.

– Я своих ненавижу.

Хант стоял в кабинете шефа полиции. По углам красовались флаги, на одной стене висели фотографии босса с высокопоставленными функционерами штата: вице-губернатором, бывшим сенатором, актером, лицо которого показалось детективу смутно знакомым. Снимки с детьми расположились на боковой тумбе. На письменном столе лежала местная газета, а рядом с ней – газеты из Уилмингтона, Шарлотт и Роли. Все их объединяла одна деталь: фотография Джонни на первой странице. Боевая раскраска и перья, кровь и кость.