Седьмое таинство - Дэвид Хьюсон

Детектив не двинулся с места.

— Допрос, проведенный в присутствии потенциального свидетеля, каковым, несомненно, является профессор Браманте, будет… довольно необычным нарушением правил. И может потом привести к проблемам с адвокатами. Значительным проблемам!

Мессина улыбнулся, положил руку на плечо подчиненному и сжал. Крепко сжал.

— К дьяволу адвокатов, Лео, — весело сказал он. — Ступайте!

Полицейский перехватил взгляд начальника и понял, что он означал. Мессина желал, чтобы оба убрались отсюда. Ему не нужны были тут лишние свидетели.

— Хорошо, комиссар. — Агент повел Джорджио Браманте к полицейской машине, усадил, захлопнул за ним дверцу и велел водителю отвезти свидетеля в квестуру, где он должен будет дожидаться его, Фальконе, возвращения.

После чего закурил сигарету, быстро затянулся пару раз и швырнул окурок под одно из иссохших апельсиновых деревьев.

«Все, теперь отношения испорчены окончательно. Ладно, семь бед — один ответ».

Вернулся и присоединился к Мессине, окатившему подчиненного яростным взглядом.

— Вы не подчинились моему приказу! Как, по-вашему, это будет выглядеть в рапорте, когда дело дойдет до очередных повышений?

— Здесь все делается неправильно, — ответил Фальконе. — И вы это знаете. И я это знаю. Нам следует…

— Нет! — рявкнул Мессина. — Мальчик же пропал! Как только эти машины пойдут внутрь, мы в любой момент можем на него наткнуться! И пока мы не доберемся до самого конца, мне плевать, что вы по этому поводу думаете или что замышляет Джорджио Браманте! Понятно?!

Карабинер постарше засмеялся. Не самая неприятная реакция.

— Думаете, мы незнаем, кто такой Джорджио Браманте? — спросил он. — Мы же на Авентино дежурим. Мы здесь всех знаем.

— Значит, вы его видели? — спросил Коста.

Карабинеры обменялись лукавыми взглядами. В их планы явно не входил обмен информацией. Полиция и жандармерия всегда были соперниками: одна служба принадлежала гражданскому ведомству, другая — военному. Не бодались, конечно, но и не очень-то сотрудничали.

— Послушайте, — начал Перони самым приятным и располагающим голосом, не совсем соответствующим его огромной фигуре и совершенно бандитскому виду, — мы, разумеется, можем продолжить эти игры и сделать вид, что здесь никого нет. Но лучше нам мило побеседовать, а потом разойтись. И никто ничего не узнает. Неужели это так плохо?

— Он появлялся здесь недели две-три назад, — начал тот, что постарше, и более молодой тут же бросил на коллегу злобный взгляд. — И возложил цветы там, в парке. Надо думать, где пропал его сынишка.

— Никто и не думал утверждать, что он плохой отец, — заметил Перони.

Это явно задело молодого карабинера.

— Это самый лучший отец, какого только можно представить. Какие-то подонки явились сюда и убили его парня. Чего еще от него можно было ожидать? Если у вас есть дети…

— А у вас они есть? — перебил его Коста.

— Нет, — ответил молодой с полной уверенностью.

— Тогда… — начал Ник, но болезненный тычок в ребра от Перони заставил его замолчать.

— У меня есть дети, — сообщил Джанни. — И если кто их хоть пальцем тронет…

— Вот именно, — согласно кивнул молодой карабинер.

— И больше он не появлялся? — спросил Коста.

Стражи порядка вновь переглянулись.

— Его жена приходила, — ответил старший. — Мы и не знали, кто она такая, пока одна синьора из школы нам не сказала. Тут никаких секретов не утаить — такое уж место.

— И что она тут делала? — спросил Перони.

Жандарм скорчил гримасу. Карабинер явно был человеком добрым и чувствительным.

— Принесла цветы. А потом сидела в этом парке, долго-долго. Стало уже совсем темно, и я уже хотел было пойти и поговорить с ней. Было так холодно, Господи помилуй! Но в конце концов она ушла.

Карабинер умолк, не зная, рассказывать ли все, что пришло ему в голову.

— Вы считаете, что он может болтаться где-то неподалеку? После того, что вчера ночью произошло в квестуре? Жуть какая! Не завидую вам, теперь столько возни будет!

Перони похлопал его по плечу, выражая благодарность за сочувствие.

— Профукали вы Браманте, — усмехнулся молодой. — Слабая у вас дисциплина, вот в чем дело.

Старший закатил глаза, посмотрел на коллегу и грустно бросил, с видом полной покорности судьбе:

— Знаешь, тебе лучше бы почаще держать пасть на запоре. А то из нее такое дерьмо прет…

— Да я же просто сказал… — Молодой покраснел.

— Мне плевать, что ты сказал. Эти ребята просили помочь. И если это в наших силах, мы должны помогать.

Ни слова в ответ.

— Вот что, — продолжил старший. — Он говорил с Браманте. Ведь говорил же?! Подошел прямо к нему, словно это какая-нибудь кинозвезда или что-то в том же роде. Может, ты и автограф у него взял, а, Фабиано? И руки потом, наверное, не мыл?

Лицо Фабиано покраснело еще сильнее.

— Я сказал ему, что думаю по этому поводу. Что его вовсе не следовало сажать в тюрьму за то, что он сделал.

— То есть за то, что убил человека? — воскликнул его коллега. — Что ж, это вполне в стиле Браманте, не так ли?

— Я просто сказал…

— И слышать не желаю, что ты там хочешь сказать. Вот возьми. — Он достал из кармана банкноту и сунул коллеге. — Ступай принеси кофе. Мне — как обычно. И себе тоже, если хочешь. И еще два для наших друзей.

— У нас мало времени, — отказался Коста. — Но все равно спасибо.

Все посмотрели вслед молодому карабинеру, который понуро брел вниз по улице.

— Знаете, что меня больше всего беспокоит? — спросил старший, качая головой. — Если такое случится вновь — такая же ситуация и те же самые участники, — любой идиот вроде этого Фабиано наделает точно таких же ошибок. Он-то считает, что все можно решить одними кулаками. — Он пристально посмотрел на агентов. — Вот что я вам должен сказать. Никакой это не герой. Я привык не судить о людях по их внешнему виду. Не такой я болван. Но что-то в нем такое было… Он вел себя так, что этот мой кретин начал к нему прямо-таки подлизываться, словно это сам Господь Бог или что-то подобное… И это было… скверно.

Перони кивнул:

— Понимаю.

— Нет. Послушайте. Я не очень хорошо могу это сказать словами. Встреча с ним оставила какой-то жуткий осадок. И с его женой тоже. Не в первый раз встречаю людей, которые потеряли ребенка. Понимаю, как нелегко нести такое бремя. Но прошло уж столько лет, а у них такой вид, словно это случилось вчера…