Семейное дело - Фридрих Незнанский

— Какие еще ведьмы? А может, вдобавок зеленые человечки вместе со стариком Хоттабычем? Ты меня, Виталий Ильич, не пугай…

— А я тебя, Александр Борисович, и не пугаю. Ты что, не слышал о бурном распространении во всем мире сатанизма, магии и прочих оккультных религий и псевдонаук? Возможно, кто-нибудь, как бы это поудобнее выразиться, человеческие жертвы приносит?

Турецкий испустил продолжительный стон, такой яростный, словно собирался принести в жертву самого Виталия Ильича. От печальной участи Сумарокова спас постучавшийся в кабинет Рюрик Елагин.

— Послушай, Рюрик, — немедленно обратился к нему за помощью Турецкий, — ты у нас человек начитанный, особенно в области истории. Ответь: представители каких религий ориентируются на лунный календарь?

— Мусульмане. Зороастрийцы…

— А разве зороастрийцы еще существуют? Это же вроде бы древность какая-то…

— Древность не древность, но они до сих пор существуют. Правда, их мало. Кстати, рок-звезда Фредди Меркьюри, создатель группы «Квин», происходил из зороастрийской семьи…

— Рок-звезды нас не слишком интересуют. Нас интересует двадцать девятый лунный день.

— Новолуние? Виталий Ильич меня уже просветил. Вряд ли зороастриец стал бы устраивать в этот день такое ответственное дело, как теракт: ведь, по их поверьям, двадцать девятый лунный день несет неудачу… А я ведь, между прочим, — спохватился Елагин, — затем к вам и шел. Рассказать кое-что примечательное о террористах.

— Новолуние! — торжествующе вскрикнул Сумароков.

— Убийство Скворцова и Бирюкова? — с надеждой, в унисон ему, вопросил Турецкий.

— Примерно так. — Елагин не пожелал никого разочаровывать. — Прелюбопытнейший райтерский сайт мне встретился: отчитываются о проделанной работе какие-то «Графферы Пикассо». Что примечательно, делают они это в точности так, как отчитываются о проделанной работе исламские террористы. Просто, знаете ли, одна рука чувствуется… А вы чего от меня ожидали?

Родион, поделившись с братьями своим отчетом о предпоследнем дне жизни покойного отца, ушел в комнату, которую он занимал совместно с сестрой. Его не удерживали. Кирилл и Ростислав смотрели на компьютер, содержавший сведения, которые так поразили Николая Скворцова, так, словно впервые увидели это чудо техники. Ни один, ни другой не смели поделиться своими мыслями. Этот прецедент уже тянул на чрезвычайное происшествие: братья были настолько едины, что не делились только самым сокровенным и тяжелым… Но рано или поздно первое слово должно быть произнесено. И его произнес Ростислав.

— Почему вайлдстайл? — как бы даже не спрашивая, а рассуждая, вымолвил он. Этого намека для Кирилла было достаточно. Мысли каждого из близнецов завертелись в одном и том же направлении.

Почему вайлдстайл? Этот вопрос занимал братьев Кирилла и Ростислава с тех самых первоначальных пор, когда они стали членами крю, а точнее, подпольно-агитационно-художественной группы «Графферы Пикассо». Группа считала своей основной обязанностью будоражить общественное мнение, расширить сознание обывателя путем воздействия на его подсознание — ведь так? Именно это не уставал вдалбливать новичкам Эдгар: «Графферы Пикассо» выполняют агитационную работу. Но почему тогда они используют так мало соответствующую этой цели художественную технику? Вайлдстайл — буквально «дикий стиль» — сложнейшее наслоение, переплетение, пересечение, ломаные линии букв. Причем форма — это еще не все: здесь часто перемешиваются буквы кириллицы, латиницы, даже арабского алфавита… Слова, выполненные в этой технике, способен прочесть только тот, кто их написал, в крайнем случае — человек, имеющий навык чтения вайлдстайла, то есть, фактически, свой брат — райтер. Но обыватель? Невозможно поверить! Если «Графферы Пикассо» на самом деле ставят перед собой агитационные задачи, почему бы, спрашивается, не воспользоваться одним из самых старых стилей граффити — бабл леттерс? Буквы в «бабле» получаются огромными, мягкими и легко читаемыми. Еще легче читаются «блокбастерз» и «флэт» — нарочно для малограмотных первоклассников. Или, если хочется чего-нибудь позаковыристее, вот, на здоровье — дайм стайл, он же «3D». Компьютерную графику видели, особенно в играх наподобие «DOOM 2»? Похоже… Рисуется без аутлайна, основной акцент ставится на тени. Если все сделано как надо, то буквы, кажется, набрасываются на зрителя, настолько они трехмерны. Для лозунгов — то, что надо, самый смак.

Но с какой стати украшать стены поездов метро сверхрадикальными посланиями, которые никто никогда не прочтет? Тем более за то короткое время, что поезд пролетает мимо платформы, прежде чем опять унестись в темноту…

— Прочтут! — снисходительно отвечал на эти логичные вопросы Эдгар Лесников. — И усвоят! Даже лучше усвоят, чем то, что ясно и понятно написано. Эффект двадцать пятого кадра — в этом весь фокус. Человеческое сознание способно воспринять всего-навсего двадцать четыре кадра в секунду, а двадцать пятый кадр воздействует на подсознание. И, как мы знаем по опыту скрытой рекламы попкорна, творит чудеса. Расписанные в вайлдстайле поезда метро — наша скрытая реклама. Только мы рекламируем не товар, а образ мысли. Тот, который со временем заменит попсовое товарное мышление.

— А то, что используются арабские буквы? Ну латиница еще туда-сюда, но эти закорючки с точками…

— А разве ты не читал исследование, где доказывается, что именно русский и арабский языки содержат основной код, лежащий в основе всех земных языков? Если сознательно пассажиры не могут читать арабские буквы, почему ты уверен, что подсознание не сделает эту работу? Это во-первых. А во-вторых, с чего ты взял, будто пассажиры московского метро читают только по-русски? Доля мусульманского населения в Москве, как и в стране в целом, растет. Лет через двадцать, а то и раньше, Россия превратится в халифат. Считай, что мы работаем на будущее.

— А зачем расписывать стены? В таком месте, где наших рисунков никто никогда не увидит? Туда люди вообще не заглядывают.

— А это для того, чтобы у нас был свой подземный клуб. «Канопус-2». Туда мы можем смыться в любое время. Разве вас это не вдохновляет? Разве это не повышает ваше самосознание? Должно повышать!

Приходилось соглашаться: теоретически Эдгар отлично подкован. Он же говорит не сам от себя, он использует опыт организации… Организация, подразделением которой являлись «Графферы Пикассо», называлась в разных странах по-разному, но чаще всего — «Глобальный Интернационал».

Абу Салех, ветеран организации, несмотря на свой молодой возраст (старых в ней нет), пояснил, что хотя идеология у них целиком антиглобалистская, но приставка «анти» в названии смотрится скверно. Если ты называешь себя словом с приставкой «анти», значит, отталкиваешься от того, против чего протестуешь, а значит, исходишь из него же… В слове «глобальный» не содержится поддержки глобализма. Скорее, так: кто захочет насадить в каком-либо уголке мира новый мировой порядок — получит отпор. Если Америке нравятся ее гамбургеры, ее увлеченность работой с утра до ночи и ее белозубый оптимизм, пусть пользуется этим у себя дома, а не насаждает свои убогие ценности там, где их совсем не просят и не ждут.