Злая шутка - Алла Холод

– Ты не сможешь правильно рассчитать дозу и концентрацию вещества. Тут нужен специалист.

– А вы сможете? – с надеждой спросила Настя.

– Я могу спицу тебе из ноги вытащить, а в дозах я не разбираюсь. Тут нужен специалист.

– Я найду.

– Не надо. И не надо ничего ни у кого покупать, вдруг попадешься? Есть кому это сделать без всякого риска.

– Правда?! – Настя вскочила со стула так резко, что в бедро вонзилась резкая боль.

– Все, ты сделала все, что могла. Остальное предоставь другим. Никуда больше не вмешивайся и ничего не предпринимай. Обещаешь?

– Нет. Я не могу все это пустить на самотек. Если я увижу, что ничего не происходит, я тогда сама…

– Хорошо, тогда обещай хотя бы дать мне некоторое время. И пока ничего не предпринимать самостоятельно. Хотя бы это ты можешь мне пообещать?

– Только вы меня не обманите, пожалуйста.

Настя направилась к двери.

– Ради памяти Верки. Я очень вас прошу, – прошептала она и выскользнула в пустой больничный коридор.

Глава 7

День получился нелегкий: с утра меня вымотал нудный клиент, а в судебном заседании, назначенном на два часа, истца представляла адвокатесса, которую я совершенно не могла переносить. Истеричка, не дающая никому и рта раскрыть, она, слава богу, так же сильно раздражала и судей. Заседание закончилось хорошо для моей стороны, но я чувствовала себя как выжатый лимон. Однако это не освобождало меня от необходимости готовить ужин: после обеда, которого у меня, кстати сказать, не было, если не считать крошечного пирожка из кулинарии и чашки невкусного чая, мне на вотсап пришло сообщение от Винника. Мол, жди к ужину, принесу красного сухого. «Жди к ужину» – это, понятное дело, значило «готовь ужин». Поутру, не думая о гостях, я ничего не достала из морозильника, собираясь обойтись жареной колбасой и овощным салатом или макаронами с тертым сыром. Но прожорливый Винник такое меню не потерпел бы, и, идя домой, я ломала голову: что же приготовить, чтобы он наелся, а я не свалилась под стол от усталости? В фирменный мясной магазин, на мое счастье, завезли свежую свиную шейку, и у меня груз с плеч свалился. Жареная шейка и капустный салат. Не утомительно и сытно.

Феофан ждал мамочку у двери. Потерся о мои ноги высоко поднятым хвостиком, но мяукнул укоризненно: где, мол, так долго ходишь? Неужели суд важнее? У тебя дома ребенок не кормлен, туалет у него уже полный. Не мамаша – кукушка какая-то.

– Сейчас, Фантик, сейчас, маленький, будет тебе твоя любимая палочка.

Фантик засеменил в кухню, кошки отлично знают, когда их моральное давление дает эффект.

Пока переодевалась и готовила еду, я ломала голову над вопросом: какое отношение Стас имел к истории, произошедшей год назад? Строго говоря, плоды моих изысканий нельзя было причислить к уликам, даже косвенным. Это вообще никакие не улики! Да, брат Владислава Евгеньевича Свиридова фармацевт, он консультирует полицию, отлично разбирается в тех веществах, из которых изготавливают дурманящие зелья. Но значит ли это, что именно он изготовил тот самый коктейль, которым кто-то напоил Стаса? Скажи я такое где-то в официальной обстановке, меня подняли бы на смех. Да, Владислав Евгеньевич год назад пережил страшную трагедию, потерял сначала падчерицу, а затем и любимую женщину, с которой собирался построить жизнь, но при чем здесь Стас? Какое отношение он имеет ко всему произошедшему? Теперь девочка Настя. Она потеряла близкую подругу и будущую профессию, сложный перелом руки лишил ее возможности играть на фортепиано. Да, она звонила Стасу со старого телефона своей матери, она встречалась с ним, ходила в кафе, но что в этом такого уж подозрительного? И она, и Стас были просто молодыми людьми со своими потребностями в любви и близости. Они нравились друг другу, вот и все объяснение. Формально между происшествием с Верой Большаковой и моим братом никакой связи не просматривалось. Они даже не были знакомы, между ними не имелось ничего общего. После смерти девушки было проведено предварительное следствие, но оно ничего не дало. Потому что ничего не было? Или потому что его провели формально, спустя рукава? Смерть Веры, в конце концов, была квалифицирована как несчастный случай. Никто не стал разбираться, что ему предшествовало, может быть, в этом и кроется причина тех пробелов, которые существуют в этом деле? А пробелы были, я это чувствовала, ощущала каждой своей клеткой. Глубокие такие пробелы, страшные черные пропасти, а не пробелы, если уж называть вещи своими именами. Почему хорошая девочка, никогда не принимавшая наркотиков, вдруг оказалась в совершенно чужой компании и наглоталась там «Фейерверка», к которому раньше не проявляла никакого интереса? Почему даже ее лучшая подруга не смогла объяснить следователю, как это произошло? Кто дал девочке эту отраву? Почему следователь не ответил на эти важнейшие вопросы? Не захотел? Поленился? Не увидел ничего из ряда вон выходящего в том, что юная девчонка закинулась на вечеринке? Но ведь она никогда не принимала наркотики до того. Или следователь принял за основу постулат о том, что все когда-то происходит в первый раз…

Скоро придет Винник, и перед ним нужно будет поставить целый ряд вопросов. Во-первых, ему необходимо оценить, насколько качественно и всесторонне были рассмотрены обстоятельства смерти Веры Большаковой. Такого в их среде не любят. Оценивать работу других никому не нравится – только врагов себе наживать, – и Сережа может заартачиться, тем более что увязать смерть девочки с убийством моего брата пока нечем. Надо было мне поговорить с Настей до того, как убеждать в чем-либо Винника. Может быть, она мне что-то рассказала бы. По крайней мере, могло стать понятно, что у нее было со Стасом: роман или что-то иное? Вполне возможно, девочка не захотела бы говорить правду, но и это тоже стало бы результатом, из которого можно сделать выводы. Я взглянула на часы: не успею. По телефону такие вещи не обсуждаются, а чтобы изловить девчонку для личной беседы, нужно хоть какое-то время. Мои размышления прервал звонок мобильника. Винник. Значит, он уже где-то на подходе. Как же его убедить? Мои ощущения и предчувствия вряд ли смогут послужить для него достаточным