Сквозняки. Ночные Птицы Рогонды - Татьяна Леванова

– Громить магазин Капитошки… – подхватила в шутку Маша.

Ребята молча посмотрели на нее.

– Ты бы шла домой, маленькая, – сказал ей Карась. – Без тебя разберемся.

– Карась… – предупреждающе произнес Андрей.

Маша повернулась и молча пошла к воротам, но краем уха прислушивалась к разговору.

– Ну а чего? Она нам кто? – продолжал Карась. – Пусть ты, Шаман, с ней дружишь, твое дело, а я только знаю, что это маленькая девочка, взявшаяся непонятно откуда, которая даже не учится с нами в одной школе. Ракушки нет, номера нет, живет на птичьих правах… Смешно, сразу про Смотрителя вспомнил.

– Мальчики, ладно, расходимся, наши вопросы завтра обсудим, – устало произнесла Аня. – Завтра в школе увидимся с Чайкой, Селедкой и все решим.

– Чайка то же самое скажет: маленькая девочка нам не нужна.

– Да забудь ты уже про чумную, она ушла… Я про нас, про нашу команду.

А Маша не ушла. Только миновала ворота и встала у забора, жадно ловя остатки разговора. Она надеялась: ребята все же позовут ее после того, что вместе сегодня пережили. Карась вспомнит, как Маша закрыла его голову от падающего камня… Андрей побежит за ней, ведь подарил ей кольцо… А Аня сказала, что они теперь лучшие друзья… Но, очевидно, для нее все это имело куда большее значение, чем для рогондовских ребят. Она здесь чужая.

Маша сняла с руки кольцо, развязала шнурок и присоединила новую магическую игрушку к кристаллу и шапочке колокольцев. Девочка напомнила себе, что она сквозняк, что Черный Час не за горами и ей пора домой, то есть в дом Кристины. Хозяйка, наверное, уже легла в больницу, и теперь девочка останется совсем одна.

Одиночество ощущалось как пронизывающий ледяной ветер. Привыкнуть к нему было нельзя, можно только терпеть.

Когда девочка вошла в дом, первое, что она услышала, был звонок ракушки Кирилла. Желтая ракушка лежала на кухонном столе, пищала, как птенец, и дрожала. Маша с запозданием вспомнила, что отправила ее в дом Кристины, так как никогда не видела дом Селедки, взяла ракушку в руки, но не знала, что с ней делать. Вспомнив, как ребята крутили свои ракушки, Маша попыталась сделать то же самое, но аппарат задрожал еще сильнее и замигал огоньками по граням. И вдруг раздался голос Кирилла:

– Не крути больше, мы уже на связи.

– Але… – растерянно произнесла девочка.

– Ты это, ракушку-то мне возвращать не собираешься? То есть ты вроде сказала, что вернешь. Я сейчас с мамкиной звоню, пока отец не пришел…

– Ой, прости!

Девочка устало щелкнула пальцами, отправляя ракушку Кириллу прямо в карман. Рука немного заныла, и Маша сжала кулак. Дома бы папа проверил кости и суставы, может быть, сделал компресс или дал обезболивающее… Она осторожно сняла перчатки, вложила их в потайные карманы жилета, потом взяла пару кухонных полотенец, намочила их под краном холодной водой, обмотала руки. Стало полегче.

– Просто ушиб, – пробормотала девочка, успокаивая себя. – Сейчас высплюсь как следует, а утром про все забуду.

Она стала спускаться в полутьме – из окон еще падал слабый свет. Зажечь лампу в гостиной или, может, сразу пройти в спальню и уснуть? Однако у подножия лестницы Машина нога в одном чулке на что-то наступила. Девочка взвизгнула и отскочила, упав на ступеньки. Потом включила свет и увидела, что на полу лежит Кристина. Глаза ее запали, веки были плотно сомкнуты, к вискам прижались мокрые кудряшки, на прокушенной губе кровь.

– Ой, ой, ой! – завопила Маша. – Кристина Александровна, вы не в больнице! Ой, блин! Черт!

Она совершенно не знала, что делать. Бросилась к лежащей женщине и попыталась ее приподнять, но ей не удалось. Потом размотала с руки мокрое полотенце и положила Кристине на лоб, однако та никак не отреагировала. Маша звала ее изо всех сил, похлопала по щекам, по руке, но женщина лежала, словно мертвая. Внезапно девочка вспомнила, как дверь в первый день предлагала вызвать лечуху, и громко крикнула, не решаясь оставить Кристину одну:

– Дверь! Вызывай лечуху!

– Кому? – ласково осведомилась умная дверь. – В доме в данный момент два жильца.

– Кристине!

– Вызов срочный? До Черного Часа осталось два часа.

– Срочный! Очень-очень срочный!

– Причина?

– Она лежит и не двигается! Она ждет ребенка!

– Данные переданы. Мне отпереть замки? Мы ждем лечуху?

– Да!

Может быть, от Машиных воплей или от мокрого полотенца Кристина слабо застонала.

– Я вызвала лечуху, – торопливо сообщила девочка. – Почему вы не в больнице?

Но женщина не ответила, только продолжала стонать, не открывая глаз. Потом вдруг стоны ее стали громче, она начала плакать, как будто ее били. Маша в ужасе замерла, не зная, что ей делать. От жалости к Кристине у нее самой едва слезы не потекли.

Примерно через полчаса кто-то открыл дверь и вошел на кухню.

– Где больной? – громко спросил голос, явно принадлежавший пожилой женщине.

– Здесь! – крикнула Маша.

По лестнице торопливо спускалась крепкая низкорослая дама примерно шестидесяти лет. На ее голове был полосатый голубой платок, который двумя «ушами» торчал над ее висками, а концы от «ушей» спускались низко на плечи.

– Так… Она с лестницы упала? – спросила женщина.

– Не знаю.

Лечуха опустилась на колени и начала осматривать больную. Ощупав руки, ноги, приподняв и опустив голову, достала пузырек и сунула Кристине под нос. Та сморщилась и открыла на секунду глаза, повела вокруг мутным взглядом и снова сомкнула ресницы.

– Эй, можешь встать?

Кристина прошептала:

– Больно.

– Ты упала с лестницы?

– Нет, – ответила беременная. – Я не уехала в больницу, потому что не смогла преодолеть лестницу – ноги не поднимались на высоту ступенек.

– Что ж вовремя не вызвала?

– Я думала, что полежу и смогу. А потом вдруг стало так больно… – Кристина замолчала, голова ее бессильно склонилась набок.

– Чего ж она лежит на полу? – возмутилась лечуха.

– Я не смогла ее поднять.

– И что, в доме нет ничего? Ракушки, сиделки, портативной лежанки? Где пульт?

– Я не знаю…

– Да ты тут не живешь, что ли? Ты кто вообще?

– Я… – Маша запнулась. – Я издалека. Меня хотели усыновить, но… В общем, я будущая дочка. Да, я тут живу, но не знаю ничего.

– Ясненько. – Лечуха смерила ее взглядом и поставила рядом на ступеньки свою сумку, начала в ней копаться… – Сейчас я разберусь с больной, а с тобой она пусть потом сама разбирается. Хорошо, что у меня-то и лежанка, и ракушка с собой. А может, еще и сама встанет.