Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл

– У меня нет веревки. Но я спущу тебе свое паль-то, ты поднимешься по нему наверх.

Он приподнялся и дрожащими руками стянул с себя пальто. Все это время он не спускал с нее глаз, как будто мог удержать ее одной лишь силой воли.

– Быстрее, Кайлмор. – В ее голосе уже не было бравады.

– Не смотри вниз, – приказал он. – Смотри на меня.

Она закрыла глаза, словно напрягая волю. Потом снова открыла их, ее взгляд не отрывался от его лица.

– Доверься мне. Я вытащу тебя отсюда, – сказал он.

Пусть это станет правдой, пусть это станет правдой, молило его сердце.

Он как можно ближе подобрался к краю обрыва и, крепко вцепившись в один рукав, спустил вниз свое длинное пальто. Даже когда он вытянул, насколько было возможно, руку, пальто коснулось земли в добрых четырех футах выше Верити. Кайлмор тихо выругался.

Бесполезно. Пальто было слишком коротко.

– Верити, скоро сюда подъедет Хэмиш. Ты сможешь продержаться? Если я спущусь к тебе, весь холм может обрушиться.

Небольшой камнепад возле ее руки подтвердил его слова.

– Я не уверена.

По ее лицу он видел, что она не надеялась выжить.

Если одна лишь решимость сможет спасти ее, то, с помощью Бога и всех его ангелов, он вытащит ее. Кайлмор внимательно осмотрел острые камни, отделявшие от нее пальто.

– Подожди. – Он вскочил на ноги и подбежал к жеребцу.

Чистокровное животное чувствовало отчаяние хозяина и беспокойно переступало ногами, когда тот снимал с него седло. С ловкостью, вызванной необходимостью, Кайлмор снял седло и быстро пристегнул друг к другу ремни.

Это заняло слишком много времени. С каждой секундой промедления возрастала опасность, что Верити сорвется.

– Верити? – окликнул он.

Там ли еще она?

– Да. Скорее!

Он торопливо проверил длину своей самодельной веревки. Он так надеялся, что веревки хватит, что она выдержит. И что у Верити хватит сил ухватиться за нее.

Все, что ему оставалось, – это надеяться. Как он будет жить, если не спасет ее? Он не мог думать о неудаче. Он обязательно спасет ее.

Тяжело дыша, он бросился обратно к обрыву и, став на колени, заглянул вниз. Слава Богу, Верити все еще была там.

Но она теряла силы. Ее руки, перевязанные грязными тряпками, как когти впивались в камень, и даже на расстоянии он слышал ее короткое неровное дыхание.

Верити посмотрела вверх и даже смогла неуверенно улыбнуться.

– Вас посетило неожиданное вдохновение? – Она все еще старалась изображать спокойствие, но слова давались ей с трудом.

– Надеюсь, – возбужденно сказал он. – Черт, как я надеюсь.

Он сбросил вниз это нелепое сооружение из ремней. Оно застряло как раз над ее головой. Ударившись о камни, веревка вызвала еще один камнепад. Кайлмора охватил ужас, он понял, что вот-вот начнется оползень.

– Дотянись, Верити, – просил он. И настоящая мольба вдруг вырвалась из самой глубины его души. – Дотянись, любовь моя.

Живи, любовь моя!

Ее глаза, в которых были страх и отчаяние, широко раскрылись, когда она услышала это неожиданно ласковое обращение. Затем она поняла, что сможет ухватиться за ремни, если оттолкнется от углубления в камне, которое помогало ей держаться.

– Давай же, Верити. С тобой все будет в порядке. – В глубине своей никчемной души он надеялся, что так и будет.

Он увидел, как Верити нервно сглотнула. Выражение страха застыло на ее лице.

– Я не могу.

– Можешь. – Он старался придать уверенности своему голосу. – Не подведи меня. Ты еще никогда не сдавалась.

Она прикусила губу и кивнула. Он с замиранием сердца смотрел, как она отпустила руки и потянулась вверх. Изменился центр тяжести, и потоки камней покатились мимо нее.

– Еще немножко, – подбодрил он.

У него от напряжения побелели костяшки пальцев.

От усилия она охнула и с криком, пронзившим его до костей, подпрыгнула и ухватилась за ремень.

И как раз вовремя. Камни вокруг нее дрогнули и с оглушительным шумом посыпались вниз.

– Кайлмор! – закричала она, окруженная каменным хаосом. – Кайлмор, помогите!

– Я держу тебя. – Он отклонился назад, чувствуя тяжесть ее тела.

Бесконечно тянувшуюся минуту Верити раскачивалась в воздухе.

– Держись, я тебя вытащу, – сказал Кайлмор, когда самый страшный момент миновал.

Его мускулы напряглись, удерживая ее, а кожа ремней возмущенно заскрипела.

Медленно, осторожно, но, слава Богу, уверенно он дюйм за дюймом поднимал Верити на вершину.

Наконец он перетащил ее через край обрыва. Ноги и руки у него горели как в огне. Но он был так чертовски рад, что не замечал боли. Он со стоном встал с колен и заключил ее в свои объятия.

– Никогда больше так не делай, – хриплым от волнения голосом сказал он и непослушными, дрожащими руками прижал ее голову к своей груди.

Боже мой, как от него хорошо пахло! Теплом. Жизнью. Особым запахом Кайлмора. Рыдая, Верити уткнулась носом в его испачканную грязью рубашку и закрыла глаза, ощущение реальности медленно возвращалось к ней.

Она не лежала разбитая и покалеченная на дне ущелья. Она была с Кайлмором.

Она пыталась пожалеть, что ее отчаянная попытка побега кончилась неудачей, но все, что Верити чувствовала, – это невыразимую благодарность за то, что эта попытка не закончилась ее смертью. Невыразимую благодарность и грешную радость от того, что Кайлмор был рядом. Она ведь думала, что больше никогда не увидит его. Боль от разлуки с ним отягощала каждый шаг, отдалявший ее от долины.

Обнимая его, Верити находила убежище в его объятиях. Ее сердце громко стучало от пережитого ужаса, а от слабости она не могла сдержать слез.

Она плакала от перенесенного ею испытания. Она плакала еще и потому, что напрасно так упорно и долго не сдавалась.

Вопреки всем ее усилиям, всем испытаниям, перенесенным ею, она по-прежнему оставалась пленницей Кайлмора. По мере того как жар его тела согревал ее, она начинала понимать, что никогда не будет свободной.

– Тише, mo cridhe. Тише. Все хорошо, – шептал он, гладя ее по спутанным волосам, успокаивая рыдания. – Ты в безопасности. Ты со мной. Ничто не причинит тебе вреда.

– Кроме тебя, – беззвучно прошептала она.

Но даже сознание этого не могло заставить ее оторваться от него.

Верити ожидала, что он будет в ярости, как в Уитби. Но он только предлагал ей бесконечной утешение. Она говорила себе, что его мимолетная доброта ничего не значит, но не могла помешать своему измученному сердцу откликаться на каждое его слово.