Особый отдел - Николай Чадович

– Зачем же понадобились такие расходы? – спросил Кондаков. – Фюрер, говорят, зря тратить денежки не любил.

– Для лучших друзей ему ничего не было жалко, – впервые хозяин позволил себе улыбнуться. – «Боте-патрон» предназначался для уничтожения участников Тегеранской конференции – Сталина, Черчилля и Рузвельта. Но все планы расстроил Отто Скорцени. Слыхали, наверное, про такого?

– А то как же, – ответил Цимбаларь. – Я про него даже книжку читал. Называется «Человек со шрамом».

– Вот именно… Одним словом, любимец фюрера Отто Скорцени, завербованный советской разведкой ещё в тридцать пятом году, сдал всех немецких агентов с потрохами. Они даже свои парашюты снять не успели, как оказались в лапах нашей контрразведки. Насколько мне известно, «боте-патроны» больше нигде не применялись да и сделаны они были в крайне ограниченном количестве.

– «Боте-патрон»! – со значением повторил Кондаков. – А по-нашему «гонец»… Вот, значит, каких гонцов посылали вдогонку за зэками, сбежавшими из североуральского политизолятора.

– А старик с тростью говорил в машине вовсе не про боты! – Цимбаларь хлопнул себя по лбу. – Он сказал: «боте» скоро кончатся, то есть снаряды, при помощи которых они расправляются со своими жертвами. Те же самые гонцы, но только по-немецки… Как я сразу не догадался!

– Вы на нас внимания не обращайте, – сказал Кондаков хозяину. – Это мы про своё, про девичье.

– Я уже догадался, – хмуро промолвил тот. – Только хочу внести одну поправочку. «Боте-снаряд» послать за кем-нибудь вдогонку нельзя. Эффективная дальность его действия не превышает двадцати метров. То есть дистанции ясного визуального контакта.

– Так мало? – хором удивились Кондаков с Цимбаларем.

– А что вы хотели? Даже «фауст-патрон» использовался в основном на дистанциях до тридцати метров. Конструкция была ещё недоработанная, сырая. Рабочая сила – неквалифицированная. Дефицитных материалов катастрофически не хватало. Некоторые даже приходилось доставлять на подводных лодках из Японии.

– Какова была дальнейшая судьба «боте-патронов», захваченных вместе с немецкими диверсантами в Иране?

– Не знаю. Скорее всего, впоследствии их уничтожили при испытаниях. Или поместили в какой-нибудь закрытый музей. По крайней мере, упоминания о них больше нигде не появлялись. А лабораторию, занимавшуюся усовершенствованием «фауст-патронов», в том же году сровняла с землей американская авиация. Впрочем, кое-что мог оставить для себя Скорцени. Это ещё та лиса была! Слуга трёх господ – Сталина, Гитлера и Муссолини. Причём всех благополучно пережил.

– Скорцени нас, в общем-то, меньше всего интересует, – заметил Цимбаларь. – Сейчас, как я понимаю, им занимаются черти в аду. А вам скажу по секрету: есть сведения, что «боте-патроны» сохранились до сих пор и даже применяются в деле.

– И зачем мне это знать? – хозяин подозрительно покосился на него.

– Сейчас объясню. – Цимбаларь понизил голос, хотя даже без этих предосторожностей услышать его могли разве что крохотные мокрицы, шнырявшие по бетонным стенам каземата. – Есть вероятность того, что кто-то из ваших коллег-оружейников участвовал в модернизации «боте-патрона». К примеру, снабдил снаряд головкой самонаведения. Или как-то видоизменил пусковое устройство, придав ему, скажем, форму трости. Короче, вы меня понимаете…

– Даже если ваше предположение и соответствует действительности, хвалиться такой работой никто не будет, – ответил хозяин. – Оружейникам вообще свойственно помалкивать. За нас говорят стволы.

– Но ведь поинтересоваться-то можно, – стоял на своём Цимбаларь. – С хитрецой поинтересоваться. Дескать, есть выгодный заказ на модернизацию партии мини-гранатометов. Не возьмётся ли кто-нибудь, имеющий опыт в этом деле? Вот и клюнет рыбка.

– Ну да, а потом меня клюнет тот самый «боте-патрон», – буркнул хозяин. – Нет уж! От таких услуг увольте.

– Я бы на вашем месте не отказывался, – проникновенно молвил Цимбаларь. – Есть точные сведения о грядущей перерегистрации всех оружейных коллекций. Причём весьма и весьма строгая. Очень уж их много развелось за последнее время. Предполагается разрешить частным лицам иметь оружие только по девятнадцатый век включительно. Шашки да дуэльные пистолеты. Конечно, кое-кому как всегда будут предоставлены поблажки. Но при таком уклончивом поведении вам на это рассчитывать не приходится. Все ваши сокровища пойдут на переплавку… Но если вы окажете нам одну маленькую услугу, я обещаю раздобыть такую бумагу, что сюда больше ни один проверяющий не сунется. От самого министра бумагу.

– Ничего определённого сказать не могу, – набычился хозяин. – Не принято у нас друг друга закладывать… В крайнем случае, под личные гарантии министра. Чтобы мне постоянную лицензию иметь и чтобы тот оружейник не пострадал…

– Вот и славненько. – Цимбаларь похлопал хозяина по плечу. – Для того мы и живём на белом свете, чтобы как-то договариваться между собой.

Все вопросы были исчерпаны, но уходить почему-то не хотелось. Оружие, развешанное на стенах, завораживало, словно гениальные картины или великолепные скульптуры. Гости волей-неволей начинали завидовать Маузеру, даже несмотря на печать тихого помешательства, явственно проступавшую на его челе.

– Один, стало быть, обитаете? – оглядываясь по сторонам, поинтересовался Кондаков, хотя вопрос этот заведомо относился к разряду риторических.

– Я всегда один, – равнодушно ответил хозяин, и было понятно, что люди нисколько не интересуют его, в отличие от оружия, для уничтожения этих людей предназначенного.

– Налёта не боитесь?

– Дилетантов не боюсь, а профессионалы сюда не сунутся. У них стволов и без меня предостаточно.

– Это верно, – понимающе кивнул Кондаков. – Если такая тенденция сохранится и дальше, то через пару лет атомные бомбы в ход пойдут.

– Прогресс не остановить, – сказал хозяин, – в пятнадцатом веке запрещали порох, в шестнадцатом пушки, заряжавшиеся с казённой части, потом разрывные пули и отравляющие газы. Впоследствии всё утряслось само собой. То же будет и с атомным оружием. Я думаю, оно мало что изменит. Разрушат, допустим, бандиты с десяток городков. Ну и что? Полвека назад были разрушены многие тысячи. А мир по-прежнему стоит, и про ту войну уже стали забывать. Жизнь берёт своё…

– А смерть своё, – докончил Цимбаларь. – Да и при чём здесь десяток каких-то городков! Главное, чтобы ваша коллекция уцелела. Ей-то, похоже, не страшна даже водородная бомба…

Когда гости оказались на свежем воздухе, Кондаков упрекнул приятеля:

– Зачем ты обещал ему гарантии министра? Много берёшь на себя, Сашенька.

– Наш министр, да будет тебе известно, в самое ближайшее время переходит на другую работу, – с улыбочкой пояснил Цимбаларь. – Не то в Совет безопасности, не то в Думу. А к новому какие могут быть претензии?

– Всё равно так нечестно!

– И это говорит тип, намотавший срока десяткам невинных людей! – возмутился Цимбаларь. – А кодексу милицейской чести ты лучше Людочку Лопаткину поучи. Я его наизусть знаю.