Ты мое счастье - Ася Лавринович

Замок щелкнул, и мальчик тут же сам открыл дверь. Взрослых поблизости мы так и не увидели. Щуплый, светловолосый, он чем-то напоминал Волкова в детстве.

Внезапно до нас донесся рассерженный мужской голос:

– Богдан!

Волков даже вздрогнул. Тогда я с волнением посмотрела на парня и, нащупав его ладонь, ободряюще сжала.

– Богдан, зачем ты открыл? Меня не дождался… Здравствуйте.

В коридор вышел высокий подтянутый мужчина. И пусть сейчас, избитым, Волков выглядел немного по-другому, нужно было быть слепцом, чтобы не заметить, как сильно они с хозяином квартиры похожи. Богдан нервно рассмеялся, и от его внезапного смеха у меня по коже испуганно забегали мурашки.

– Здрасте, – сказала наконец я, чтобы хоть что-то сказать и нарушить затянувшуюся паузу. Мальчишка с удивлением рассматривал своего взрослого тезку.

– Вам кого? – спросил мужчина, не отрывая испуганного взгляда от Волкова. Я видела, как подозрительно забегали его глаза. Словно у нашкодившего ребенка. Богдан тоже это заметил. Молча развернулся и быстрым шагом направился прочь.

– Простите! – выкрикнула я, разворачиваясь, чтобы догнать Волкова, который уже сбегал вниз по лестнице.

Богдан с грохотом открыл железную дверь пинком ноги. После темного подъезда дневной свет больно резанул глаза. К тому времени дождь уже хлынул сплошной стеной.

– Богдан, ты чего? – вылетела я на крыльцо вслед за парнем. Капли гулко барабанили по железному навесу.

Волков стоял, засунув руки в карманы, и смотрел перед собой на толщу дождя. На его скулах заходили желваки.

– Зря мы сюда приехали, – наконец сказал он.

– А? – Из-за шума дождя я не сразу его расслышала.

– Зря мы приехали, – повторил Богдан. – Прости, что втянул тебя в это опасное приключение. И во всю эту грязь…

Я тактично промолчала. Сама же по своей воле втянулась. Но спорить сейчас не хотелось. Не самый подходящий момент.

– Он все про меня знал. С самого начала знал. Он сам бросил ее беременную. Ты видела, как он на меня смотрел? Будто всю жизнь этого дня боялся, а тут я все-таки к нему явился…

– Ну да, было похоже на это, – нехотя признала я.

Мы снова замолчали. С навеса с шумом брызгали упругие струи. Тут же полыхнула молния, а спустя несколько секунд раскатисто прогромыхал гром.

– Возможно, если б он не бросил маму, она не стала бы той, кем стала сейчас, – продолжил Богдан. – Думаю, он сильно ее разозлил. Мама всю жизнь любит доказывать что-то посторонним людям.

Я ежилась от холода и молча слушала Богдана.

– Одного понять не могу. Почему она раньше не рассказала мне правду? К чему эти сказки о каком-то мифическом отце, который был таким талантливым, классным, добрым?

– Может, чтобы ты не ненавидел его?

– Я сейчас его все равно ненавижу, – сказал Богдан.

– Или тетя Ника боялась, что ты захочешь его найти… – снова предположила я.

– После всей правды у меня бы не возникло такого желания, – жестко произнес Богдан. – Плевать он на нас с мамой хотел. Неужели, зная обо мне с самого начала, за эти двадцать два года у него ни разу не возникло желания меня найти? Так почему мне должно быть на него теперь не все равно?

Я лишь растерянно пожала плечами.

– Ладно, – вздохнул Богдан. И в этом тяжелом вздохе было столько горечи и разочарования, что мое сердце едва не разорвалось от жалости. – Обратно ехать надо.

– Как? Уже? – растерялась я. Дождь не переставая барабанил по навесу. – Давай хотя бы грозу переждем.

– Я бы сейчас вышел под дождь, вымок насквозь, заболел и сдох. Такое настроение, – усмехнулся Богдан.

– Стой здесь, я скоро вернусь, – с трудом проглотив комок в горле, сказала я.

– Куда ты? – растерялся Волков.

– Я быстро! – выкрикнула я, потянув на себя железную дверь.

И снова, не дождавшись лифта, побежала вверх по лестнице. Главное – не струсить. Меня одолевала злость. За время моего подъема столько воспоминаний успело пролететь в голове. Вспомнила случай в осеннем парке, когда Богдан, еще не зная меня, пришел на помощь и дал отпор хулиганам, пытавшимся отнять телефон (с телефонами мне, конечно, вечно не везет). Вспомнила болото и ту темную страшную палатку, в которой ко мне приставал пьяный Генка… А еще вспомнила одну зимнюю праздничную ночь. В детстве Богдан отмечал Новый год у нас дома, потому что тетя Ника в это время вечно была на гастролях с театром. Я вспомнила, как мы с Витькой и Богданом спустились во двор смотреть, как соседи запускают фейерверки. Один из снарядов, вдруг изменив траекторию, срикошетил от столба и едва не угодил в нас. Богдан вовремя потянул меня за капюшон и повалил в снег. В тот вечер, лежа в глубоком холодном сугробе под залпы салюта, мне впервые захотелось наконец признаться ему в любви. Хотя я и не верила, что Волков смог бы ответить мне взаимностью. Тогда мне было всего двенадцать, а ему – шестнадцать. Но я бы призналась, я бы обязательно набралась смелости, если б на мою благодарность о спасении он не ответил: «Не за что. Мы же с тобой настоящие друзья, Майя. Ты можешь всегда на меня рассчитывать».

Волков тоже может на меня рассчитывать. Всегда. Да, пусть он не любит меня как девушку, но он мой друг. Настоящий. И этот человек, его биологический отец, должен знать, что он в этой жизни потерял. Почему больно одному Богдану? Это несправедливо! С тяжелым сердцем я снова подошла к двери и нажала на кнопку звонка. От птичьей трели даже в дрожь бросило. Я волновалась.

На сей раз дверь открыл отец Богдана.

– Девушка, вы что-то еще хотели? – спросил он шепотом.

– Хотела, – громко сказала я. – Поговорить о вашем сыне.

Мужчина сразу переменился в лице. Сразу понял, о каком сыне я буду вести речь. Отец Богдана тут же воровато огляделся, а затем вышел на лестничную клетку прямо в носках. Плотно закрыл за собой дверь.

– Может, мы выберем более удачное время для разговора? – негромко спросил он. – Мне сейчас неудобно об этом разговаривать.

В ту минуту я сама чуть нервно не расхохоталась. Мы проделали такой путь сюда, который нам чуть жизни не стоил, а он предлагает перенести разговор на более удобное для него время? Ага, разбежался!

– Вы ведь всегда знали, что у вас есть сын? – с места в карьер спросила я, проигнорировав его предложение.

– Всегда знал, – извиняющимся голосом проговорил мужчина. Мне было даже как-то не по себе смотреть в эти до боли знакомые зеленые глаза. С ума сойти, как они с Богданом похожи! – Ника меня этой новостью тогда огорошила. Мы и не встречались с ней. Ну, было пару раз… Ну и что? Это ничего не значило. А тут заявилась ко мне домой с такой новостью. Как гром среди ясного неба. А у меня на тот момент карьера в гору шла, в Москву звали. Да и не был я готов к такому. Я Нику даже толком не знал! И не любил ее никогда. Попросил сделать аборт, она отказалась. Забрала вещи и уехала, не оставив никому своего нового адреса. Я поначалу даже не знал, в какой она город сбежала.