Чингисхан. Книга 2. Чужие земли - Сергей Волков

— Э-э-э… На какой просмотр?

— Ну, квартиру будете смотреть?

— Нет, я…

Парни перестают улыбаться.

— Мне нужны хозяева. Жильцы.

Второй пожимает плечами, давая понять, что о судьбе хозяев ему не известно.

- Здесь жила Людмила Сергеевна Чусаева…

- Продавцом квартиры, если мне не изменяет память, был Лев Наумович Гольдман.

Мне это имя ни о чем не говорит. Понимаю только, что мама здесь не живет и, судя по всему, уже давно.

- Ребят, а как бы мне узнать о жильцах? Может, этот Гольдман в курсе?

- Без понятия, — парни разворачиваются, потеряв ко мне всякий интерес.

Стою, словно оглушенный. Что делать, куда идти? Где искать маму и тетю Люду? Наверное, есть какие-то специальные учреждения по розыску людей? Раньше, как я помню, была «Мосгорсправка». Интересно, сейчас эта служба существует?

Бреду к двери.

— А может быть, вы хотите купить квартиру? — окликают меня. — Двадцать тысяч долларов, это чуть дороже среднерыночных цен, зато будет сразу с ремонтом и встроенной техникой.

Двадцать тысяч. За клиента я получу пять. Значит, если я имею желание обосноваться в апартаментах Чусаевых, мне нужно завалить еще как минимум троих. Веселенькая математика!

— Нет, ребята, спасибо. В другой раз.

Забыв о лифте, спускаюсь по лестнице. Где теперь искать маму? Следом приходит другая мысль, в форме вопроса: «А где и как искать Телли? Эх, Артем Новиков, все ты потерял в этой жизни — мать, любимую, друзей…»

Это правда. Горькая, даже страшная, но правда. На темной чаше весов лежит очень много всего. На светлой — всего лишь серебряная фигурка коня. И, пожалуй, надежда.

Выхожу на улицу. По Ленинградскому проспекту сплошным потоком несутся автомобили, все больше иномарки. В сером небе плывут рекламные щиты. По тротуару идут люди, много людей. Говорят, в Москве сейчас официально живет двенадцать миллионов человек, а на самом деле — все двадцать. Огромный чужой холодный мегаполис окружает меня, громоздит вокруг лабиринты из зданий, улицы и переулки становятся ловушками, метро — одной гигантской западней. В горах Гиндукуша я не чувствовал себя так одиноко, как сейчас, посреди громадного города.

Что ж, когда не знаешь, что делать — делай, что должен. Эта древняя мудрость несколько успокаивает меня. Надо пообедать, отдохнуть. В кино сходить, что ли. А в шесть вечера, то бишь в восемнадцать ноль-ноль, у меня встреча с бойцами Витька, работающими у Богдашвили. Витёк называет их то ли «следящими», то ли «смотрящими». Бойцы будут ждать меня в баре «100 ампер» на Второй Бауманской улице. Их клички — Чирик и Хазар. Пароль для встречи — фраза из любимого кинофильма Витька «Крестный отец»: «У каждого из нас найдется, что рассказать о своих невзгодах». Отзыв: «Я этого делать не собираюсь». Я этот фильм не смотрел, но знаю, что он про итальянскую мафию в Нью-Йорке. На следующий день после пьянки в сауне похмельный Витёк взахлеб рассказывал мне про Вито Корлеоне, сыпал фразами, описывал персонажей.

— Это, Артамон, кино про жизнь. Настоящее. Я его раз тридцать смотрел.

Витёк, как я понял, мечтает быть похожим на настоящего Крестного отца. Для этого он завел себе шляпу и подбритые усики. В его группировке, или бригаде, царит строгая дисциплина. Авторитета Галимого знают по всей России. Знают и боятся.

До бара я доезжаю на такси. «100 ампер» принадлежит Богдану. Он вообще многостаночник — занимается не только торговлей оргтехникой, но и владеет рынком, несколькими магазинами, барами и ресторанами. Бригада Витька охраняет весь этот бизнес. «Крышует», получая за свои услуги долю от прибыли. Задачи у «крыши» разные — от выяснения отношений с другими бригадами до разборок с конкурентами. В современной России чаще всего финалом таких разборок становится труп несговорчивого предпринимателя. «Грязную работу» выполняют люди, называемые английским словом «киллер». Про киллеров снимают фильмы, пишут романы, они фигурируют в сводках новостей.

Я отныне — киллер. Наемный убийца. Если повезет, смогу сколотить приличный капитал. Гарантиями того, что меня не «замочат» свои же, чтобы скрыть следы, является мое близкое знакомство с Витьком. По крайней мере, сам он именно так успокоил меня, когда разговор зашел об этом.

В баре царит полумрак, за стойкой скучает бармен в белой рубашке и галстуке-бабочке. Почти все столики свободны. Меня ждут в отдельном кабинете справа от входа. Отодвигаю занавеску, вхожу. Чирик, вертлявый малый с прилизанными волосами, пьет пиво. Хазар, смуглолицый громила в кожаном пиджаке, вертит в руках четки, перекидывая их через ладонь.

- Здорово, — я сажусь на свободный стул, произношу пароль: — У каждого из нас найдется, что рассказать о своих невзгодах.

- Здоровее видали, — бурчит Хазар.

- Ну, это… я этого делать не буду, — сверкает золотыми фиксами Чирик.

- Не «не буду», а не «собираюсь»! — мрачно поправляет его Хазар.

— Ты Артамон?

- Артем.

- Э, теперь ты по гроб жизни Артамон. Так Галимый сказал. Пить че будешь?

— Ничего.

— Вот, Богдан передал для тебя, — Хазар достает из внутреннего кармана мятый конверт, двигает его по столу в мою сторону

— А от нас. Подарочек, — хихикает Чирик, ногой подгребая ко мне черную сумку. Внутри что-то позвякивает.

Сумка небольшая. То есть просто маленькая. СВД в ней не поместится даже в полностью разобранном виде — ствол слишком длинный. Наклоняюсь, вжикаю молнией.

На дне сумки вижу пистолет ТТ с самодельным глушителем и две рубчатые гранаты Ф-1. Приехали.

- Это что? — киваю на сумку. — Уговор был на «плетку».

- Не кипишуй, — Хазар наклоняется над столом. — Работать будешь в офисе. Там одна комната всего. Закинешь «лимонку», дверь закроешь. Потом войдешь, сделаешь контрольный в голову — чтобы наверняка. Тачка будет ждать в соседнем переулке. Вопросы есть? Вопросов нет! Всего хорошего, как говорится…

- Мы с Витьком… с Галимым о другом договаривались.

- У нас проблемы?

- Я не буду брать это оружие, — говорю тихо, но твердо.

Хазар лезет в карман своего кожаного пиджака, достает серую угловатую телефонную трубку. Я уже знаю — это сотовый, по которому можно позвонить куда угодно. Хазар зубами вытягивает антенну, набирает номер.

— Есть разговор… Ага… проблема одна нарисовалась с вашим этим…

Он протягивает мне трубку:

— На, тебя Галимый.

Подношу мобилу к уху. Витек орет, как резаный:

- Ты че там, оборзел?!

- Мы договаривались на…

- Знаю! Но этот… форс-мажор получился. Давай, работай! Трудись, понял?! А то…