Аниото. Проклятие луны - Анастасия Дронова

но совсем оно не прошло. По началу, я злилась на Надю, даже проскочила мысль завалить ее на экзамене — ведь я обещала принести ей свои распечатки по темам. Чего мне стоило поменять местами ключевые абзацы? Скажем, изменить время наложения жгута с полутора часов максимум до 7. Но в итоге, я решила, что это слишком мелочно и низко. Даже для сложившейся ситуации. Вдруг бы Наде попался именно этот вопрос и ее бы по-настоящему завалили, а не в моих мыслях, пропитанных ядом обиды? Или еще хуже — случится какая-нибудь катастрофа, и ей нужно будет остановить кровь — и из-за моей проказы человек лишится ноги или руки? Все равно, я не способна на мелкие пакости — только Влад одним своим видом и словом может отключать мою рассудительность и толкать на необдуманные поступки.

В общем, когда я 20 августа пришла к подруге с видом: «Возьми свои бумажки, а я пошла», она принялась клятвенно божиться, что она не отправляла фото в групповой чат. Я, естественно, не поверила, но все-таки поддалась уговорам, открыла переписку, и, стараясь не смотреть на комментарии, вернулась в начало «мега-сплетни». И убедилась сама. Отправитель: Макс Агрилов. И тут злость плавно перекочевала с Нади на ее бойфренда и, по совместительству, друга Влада.

Вот только на мою претензию: «Настучи своему приятелю по голове!» Файтов лишь равнодушно дернул плечом. Видите ли, он не видел во всем этом проблемы! И даже просьбу написать опровержение: якобы, что фото шутка или вообще фотошоп — Файтов отмел, ни секунды не подумав. После этого, вся вина за его отравление — если то мясо и было причиной — просто испарилась.

Вся эта нервотрепка достигла пика, когда тетя Ната переслала мне это проклятое фото с пометкой «Когда свадьба?». Ведь если фото попало к ней… Процентов на 80 % можно быть уверенной, что его видела и моя мама. Если так, надеюсь, у нее ума хватит папе не показать, а то с папы станется погонять Файтова по округе — не с ружьем, конечно же, но с кожаным ремнем вполне возможно. Неудивительно, что вчера — первого сентября — я вся так извелась, ожидая своего Судного Дня, что проспала. Морально готовилась к тому, что в меня будут метать взгляды, полные испепеляющей ненависти, львиная доля нашей группы во главе с фито-близняшками, Машей и Дашей. И естественно, прокручивая возможные варианты их кровавой расправы надо мной, я не спала до 5 утра. А просунулась только в обед. И то от того, что на телефон пришло сообщение от второго участника свежего слуха, который потихоньку перерастал в доказанный факт: «Можешь не лететь в Универ, я тебя прикрыл. Сказал, что болеешь». И в конце подмигивающий смайлик.

От такого хотелось биться головой о стену. Особенно когда Файтов пришел с торжественной линейки со своей фирменной улыбочкой до ушей — словно кот, нагадивший в тапки и затолкавший их под диван. И сколько я не допытывалась, он так и не сказал, ЧТО конкретно он сообщил старосте и куратору Марьяне Семеновне. В обычное время, она бы не предала этому значения, ведь она не классная, как в школе, чтобы трясти за каждый пропуск. Просто, я должна была помочь ей с реквизитом к «Посвящению первокурсников»: ничего сложного, просто переключать слайды, но все-таки… А зная Влада, он мог выдать нечто вроде: «Она больна… мной». А что? Дабы отомстить мне за свиную рульку…

Дверь скрипнула: и я поспешно повернулась к стенке, зажмурилась и засопела, похлеще, чем медведь в зимнюю спячку: не хотелось, чтобы Файлов понял, что я проснулась от его крика. В последнее время его мучали кошмары. Он бодрился, несмотря на мешки под глазами, в которые в пору картошку на зиму складывать. При этом хлеща по утром такую ударную дозу кофе, что мне от одного вида этой черной жижи плохо становилось. Но… не могла я наскрести в себя достаточно смелости, чтобы вызвать Влада на разговор. Да и что я могу? Да, я знаю, что такое страх. Я жила с ним. Но моя гилофобия — далека от того, что испытывает Файтов. Скрытые эмоции проскальзывали во взгляде парня, когда он думал, что я не смотрю. Или когда в поисках новой информации о его «болезни», мы натыкались на очередную интернет-пустышку. Отчаяние, безысходность, страх — эти чувства так глубокого засели в нем, слились с его натурой, что стали едва уловимы, спрятались на краю коричневой радужки, там, где зеленые крапинки вытеснили янтарные вспышки. Для других, он, может, и остался тем же «парнем с обложки» — любимцем преподавателей, однокурсников и мечта девушек, которых он покорял одной свой белозубой улыбкой, но я знала правду. Она просвечивала через ту беззаботную маску, что он надевал по утрам. Но как мне ему помочь? Разве я в силах? Одно дело, когда ты боишься того, от чего можешь убежать, спрятаться или противостоять, зная, что есть шанс одержать верх. К примеру, я, в свои самые тяжелые вспышки паники, запиралась в четырех стенах моей кирпичной многоэтажной крепости. И включала любой фильм про апокалипсис, желательно с выжженной планетой, или где все события происходят под землей или в космосе с минимальным, а лучше нулевым, количеством деревьев на квадратный метр. Но… Как убежать и спрятаться от самого себя? Искоренить то, что цепкими когтями впилось в твое существо, пытаясь лишить свободы воли и права выбора? Как я могу помочь Владу с этим? Ответа у меня не было. Я упорно продолжала перечитывать книгу «Т.А.В», в поисках каких-нибудь зацепок, искать любую информацию, связанную с символами на шкуре леопарда, и с содроганием отсчитывать дни до следующего полнолуния. Может, поэтому я так упорно цеплялась за историю с фото, чтобы не думать о действительно серьезной проблеме.

Зазвонил будильник, и мне пришлось оторваться от потока беспорядочных мыслей, грозящих лишить сна на ближайшую неделю, а то и на месяц, и пойти готовиться к предстоящим занятиям.

Эх… Начинаю уже скучать по тем временам, когда самой нервирующей вещью был исполинский тополь, растущий у входа в парк Муравьева-Амурского.

— Может, тебе лучше не идти…? — неуверенно бросила я, избегая смотреть прямо на Влада. Но боковое зрение и так зацепило тревожно-серый цвет лица и тени под глазами, отчего россыпь золота в глазах парня казалась отчетливее. — Отоспишься… А я тебя прикрою… — разгладила несуществующую складку на черном платье с белым контрастным воротником. Смотреть, как плавают чаинки, проскочившие в кружку из заварника, стало в тысячу раз